[Sherax]

Глава 17.

Гарри проснулся, счастливо улыбаясь. Ему было тепло и уютно, что-то мягко щекотало щеку. Открыв глаза, он увидел опирающегося на локоть Драко, с такой же безоблачной улыбкой наблюдающего за ним. Волосы Малфоя, собранные сзади, белой волной ложились на плечи, падали на спину и струились блестящими прядями вниз. Гарри запустил пальцы в мягкие локоны и снова сонно прикрыл глаза.

– Ну? Ты собираешься поговорить со мной? – требовательно спросил Драко, но Гарри расслышал шутливые нотки в его голосе и понял, что тот вовсе не сердится.

– Может быть, – ухмыльнулся он и ещё старательнее закопался в одеяла.

– Да, конечно… Ну, раз так, ладно, – Драко шлепнулся на спину, скрестил руки на груди и уставился в потолок. – Я придумаю соответствующее наказание за оскорбление самого Лорда Малфоя.

Гарри, счастливо сверкая зелеными глазищами, улыбнулся и игриво хлопнул Драко по груди.

– Не глупи. Ничего особенного. Я вспомнил моего кузена-хулигана и тонны работ по хозяйству, отсутствие школьных друзей и чулан под лестницей, но дядя Вернон больше меня не бьет – боится, что моя магия накажет его, если он снова меня ударит… Дома все нормально.

Драко тут же склонился над ним, одной рукой ласково убирая темные непослушные пряди с лица Гарри.

– Малыш, ты же знаешь, что все это ненормально? Даже учитывая, что все стало немного лучше у тебя дома, вовсе не значит, что все хорошо, и ты должен радоваться этому.

– Я понимаю, Рей. Правда. Теперь я действительно знаю. Но к чему думать об этом? Я здесь с тобой, и папой, и Муни. Все остальное неважно.

Драко заулыбался и целомудренно поцеловал малыша, прежде чем подняться с кровати.

– Может, нам разрешат полетать? Дождаться не могу, чтобы показать тебе! Я давно нашел большую книгу о Квиддиче, но мама увезла меня, и я совсем забыл про неё. Но сегодня время есть. Если мы объединимся, то сможем уговорить папу разрешить нам выйти на улицу.

– Шансы увеличатся, если мы подождем, пока папа уйдет на работу, и спросим Муни, – предложил Гарри, надевая выбранную Драко одежду.

– Отличная идея! – зловредно улыбнулся тот. Предвкушая развлечение, он хитро покосился на друга: – Ты, похоже, не нуждаешься в чарах, увеличивающих одежду, но я с трудом это натянул.

– А все потому, что ты потолстел, – фыркнул Гарри.

– Нет! Просто ты слишком тощий! – возразил оскорбленный Драко.

Гарри засмеялся и выбежал из комнаты. Выкрикивая какие-то угрозы, Драко последовал за ним, но по его смеющимся глазам было видно, что он вовсе не сердится. Он был слишком счастлив, чтобы расстраиваться. Трудно злиться, когда его Гарри в таком хорошем настроении. Именно таким Гарри и должен быть всегда.

– Что с вами двумя произошло? – осведомился Ремус, улыбаясь врезавшемуся в него мальчику.

Он поднял Гарри с колен и едва сдержался, чтобы не нахмуриться – мальчик все ещё был слишком мал и худ. Драко притормозил и с преувеличенной яростью уставился на них.

«А вот блондин подрос», ─ подумал Ремус, заклинанием делая одежду маленького Лорда нужного размера.

Быстрая усмешка скользнула по губам Драко, и он продолжил отчитывать Гарри, а тот, закрываясь руками, пробовал выглядеть полным раскаяния, но с трудом сдерживал хохот.

Северус, появившийся в кухне, подошел к столу, оценивая открывшуюся перед ним картину: Гарри, которого отчитывал Драко, устроился на коленях Ремуса. Тот улыбался блондину и кидал укоризненные взгляды на Гарри. В конце концов, у Драко кончился запал, впрочем, как и выдержка, и он разразился смехом. Гарри тут же звонко присоединился к нему, а затем сдался и Ремус, поглядывая на малыша с искренней радостью.

– Они сегодня в настроении, – объяснил оборотень.

– Вижу, – вздохнул Северус и сел на свое место. – Думаю, мне повезло, что я должен вернуться к занятиям, потому что эти двое весьма утомительны.

– Уже возвращаешься? – Ремус явно удивился прозвучавшему в собственном голосе разочарованию. Он покраснел и уставился в тарелку.

Какое-то теплое чувство разлилось в груди Северуса при виде реакции Люпина на эту новость, но он постарался не заострять на этом внимания:

– Да. Профессор Фаррис сможет подменить меня, если будет действительно необходимо, но директор не хочет, чтобы я пропускал больше занятий, чем нужно. – Мальчики переглянулись, и Северус прищурился: – Это не значит, что заниматься вам придется меньше. Вы будете делать все, что скажет Ремус, и я буду очень разочарован, если вы ослушаетесь.

Гарри смотрел на него серьезно и внимательно, но Драко лишь невинно улыбнулся и ответил:

– Хорошо, папа.

Северус был слишком наблюдателен, чтобы не заметить, что Ремус едва скрывает усмешку.

– Я имею в виду именно это, Волк. Не позволяй им играть целый день, – заметил он.

– Как скажешь, Северус, – Рем склонил голову, уже не скрывая улыбки. – Мы будем хорошими, обещаю.

Снейп покраснел и резко кивнул.

Эти трое его угробят.

* * *

Ремус смотрел, как занимается Гарри. Драко сидел в углу, изучая собственные предметы. Люпин не был чистокровным, и уж тем более не был Главой Семьи, поэтому понятия не имел, что должен сейчас изучать Малфой, так что предоставил его самому себе. Драко это вполне устраивало.

Ремус нахмурился, вспоминая утренний визит в Больничное крыло, чтобы Поппи смогла удостовериться, что никаких осложнений нет.

Она сказала, что здоровье Гарри настолько хорошо, насколько это возможно, и продолжает улучшаться, но пока еще мальчик будет довольно быстро уставать, поэтому ему необходимо спать днем. А когда Люпин спросил ее о маленьком росте и худобе Гарри, Поппи лишь покачала головой.

– Я не могу исправить это, Ремус. Мы с Северусом пришли к выводу, что Гарри растет так, как рос когда-то. Ничего нельзя сделать.

Ответ его не обрадовал. Рядом с высоким, сильным, здоровым Драко, маленький рост Гарри сильнее бросался в глаза и очень огорчал Ремуса, тем более что с каждым годом взросления это становилось заметнее. Он был в бешенстве, зная, почему все происходит именно так. Ему хотелось рычать каждый раз, когда он думал об этом.

Повстречаться бы когда-нибудь с этими Дурслями…

– Муни?.. – неуверенно позвал Гарри, глядя на него поверх работы.

Ремус улыбнулся и потрепал мальчика по волосам:

– Ты молодец, Гарри. Продолжай. Ты почти закончил.

Мальчик улыбнулся и снова склонился над заданием.

Ремус увидел, что Драко внимательно наблюдает за ним, и неловко поерзал под этим взглядом, прежде чем вернуться к прежним мыслям.

Поппи отметила, что рост Гарри только четыре фута и три дюйма, а вес всего шестьдесят девять фунтов. Драко же не доставало всего трех дюймов до пяти футов, и весил он девяносто семь с половиной фунтов.

Несмотря на то, что сказала колдомедик, он предложил после занятий пойти перекусить, но мальчики отказались. Рем заметил, что Драко ждет, пока Гарри закончит, явно собираясь что-то сказать. Он подозревал, что блондин тоже хочет, чтобы Гарри хоть немного поправился. Было бы здорово. Если уж кто и может повлиять на Гарри, заставляя делать то, что он не хочет, то только юный Малфой.

Он нежно улыбнулся, посмотрев вниз на мальчика. Хорошо, что в нем наконец-то стала проявляться сильная натура. Когда он спросил Драко о причинах жизнерадостности Гарри, блондин ответил, что тот больше не реагирует так болезненно на воспоминания о доме. Ремуса весьма изумило столь сильное изменение. Он был уверен, что Гарри в лучшем случае пройдет за этот срок лишь половину того сложного пути, который ему предстоял. А еще он знал, что в подобной ситуации ни за что не справился бы с навалившимися проблемами – после проклятия его спасла только любовь и поддержка матери. А Гарри раньше был совершенно один.

– Я закончил, Муни, – Гарри гордо поднял работу.

– Отлично. Давай я проверю, – он взял пергамент. Мальчик просиял от радости, когда мужчина вернул лист, не сделав не одного исправления.

– Я устал заниматься, – капризно произнес Драко, потягиваясь. Ремус с подозрением покосился на него. – Муни, можно мы полетаем?

– Ты же знаешь, что нельзя. Это небезопасно, – грустно ответил он, качая головой.

– Мы здесь уже так долго, – заскулил Драко.

– Всего два часа, – Ремус рассмеялся, разгадав нехитрый план.

– Мне тоже хочется выйти наружу, – мягко произнес Гарри, покосившись на друга из-под опущенных ресниц.

– О-о-о, так не честно, – поддразнил Ремус и застонал, прикрывая глаза. – Ты же знаешь, что я не могу.

– Ну, пожалуйста, Муни! – Драко подошел поближе и умоляюще посмотрел на него. – Нам нужно размяться, а до обеда ещё несколько часов. Мы недолго.

Ремус уже был готов уступить и просто обдумывал идею, пришедшую в голову. Наконец, он решился:

– Я знаю, что делать. Пошли.

* * *

– Куда мы идем? – спросил Невилл, шагающий позади Рона. Они сидели на Чарах, когда рыжий постарался привлечь их с Гермионой внимание и попросил пойти с ним. Гермиона уйти с урока раньше времени не согласилась, но Невилл охотно поднялся. Какая разница: полчаса больше, полчаса меньше?

– Комната Желаний, – бросил через плечо Рон.

– Зачем? И кого ты ещё позвал?

– Крэбба, Гойла и тебя, – он улыбнулся.

– Гарри и Драко удрали из подземелий? – Невилл немного приободрился. – Мы должны позвать Джинни.

– Нет, – Рон отрицательно покачал головой. – Нельзя привлекать слишком много внимания, если не хотим неприятностей.

Невилл лишь с сомнением посмотрел на него. Они дошли до нужного коридора, где увидели Крэбба, Гойла и Паркинсон, идущих навстречу. Рон нахмурился:

– Мне показалось или я просил держать все в тайне?

– У нас не было уроков, вот она и пошла с нами, – пожал плечами Крэбб.

– Что случилось? – поинтересовался Гойл.

Рон скрестил руки на груди, демонстративно отказываясь разговаривать. Невилл занервничал.

– Ладно тебе, – разозлилась Панси, встряхивая волосами. – Что страшного в том, что я узнаю?

– Все. Я ничего тебе не скажу, Змея. Исчезни. Уверен, эти двое тебе потом и так все расскажут.

– Рон, – предупреждающе начал Невилл, заметивший, как яростно загорелись глаза девушки.

– Нет. Все в порядке, Лонгботтом, – прошипела она. – Я могу о себе позаботиться.

Она развернулась и ушла. Крэбб и Гойл переглянулись, надевая на лица маски признательности. Рон приободрился и направился к сплошной стене. А Невилл заметил, как в глазах слизеринцев на миг промелькнула искра интеллекта, и придвинулся к ним поближе, чтобы понаблюдать.

– Они здесь, – пояснил рыжий, прохаживаясь вдоль стены.

Слизеринцы собирались возразить что-то, когда в стене неожиданно появилась дверь, и Рон открыл её. Крэбб и Гойл только рты открыли, и рыжий, ухмыляясь, жестом показал, что они могут войти первыми. Невилл прошел следом, недовольно качая головой, но Рон проигнорировал его и закрыл дверь.

Комната очень напоминала квиддичное поле. Четыре дерева обозначали границы комнаты, приблизительно 300 квадратных футов, за которыми виднелся иллюзорный пейзаж. Солнце в синем небе выглядело реальным, и теплый ветер трепал волосы и одежду. Над ними раздался смех, и, подняв головы, они увидели Драко, Гарри и профессора Люпина на метлах.

– Грэг! Винс! – замахал им Драко. – Идите сюда! Мы сможем поиграть!

– У нас метел нет! – завопил в ответ Крэбб.

– Просто пожелайте, – посоветовал Рон, хихикая под ошеломленными взглядами, когда в его руке появилась метла. С радостным воплем рыжий взмыл вверх. Невилл последовал за ним, но значительно медленнее.

Гарри почти преодолел такую вещь как страх-перед-незнакомцами, но в их присутствии все еще чувствовал себя неловко и застенчиво. Поэтому он подлетел к Малфою и спросил, сможет ли играть в его команде.

Драко одной рукой приобнял его за плечи:

– Конечно, ты будешь со мной.

– Я буду судьей, – предложил Ремус. – Невилл, Рон и Грегори в одной команде. Драко, Гарри и Винсент – в другой.

Игра началась. Команды оказались на удивление хорошо подобраны. Гарри ничего не помнил о полетах, но и Невилл был не намного лучше. А вот Драко был почти так же хорош, как Рон, Грэг и Винс. Однако спустя полчаса, команда Драко остановила игру. Гарри задыхался, у него начали дрожать руки. Драко попросил перерыв и подлетел к нему.

– Мне, кажется, нужно отдохнуть, – виновато признался Гарри. Ему не хотелось прерывать игру, но он знал, что если упадет, Драко расстроится намного сильней. Блондин кивнул, соглашаясь, а Гарри задумчиво осмотрелся: – Я, правда, не хочу выходить из игры совсем.

– Ладно. – Драко подозвал Ремуса. Мужчина покорно приблизился. – Ты займешь место Гарри в команде? Ему нужно немного отдохнуть.

– Может, лучше закончить игру? – заволновался Люпин.

– Ему здесь нравится, – возразил Драко. – Немного полежит на травке, отдохнет. А потом еще поиграет.

– Как только захочешь продолжить, скажи, – уступил Ремус.

– Ладно, Муни, скажу, – махнул ему Гарри и спустился на землю.

– Я мог бы побыть с ним, – робко предложил Невилл.

– Не надо, Ремус займет его место, – ответил Драко. – Продолжаем! Я собираюсь выиграть.

– Мечтай, Малфой, – засмеялся Рон и сделал разворот в воздухе.

Игра продолжилась, и команда Драко начала наступление. Гарри улыбался, слушая, как Драко восторженно кричит после каждого набранного очка и раздает приказы своим игрокам. Но вскоре его глаза закрылись, и он крепко уснул.

* * *

– Чем могу помочь, директор? – Северус шагнул в кабинет.

– Я подумал, что неплохо позавтракать вместе и кое-что обсудить, – старик улыбнулся, на миг прикрыв мерцающие глаза. Он жестом показал, что Северус может сесть, и взмахнул рукой, освобождая стол. Через минуту на нем показались тарелки с едой.

Северус, поколебавшись, сел.

– Я начал обучать мальчиков практической магии и дуэли. И у них замечательно получалось. Думаю, было бы неплохо продолжить. Ты сможешь приводить их сюда после своего последнего урока?

– Ты учил их сражаться? – Ему об этом не сказали, хотя он и не мог винить Драко: тот слишком переживал из-за болезни и видений Гарри.

– Да, – Дамблдор кивнул и откусил кусочек бутерброда. Снейп сделал то же самое. – Гарри очень силен. Он колдует без палочки и способен выстоять против Драко, несмотря на то, что тот вооружен.

– Без палочки… – повторил Северус, хотя, после всего случившегося с Нарциссой, удивляться не приходилось. Мальчик невероятно силен. Более силен, чем был до того, как опять превратился в ребенка.

– Да, я думал об этом, – задумчиво произнес директор.

Северус подскочил – он и не понял, что говорит вслух. Затем прищурил глаза – не может такого быть. Усмехаясь, он усилил блок. Хитрющий, любопытный старик больше не сможет читать его мысли.

– Мне кажется, что десять лет, проведенные у Дурслей, заставили Гарри так бояться собственной магии, что он держал ее глубоко в себе. Конечно, он не смог подавить всю свою силу, и иногда магия выходила из-под контроля, – Дамблдор с улыбкой откинулся назад. – А сейчас он вернулся в тот возраст, и уважает, и гордится своими возможностями, не скрывая их. Его магия теперь свободна. Это может стать силой, о которой не знает Вольдеморт.

Северус напрягся. Проклятое пророчество! Проклятый Лорд! И дважды проклятый Альбус Дамблдор!

– Сэр, он – ребенок. Я уверен, глупо ожидать спасения от ребенка.

– А я снова говорю тебе, что Гарри не будет сражаться один, но мы не в силах изменить судьбу. Мы можем только подготовить его к этому и защитить насколько возможно, – Дамблдор вздохнул. – Ты будешь водить его на занятия?

Это явно не было вопросом, и Северус кивнул. Кроме того, старик попросил приводить мальчиков после того, как он закончит занятия. По крайней мере, он будет рядом, если что-то случится. И он действительно хотел, чтобы Гарри и Драко научились защищаться. За Дамблдором нужно присматривать, но если старый хитрец на самом деле может научить мальчиков как выживать, Северус у него на дороге стоять не будет.

* * *

Гарри все еще спал, когда игра закончилась, и Драко заявил, что голоден. Блондин попрощался с друзьями-слизеринцами и высокомерно улыбнулся проигравшему Уизли. Невилл поздравил его, и Драко благосклонно принял поздравление, не пытаясь как-то задеть чувства круглолицего мальчика, как сделал это с рыжим.

Это был хороший день. Драко следовал в подземелья за скрытым плащом-невидимкой Ремусом, на руках у которого спал Гарри. Когда они уже были на месте, Гарри открыл глаза и попросил есть.

Но даже за едой он продолжал клевать носом, пока Драко не предложил преобразить детскую. «Эта, ─ пожаловался он, ─ слишком детская!» И Рем со смехом согласился. Они меняли цвет комнаты и избавлялись от старых, надоевших игрушек.

Когда вернулся Северус, потолок и стены детской, на которых на метлах парили разноцветные фигурки игроков в квиддич, отражали погоду снаружи. Мальчикам нравилось бегать вокруг, пытаясь догнать какую-нибудь фигурку или обсуждая маневры игроков.

Ковер остался богатого зеленого оттенка. Сундук, в котором теперь лежали только самые любимые игрушки, приобрел цвет натурального дерева. Два одинаковых письменных стола стояли рядышком, в углу примостился мольберт Гарри, который захотел заниматься рисованием. Драко предпочитал музыку, и у него была шкатулка, играющая самые популярные мелодии всякий раз, когда он указывал на нее своей палочкой. Ну, ладно, на самом деле это была старая палочка Гарри. Его собственную палочку ещё не вернули, а палочка Гарри лучше, чем ничего!

– Так, так… – Северус задумчиво разглядывал изменения.

– Тебе нравится? – Гарри подбежал к нему для объятия.

Мужчина наклонился, легко поднимая его и усаживая на свое бедро:

– Очень. Ваши вкусы становятся все утонченнее.

– Естественно, – надменно фыркнул Драко, скрещивая на груди руки.

Гарри и Ремус рассмеялись. Драко впился в обоих рассерженным взглядом, фыркнул, изящно развернулся и покинул комнату. Северус, улыбаясь, пошел за ним на кухню, обедать. Там он опустил Гарри на стул и сел на свое место. Как только расселись все, появилась еда.

– Мама вернется? – беспечно спросил Драко.

– Ты хочешь её видеть? Я сказал, что ты дашь ей знать, когда будешь готов, – отозвался Северус.

– Пока нет.

– После ужина директор хотел бы позаниматься с вами. Вы как? – Он посмотрел на Гарри: – Если устали, я могу перенести урок.

– Я в порядке, – Гарри улыбнулся. – Я поспал после полетов…

– Полетов?.. – Северус приподнял бровь и холодно посмотрел на оборотня. Ремус покраснел и уставился в тарелку.

– Мы не выходили наружу! – Гарри подскочил к отцу. – Муни не сделал ничего плохого!

– А где же вы летали тогда? Уж, конечно, не здесь, – растягивая слова, произнес Северус.

– Мы были в волшебной комнате, которая дает все, что захочешь, – вмешался Драко. – И не зыркай так. Мы действительно нуждались в этом, посмотри на Гарри. Он никогда не выглядел лучше!

Малфой был прав. Цвет лица мальчика улучшился, и тени под глазами исчезли впервые за последние недели. Однако Северус не мог просто так сдаться и отказать себе в удовольствии ещё немного поспорить с юным Лордом.

Гарри понял, что отец больше не сердиться, и улыбнулся Ремусу, весело подмигнувшему в ответ. Хихикая, они закончили обед под звуки «дискуссии аристократов», как обозвал этот спор Драко.

А еще Гарри понял, что очень любит свою семью.

* * *

Гарри и Драко изучали формулы заклинаний и необходимые движения палочек почти три часа. Северус уже дважды пытался прервать занятие, но директор настаивал на продолжении.

И зельевар был вынужден сдаться, но вечером, вернувшись домой, пригрозил, что ноги его в следующий раз там не будет, если Гарри опять дважды заснет в ванной. Драко тоже очень устал, но смог добраться до кровати самостоятельно. И уснул, как только голова коснулась подушки.

Вздыхая, Северус поправил мальчикам одеяла. Пожалуй, сказка на ночь им сегодня не понадобится. Еще радовало, что не нужно проверять контрольные или домашние работы, а можно просто пойти спать. Дамблдор решил, что пока Фаррис остается в штате – это его обязанность.

Северус прошел в гостиную и налил себе выпить. На диване, у камина, с книгой на коленях сидел Ремус.

– Как все прошло? Они не поранились?

– Нет, они молодцы. Драко лишь ненамного сильнее Гарри и быстрее выбирает заклинания. Думаю, он просто помнит их, а Гарри слышит впервые. – Северус сел рядом с оборотнем. И усмехнулся про себя, отметив, что Волк не попытался отодвинуться. Потом вздохнул и немного откинулся назад, позволяя волосам открыть лицо.

– Почему Драко сильнее? – негромко спросил Ремус. Он не хотел нарушать покой сидящего рядом мужчины.

– У него есть палочка, а у Гарри нет, – Северус немного отпил из бокала. – Он, скорее всего, вообще не будет в ней нуждаться. Хотя, именно эта могла бы пригодиться, она – парная к палочке Темного Лорда.

– Не хотелось бы впредь слышать от тебя подобное, – Ремус посмотрел прямо на собеседника. Северус взгляда не отвел. – Мне неприятно, когда ты его так называешь.

– И что бы предпочел ты? – серьезно, без насмешки спросил Северус.

Люпин пожал плечами и покраснел при звуке ровного, шелковистого голоса, продолжая смотреть в глаза собеседнику:

– Например, Вольдеморт, или Тот-кого-нельзя-называть, или Вы-сами-знаете-кто. Гарри считает, что отказ называть Вольдеморта по имени делает того сильнее.

– Прямо, как директор, – усмехнулся Северус и уставился на огонь. – В общем, это верно, но в моем случае… я не могу произнести его имя, не испытывая боль.

– Северус, – Рем взял его за руку, и он позволил оборотню это. – Я даже представить не могу… чего тебе стоило вернуться… и жертвовать собой, помогая нам в борьбе с этим сумасшедшим.

– Да… Не можешь, – согласился Северус, – но я и не ждал, что ты поймешь, Ремус.

Оборотень задохнулся, услышав, как легко сорвалось с губ зельевара его имя. Он сжал руку Снейпа, и удивительно нежная улыбка заиграла на тонких губах:

– Я думаю, что мы зашли достаточно далеко, чтобы называть друг друга по именам. Хотя, я буду всегда думать о тебе, как о Волке. – Ремус вздрогнул и попробовал убрать руку, но Снейп не позволил. – Я всегда этого боялся. И именно из-за этого ненавидел тебя. Сейчас я уже могу это признать, – он немного наклонился. – А так же признать, что опасение переросло в уважение. Как ты не понимаешь, какой путь мне пришлось пройти, так и я не понимаю, как ты справляешься со своей ношей.

Ремус смотрел в сверкающие темные глаза и чувствовал, как его сердце начинает отчаянно колотиться. Он понял. Северус Снейп оценил усилия, которые ему приходилось прилагать, чтобы выжить и жить, понял, что ему пришлось вынести, и Люпин знал, что полностью вернул в его глазах прежнее уважение. Но не был уверен, что сможет получить больше. Хоть на каплю больше того, что увидел в темных бездонных глазах.

Ремус улыбнулся. Это была болезненная улыбка. Северус Снейп не принадлежал к числу людей, на лицах которых можно рассчитывать увидеть такое выражение. Он встал и быстро отошел к огню, обхватывая себя руками, словно пытаясь спрятаться, когда насмешливые выразительные глаза и непослушные темные волосы заполнили его воображение.

Северус смотрел ему в спину в течение минуты. Успокаивая себя, пока смятение, желание, отказ и гнев медленно не отступили, и он вновь не обрел утраченный контроль. О чем он думал? Как мог сказать все это… сентиментальная бессмыслица! Ведь не мог он желать этого… получеловека-полуживотное… стоящее перед ним. Он просто устал! Роль отца сломала границы его одиночества, превратив в кого-то, кем он не является на самом деле.

Он поднялся и пошел к своей спальне. С какой-то болезненной, мрачной сосредоточенностью думая, что больше не будет потворствовать своим жалким слабостям. Как только Гарри вспомнит… Как только это случится… Он больше не будет отцом. Гарри никогда не захочет иметь такого отца.

На секунду прикрыв глаза от неожиданно вспыхнувшей в груди боли, он открыл дверь. Ненавидящий самого себя, неуверенный, разозленный.

Чужая ладонь, сжавшая холодные пальцы, застала его врасплох, и он застыл, широко распахнув глаза.

─ Северус, не надо, ─ умоляюще прошептал Ремус. ─ Я знаю… знаю, что ты боишься потерять тех, кого любишь. Я знаю, что тебе легче быть одному, и понимаю, что нелегко довериться и открыться, тем самым становясь уязвимым перед потерями. Я знаю, потому что испытал подобное. Я… я потерял всех. Я потерял своих друзей, Стаю, детёныша. Я блуждал в одиночестве в течение многих лет. Потом в Хогвартс приехал Гарри, и я вернулся. Сириус возвратился ко мне, и… мы стали любовниками. Он был… моим первым. Понимаешь? Он не интересовался мужчинами, но тюрьма разрушила его, и мы нуждались в друг друге, чтобы залечить раны… И затем я потерял его. Он никогда не вернется, и если бы не Гарри… Если бы не он, меня бы здесь не было. Знаешь почему?

Северус не мог произнести ни слова. Он угодил в ловушку страстных, страдающих, наполненных слезами янтарных глаз.

─ Потому что… потому что я не смогу больше быть один. Только не после того, как я осознал, что значит иметь семью и возлюбленного. Одиночество намного страшнее страха потерять близких людей. Поэтому… прошу… пожалуйста, не замыкайся в себе снова, сейчас, когда ты обрел что-то, чего страшишься лишиться. Не теряй веру, что Гарри будет с тобой, не отталкивай его мыслью, что тебе будет лучше и безопаснее одному. Пожалуйста, верь мне, когда я говорю, что ты только причинишь себе этим боль.

Северус отвел взгляд. Он не мог. Не мог признаться в том, что нуждается в чем-то, не говоря уж о том, что нуждается в ком-то… Он беспокоится о мальчике, но Гарри нуждается в нем больше, чем он нуждается в Гарри (или, по крайней мере, этим он пытался успокоить сам себя). Но беспорядок в мыслях, связанный с Ремусом, он не мог объяснить или оправдать. Он не может позволить себе вновь стать уязвимым.

Снейп вытащил руку, освобождаясь от власти стоящего рядом человека, шагнул внутрь и закрыл дверь. Он не собирался ничего предлагать или менять. Оборотень нарушил его душевное равновесие. Он не волнует его, его не интересует связь Люпина с паршивым дураком. Оборотень здесь только для пользы Гарри. Вся эта пафосная речь была бесполезной и ненужной!..

Продолжая хмуриться, он проглотил снотворное и рухнул в кровать.

За дверью Ремус Люпин тяжело опустился на кушетку и, спрятав лицо в ладонях, глухо разрыдался. Он чувствовал притяжение, растущее между ними и, точно так же, как и Северус, пытался бороться с этим. Бороться, потому что первая любовь все еще жила в его мыслях и сердце, и вряд ли он сможет полюбить так же сильно снова. Разве это будет справедливо по отношению к Северусу или Сириусу?.. Но он верил в то, что сказал: быть одному невыносимо. Ему, как и любому, хотелось, чтобы партнер заботился о нем, защищал и поддерживал.

Смущенный, одинокий, оплакивающий потерю друзей и любимого, он рыдал до тех пор, пока не уснул.

* * *

Неделя, наполненная счастьем, прошла незаметно. По утрам, после завтрака, Гарри и Драко занимались Оклюменцией и учебой. Затем шли летать и возвращались лишь к тому времени, когда у Северуса заканчивались занятия. Кто-нибудь из гриффиндорцев или слизеринцев ежедневно забегал к ним полетать. Драко предпочитал своих друзей-слизеринцев, но неплохо относился к Джинни и Невиллу. Рон и Гермиона его раздражали: ему было не по душе то, как они смотрят на Гарри.

Отношение Гарри к студентам почти совпадало с предпочтениями его светловолосого друга, за исключением Панси, которая ему не нравилась. Она была слишком въедливой и нетерпимой, а ее голос очень походил на голос тетушки Петунии.

Ежедневно он делал перерыв во время полетов, чтобы поспать часа два и всегда просыпался уже в подземельях, когда отец возвращался обедать.

Потом они отправлялись к директору на занятия, превратившиеся в увлекательную игру. А любимой забавой стали дуэли с Дамблдором, во время которых тот разрешал им объединяться и нападать на него одновременно. Независимо от того, кто что говорил, они не могли сражаться друг против друга. Что, если они случайно навредят друг другу? Мысль была ужасной для обоих, и мальчики ограничивались лишь слабыми проклятиями и трансфигурацией. Отец строго следил за тем, чтобы они не переутомлялись, но Гарри все равно засыпал сразу, как только оказывался в кровати. Драко держался лучше и был в состоянии дотерпеть до вечерней истории.

Но мальчики были единственными, кто был блаженно счастлив. Северус и Ремус ходили напряженные, прилагая огромные усилия, чтобы избегать друг друга, встречаясь только тогда, когда это было необходимо. В течение дня это не представляло сложности, так как оба были заняты мальчиками и прочими делами, но вечерами избегать друг друга становилось все сложнее. Северус, через несколько минут вежливого разговора, поднимался и уходил в свою комнату, к одиночеству и снотворному зелью. А Ремус долго сидел у камина, задумчиво глядя на огонь, пока его не захватывали беспокойные мечты. Он не знал, что делать с влечением, растущим с каждым днем, и у него не было сил, чтобы это остановить…

* * *

Наступило утро субботы, и юные маги, одетые и умытые, отправились завтракать, как и делали каждое утро. Отец и Муни уже были там, что вызвало недоумение у Драко и Гарри. Обычно отец не оставался завтракать.

Гарри улыбнулся и обнял обоих перед тем, как сесть за стол. Драко просто пожелал всем доброго утра.

─ Так как сегодня у меня занятий нет, я останусь с вами, ─ Северус замолчал, потому что на столе появилась еда.

─ Значит, тебе сегодня не придется ничего делать? ─ взволнованно спросил Гарри. Он любил проводить время с отцом, но в выходные тот обычно готовился к занятиям, подбирая материал и проверяя работы студентов.

─ Нет. Никакой домашней работы, ─ Северус улыбнулся. ─ Профессор Фаррис сделает это за меня.

Драко захихикал:

─ Отец, я думал, врать плохо.

─ Только тогда, когда тебя поймали. И я не вру, ─ глаза Северуса блеснули.

─ Что мы будем делать сегодня? ─ прервал их Гарри.

─ Я хотел бы поговорить с тобой о вещах, которые ты вспомнишь после ночи воскресенья, ─ серьезно произнес Северус.

─ Я тоже буду в этом участвовать! ─ тут же воскликнул Драко, разозленный, что его не позвали.

─ Ты можешь прийти, но я, тем не менее, буду вынужден поговорить с Гарри один на один после этого, ─ твердо возразил Снейп. Драко надулся, но спорить не стал.

* * *

Мальчики уселись на кушетке в гостиной, рядом с отцом. Ремус извинился и поднялся, но Северус остановил его. Себе он объяснил это тем, что оборотень имеет право знать все, что связано с Гарри, и никакого отношения к тому, что он сам нуждается в поддержке, это не имеет.

Он крепче обнял сына, избегая смотреть на мужчину напротив.

Не станет ли это воскресенье последним?.. Не вернется ли к Гарри его ненависть, после воспоминаний о первом годе в школе?..

─ Отец? ─ с любопытством спросил Драко. ─ Разве ты не собирался рассказать нам что-то?

Северус кивнул.

─ Как вы знаете, в ночь воскресенья к вам вернется еще один год, и когда вы проснетесь, то вспомните все, что случилось с вами в течение вашего одиннадцатого года. Драко знает, что одиннадцать – особенный возраст, когда юных магов приглашают приехать в волшебную школу, чтобы узнать все о магии и своих способностях и талантах.

─ Но мы уже начали учиться, ─ удивился Гарри.

─ Это потому, что вы ─ особенные, ─ улыбнулся ему Ремус.

─ Мы уже это поняли, ─ Драко игриво прищурился, и Гарри захихикал.

─ Я чувствую, что необходимо подготовить вас к следующему этапу воспоминаний, ─ продолжил Северус, игнорируя их смех. ─ Я боюсь, что они будут слишком… неожиданными, Гарри.

─ Что ты имеешь в виду? Разве я не поступлю в школу? Я останусь с Дурслями? ─ в шоке произнес тот.

─ Нет. Ты приедешь в школу, но есть еще кое-что… ─ вздохнул Северус. ─ Ремус рассказал тебе, что твоих родителей убили, но не ответил, когда ты спросил, кто это сделал. Я отвечу тебе на этот вопрос.

Гарри кивнул, его глаза стали быстро наполняться слезами. Драко перегнулся через отца и крепко сжал его ладошку. Мальчик с благодарностью ответил на пожатие.

Ремус часто рассказывал им о настоящих родителях Гарри, и обоим казалось, что они (особенно Гарри) хорошо с ними знакомы. Разговор об их ужасной смерти не собирался быть легким, но Гарри хотел знать все, чтобы закалить себя и узнать правду об отце.

─ Гарри, твои мама и папа сражались на войне против очень плохих людей. Злой человек из видений, который вам с Драко снился, лидер этих плохих людей, и когда ты был маленьким, ты смог победить его, нанеся сильнейший урон. Это делает тебя особенным. Люди называют тебя «мальчиком-который-выжил». Ты на десять лет освободил Магический мир от Темного Лорда, подарил людям спокойствие и надежду. Но Вольдеморт тогда не умер, и когда тебе исполнилось одиннадцать, он вернулся, пытаясь возвратить себе тело и стать бессмертным. Пока тебе все ясно?

Ребенок с силой вцепился в отца, в глазах, больших и испуганных, горело понимание. У него были вопросы, но горло так перехватило, что он не мог выдавить ни слова.

Драко с трудом сглотнул. Он знал эту историю, но одно дело слушать рассказ отца и совсем другое ─ чувствовать всю остроту эмоций его малыша, разрывающих ему сердце. Но он понимал, что Гарри должен это знать, и, значит, именно ему придется быть сильным и задать необходимые вопросы.

─ Как Гарри удалось одолеть его? Как умерли его родители?

Северус вопросительно посмотрел на блондина. Он хотел, чтобы об этом спросил Гарри, но взгляд Драко остановил его.

─ Существует три Непростительных проклятия. Первое вызывает ужасную боль; второе порабощает жертву, делая беспомощной, зависящей от милости заклявшего. Последнее мгновенно убивает человека. Его называют Смертельным проклятием. Темный Лорд применил его к Лили и Джеймсу. А потом хотел убить и Гарри, но проклятие отразилось и ударило в самого Темного Лорда, разрушив тело. А на лбу Гарри оно оставило шрам в виде молнии.

Гарри спрятал лицо на груди отца и горько заплакал. Дрожащий Драко придвинулся ближе, тихие слезы катились по его щекам. Ремус не мог больше выносить этого зрелища и опустился на пол у ног Северуса, чтобы обнять мальчиков. Он гладил вздрагивающие спинки и ерошил волосы, что-то тихо напевая им. Северус крепко сжимал детей и смотрел на него пустым взглядом, тщательно скрывающим внутреннюю боль. Наконец Гарри успокоился, и Ремус присел на кушетку возле него.

─ Что случилось после того, как я узнал обо всем? ─ устало спросил Гари, глядя на отца.

─ Тебя забрали от Дурслей, ты узнал о своей известности и немного о родителях. Ты попал в Магический мир, где каждый преклонялся перед тобой. Все стремились получить твою фотографию, увидеть тебя, поговорить с тобой. А кое-кто считал тебя испорченным и избалованным героем, ─ Северус глубоко вздохнул. ─ Я был шпионом Дамблдора и… Когда-то я был одним из Пожирателей смерти, но позднее отрекся от них, и Дамблдор попросил меня доставлять ему информацию, способную спасти многих. Это было очень опасно, но я согласился, потому что должен был искупить все то зло, что совершил. По этой причине я не мог дружески относиться к тебе. Ты ведь был врагом моего Господина, а мы знали, что рано или поздно он вернется. Мне было нужно убедить Лорда, что я верен ему, чтобы он принял меня назад, и моя враждебность по отношению к тебе стала ключом к этому. Но я пошел дальше, чем было необходимо, потому что не люблю заносчивых наглецов, а я был уверен, что ты окажешься высокомерным зазнайкой из-за твоего отца и из-за статуса знаменитости. Я говорил тебе жестокие вещи и относился несправедливо.

─ Мне кажется, что я помню это, ─ медленно проговорил Драко. ─ А еще я помню, как ты спасал Гарри. Он почти упал с метлы, не так ли? Но ты его спас. Помню собственное разочарование… Я хотел, чтобы Гарри было больно. Я ненавидел его за то, что он отказался быть моим другом. Я не понимал, почему он оттолкнул меня, и стал мстить, ─ он посмотрел в глаза потрясенного Гарри. ─ Не думаю, что ты нас тогда особенно любил.

─ Я… я не любил тебя? А ты… ненавидел меня? ─ чуть слышно прохрипел Гарри.

─ Вот поэтому я и хотел все рассказать тебе до того, как ты вспомнишь, ─ Северус притянул мальчика к себе на колени и прижал к груди. ─ Я хочу, чтобы ты знал, что мы беспокоимся о тебе, что мы любим тебя, что мы ─ семья. То, что ты вспомнишь ─ прошлое, но не значит, что мы должны повторить его. Все изменилось между нами, потому что мы смогли понять правду, которую долго скрывали друг от друга. Прошедшие недели не были ложью, Гарри. Сейчас это единственная правда, и наши отношения столь глубоки и крепки, потому что мы многое прошли вместе.

─ Я люблю тебя, малыш, ─ Драко обхватил его двумя руками. ─ И я, правда, очень сожалею о том, что сделал. Я лишь хотел, чтобы ты заметил меня и пожалел о том, что оттолкнул и выбрал кого-то, кто ненавидит меня. Тот рыжеволосый… Он ненавидел меня и ненавидит сейчас, а ты хотел быть его другом, не моим. Но это не значит, что то, что я делал, было правильно, потому что нельзя причинять тебе боль. Я был так неправ. Я сожалею, малыш. Только не отталкивай меня снова! Пожалуйста, я не перенесу твоей ненависти!

Гарри выбрался из рук отца и до боли сжал Драко.

─ Я не испытываю к тебе ненависти! И никогда не буду испытывать, Рей! Не плачь. Пожалуйста… Мне так жаль, что я оттолкнул тебя тогда, но теперь все будет иначе. Я люблю тебя, и папу, и Муни, и независимо от того, что вспомню, я не забуду, как вы заботились обо мне, и любили меня, и спасли от Дурслей.

Северус, обнимающий плачущих детей, закрыл напряженные глаза. Он надеялся, что Гарри прав, но боялся в это поверить. Он слишком хорошо помнил все то, о чем рассказал сейчас, и знание того, как этот ребенок рос, делало его прошлые поступки еще более ужасающими. И не имело значения, что он пытался остановить Квирелла, покушавшегося на жизнь Гарри Поттера. Это не извиняло его необоснованную ненависть по отношению к невинному ребенку, которому он причинил боль.

─ Папа? ─ мягко позвал Гарри, все еще обнимающий и Драко, и Северуса. ─ Ты сказал… когда ты сказал, что был настроен враждебно, потому что я был знаменитостью, и ты не знал, что Дурсли были плохими, ты добавил, что была еще одна причина этого ─ мой настоящий отец. Что ты имел в виду?

Ремус повернулся к зельевару, зная, что тот не сможет ответить. Потом наклонился и печально улыбнулся Гарри.

─ Твой настоящий отец учился в школе вместе с Северусом. Они учились на одном потоке, но попали на разные факультеты. В школе есть четыре Дома. Гриффиндор и Слизерин связывают непростые отношения. Они всегда враждовали и соперничали. Драки ─ обычное дело. И это ужасно. Таким образом, Джеймс и его друзья, включая меня и Сириуса, нападали на слизеринцев, особенно на Северуса, потому что он был маленьким и никогда не сопротивлялся. Северус всегда отвечал, если мы оскорбляли его или высмеивали, но ничего не делал, когда мы нападали. Это делало его легкой мишенью.

─ Мы не любили друг друга, ─ резко прервал его Северус. Он не хотел говорить об этом, и не хотел, чтобы Гарри знал степень той ненависти. ─ Мы совершали поступки, причинявшие сильную боль, и мы были конкурентами… Я думал, что ты вырастешь таким же, как твой отец, потому что ты очень похож на него внешне. И я поддался своей мелочной мести.

─ Мой отец все время обижал тебя? ─ Гарри больше не мог слушать это, его глаза до краев наполнились слезами.

─ Мы были глупыми детьми, ─ Северус смахнул капли со смуглых щечек. ─ Не думай, что я ─ невинная жертва. Я не был ею. И я причинял боль твоему отцу. А что самое плохое, я обижал тебя, Гарри. И сейчас я очень опечален этим, но не собираюсь как-то изменять то, что ты вспомнишь. Я хочу, чтобы ты все это знал, и знал, что я сожалею.

Гарри кивнул и закусил губу.

─ Ты… Ты любишь меня сейчас, правда, пап?

─ Да. Ты ─ мой сын. Даже если ты не захочешь, чтобы я был твоим отцом, то я все равно всегда буду относиться к тебе как к собственному ребенку, ─ Северус задохнулся от переполняющих его эмоций и поднялся. Ему пришлось откашляться, чтобы прочистить горло. Гарри потянулся к нему, улыбаясь сквозь слезы, и Северус поднял маленького мальчика на руки.

─ Пойдем, полетаем немножко. Вы говорили, что хотите показать мне игру.

─ Да, ─ Драко с трудом улыбнулся и поднялся на ноги. ─ Тебе обязательно надо посмотреть, как мы летаем. А насколько хорош Гарри в ловле снитча!

Ремус, сопровождающий их, прилагал все усилия, чтобы помочь Драко сгладить неловкий момент и помочь всем забыть то, что должно случиться в воскресенье ночью.

Выходной прошел, и никто больше не пытался вернуться к теме грядущих воспоминаний. Вместо этого они веселились. Играли, летали, рисовали, танцевали и ели любимые блюда. Северус занимался с ними Оклюменцией и защитой, но лишь пару часов. А потом уложил их спать и долго читал вслух.

Это был самый лучший выходной.

* * *

─ Малыш?.. Ты спишь? ─ прошептал Драко. Северус ушел, решив, что оба заснули. Но блондин слишком боялся того, что могло принести утро, и не мог спать.

─ Что? ─ сонно спросил Гарри и перевернулся, чтобы посмотреть на друга.

─ Я… я … хорошо, не надо… Не возненавидь меня завтра, хорошо? ─ он неловко запнулся.

Гарри улыбнулся ему и придвинулся, чтобы нежно поцеловать.

─ Я обещаю, Рей. Я не буду ненавидеть тебя.

Драко кивнул и обнял темноволосого мальчика.

─ Повтори это еще раз…

─ Я люблю тебя, Рей, и я никогда не буду ненавидеть тебя, независимо от того, что я вспомню. Я знаю, какой ты сейчас, и не забуду этого даже тогда, когда вспомню, каким ты был раньше. Хорошо? ─ он рассмеялся.

─ Да, ─ Драко последовал его примеру. ─ Теперь намного лучше.

─ Хорошо, ─ глаза Гарри закрылись, и он начал засыпать.

─ Малыш, если ты вдруг рассердишься или… возненавидишь меня, ты поговоришь со мной? Дашь мне еще один шанс? ─ прошептал Драко спустя пару минут.

─ Ум-м… ─ пробормотал почти заснувший Гарри.

─ Доброй ночи, Гарри. Я тоже тебя люблю, ─ и Драко, наконец, закрыл глаза.

* * *

Северус стоял у огня, допивая третью по счету порцию огневиски. Ремуса вызвал Дамблдор, пока Северус укладывал малышей, и он был рад возможности побыть одному.

Зельевар был настолько глубоко погружен в собственные мысли, что не заметил, ни как пролетело время, ни как вернулся Люпин.

Оборотень тихо замер у дверей, наблюдая оттуда за мрачным человеком, застывшим перед камином с бокалом, наполненным жидкостью насыщенного, теплого цвета. Он мог чувствовать запах горя, опасения, тоски, исходящих от мужчины.

Ремус был знаком с болью. Знаком очень близко, ведь собственное тяжкое бремя не оставляло его ни на миг. Жизнь была для него постоянным полем боя. Никто никогда не понимал этого. Друзья не осознавали весь ужас его положения, а Сириус лишь начал догадываться о тягости той дороги, что уготована оборотню.

Но человек перед ним об этом знал. Он знал о боли все, так же хорошо, как знал Ремус. И это поразило оборотня. Он, возможно, смотрел на единственного человека в мире, который мог понять, на что это похоже ─ бороться за каждую улыбку и краткое счастье, предоставленное им.

Он действительно впервые понял, что жизнь Северуса с самого начала была трудной, и с каждым годом становилась все труднее. И Ремус чувствовал, как его сердце сжимается при мыслях о той силе, умении выживать, о той красоте, что заключена в этом сложном человеке. Северус никогда никому не покорялся, за исключением краткого периода, когда по доброй воле носил Темную метку, а потом пришел за помощью к Дамблдору. Этот человек знал боль и муки, и Ремус больше не был один на один со своим страданием и жестокостью мира.

Сильный маг, наделенный мрачной, завораживающей красотой, скрывающий внутри манящую темноту, не пожелавший больше никому служить, начал ломаться от мысли о потере единственного человека, которого он когда-либо любил. И, что ещё хуже, Гарри, возможно, является единственным человеком, который тоже любит его.

Всем своим чистым сердцем, так часто причиняющем ему боль, Ремус хотел утешить прекрасного мужчину, стоящего перед ним. Он хотел сказать ему, что тот вовсе не осквернен, как думает, и что он не должен стоять здесь, настолько одинокий и отдаляющийся от всех еще больше. Что давно пора простить себя, и дать себе возможность вновь чувствовать, любить и быть счастливым.

Если бы Ремус мог сейчас взглянуть на себя со стороны, то увидел бы, как его глаза из карих превращаются в золотые. До полнолуния оставалась всего неделя, и запах человека, до которого было не больше пяти футов, опьянял. Сильный, пряный, острый запах. Он знал, что сможет перешагнуть грань, разделяющую их, может попробовать сладость, скрытую под напускной горечью. Нужно просто взять это, просто протянуть руку…

Северус, слишком пьяный, чтобы удивиться, повернулся и оказался лицом к лицу с оборотнем. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но внезапно понял, что буквально впечатан в стену, к его губам прижаты чужие губы, по языку скользит язык, а нежное рычание, вибрирующее в груди оборотня, заставляет кожу покрываться сладкими мурашками. Опьянение, под натиском бешено стучащего сердца и затопившего вены адреналина, медленно отступало.

Ремус был с ним одного роста, но худощавее и стройнее, и Северус удивился насколько это хрупкое тело сильно. Под мягкой нежной кожей прятались стальные мускулы. Голодные золотые глаза смотрели в его собственные с пугающей страстью. И на какой-то миг он почувствовал страх, а затем… облегчение. Облегчение, что этот человек, испытавший за свою жизнь так много горестей, сумел сохранить в себе сострадание и добросердечность, не побоялся испачкаться, прикасаясь к нему, и при этом не страшится темноты, спрятанной в Северусе. Облегчение, которое вытеснило боль и абсурдный страх за Гарри, заполняя разум горячим пламенем удовольствия.

Сильные руки сжали его бедра, и оборотень шагнул ближе, грубо толкая Снейпа к стеллажу. Поцелуй стал нежным, когда он даже и не подумал сопротивляться или отстраниться. Медово-каштановые волосы коснулись щек и шеи, и Северус испытал непреодолимое желание провести по ним ладонью, зарыться пальцами в мягкие локоны, но не мог позволить себе этого, и рука безвольно повисла. В глазах оборотня плеснулось жидкое пламя, и он отстранился. Северус глубоко вздохнул, пытаясь выровнять дыхание, но не успел, остановленный на вздохе, потому что теплые губы вернулись, на этот раз облизывая и целуя его шею. Он застонал, и его руки наконец взлетели вверх, чтобы притянуть Ремуса еще ближе, вжаться, врасти в горячее тело, доказывая свое желание и согласие.

─ Северус…

Голос Ремуса оказался низким и хриплым, похожим на глухое рычание. Северус изучающее заглянул в сияющие глаза. Его мысли, освобожденные алкоголем и желанием, путались. Уважение, вожделение и живущая в памяти боль накрыли его. Мысли Ремуса стали ему понятны, наполняя благоговением и нежностью. Боль ушла, покоренная и усмиренная, оставляя взамен благодарность и понимание.

Северус мрачно улыбнулся. Не любовь соединила их сегодня. Не жажда, не желание чужого тела. Это была возможность отключиться от действительности, получить помощь, потребность разделить силу, чтобы выживание больше не казалось столь утомительным занятием. Он понимал, что пьян намного сильнее, чем думает. Он знал, что, скорее всего, пожалеет о том, что совершил этот шаг. Он осознавал, что загнал себя в угол, и должен будет или сломаться, или приспособиться. Но не мог оттолкнуть опаляющий жар чужой души и сильное упругое тело. У него не хватало духу отказать себе в удовольствии, обещающем разбудить и оживить в его замерзшем теле каждый нерв.

─ Волк.

Короткое имя медленно стекло с его губ, ласкающих каждый звук, голова чуть откинулась вбок, по телу прошла легкая дрожь. Ремус мгновенно отреагировал на приглашение, сжимая зубы на бледной коже, так щедро предложенной ему, пока руки срывали мешающую мантию. Она лениво соскользнула с плеч Северуса, за ней последовала рубашка.

Северус задыхался и, не сдержавшись, потерся бедрами о пах оборотня. Ремус зарычал, припадая к открывшейся гладкой коже; его руки ласкали и исследовали чужую грудь, прокладывая путь губам.

Пальцы Северуса погрузились в мягкие волосы, сжимая, цепляясь за них, потому что он наконец позволил страсти взять над собой верх, потому что горячий, влажный рот Ремуса сводил его с ума.

Еще один поцелуй, и на сей раз уже рот Северуса исследовал кожу оборотня. Рубашка Рема неслышно упорхнула на пол. Путаясь, больше мешая друг другу, чем помогая, они избавились от брюк. Каждый яростно стремился подчинить себе партнера. Тела обоих поблескивали в свете пламени камина от выступившего пота. Зубы оставляли отметины на коже груди и шеях. Выгибаясь и теряя равновесие, не в силах оторваться друг от друга, полностью утратив контроль, они не знали, кто из них станет первым, кто покориться и отдастся на волю другого… Ремус с хриплым стоном сдался, когда пальцы Северуса скользнули в его глубину. Он никогда не испытывал ничего подобного, ноги его подогнулись, не в силах держать тело. Сириус никогда не был так несдержан и агрессивен, никогда не заставлял его кровь гореть и бурлить. Все, что было между ними, было окрашено нежностью. Сириус всегда подчинялся и уступал ему, но сейчас… Это борьба, эта страсть и жар… Он потерялся в ощущениях.

Северус опустился за ним на пол у камина. Обнаженные тела извивались, сливаясь, вступая в борьбу, покоряясь… И Ремус вскрикнул, когда его ноги были разведены в стороны, и Северус вошел в него одним быстрым, болезненным толчком. Но эта боль была старой знакомой, долгожданной, радостной и прекрасной. Он выгнулся навстречу, безмолвно моля о большем. И Северус ответил.

Они двигались вместе; изголодавшиеся, стосковавшиеся, нуждающиеся в чужом тепле. Северус склонился над лежащим под ним человеком, обвивающим его бедра, цепляющимся за него, шепчущем его имя. Он пробовал на вкус душу Волка, его магию; он слизывал языком его слезы и глотал крики. Ремус отдавал себя, ликуя от нескрываемого растущего голода Северуса, от его требовательности и жадности, когда все, чего он ждал от этого человека, это отвращения. Чувствуя приближения оргазма, он громко застонал, от сводящего с ума удовольствия.

Мир взорвался, и оба, ослепленные и оглушенные, хрипло закричали, выгибаясь и двигаясь, пока судороги не стихли. Задыхаясь, они рухнули рядом друг с другом. Золотые глаза Ремуса пылали за полуопущенными ресницами. А на Северуса навалилась такая усталость, что у него не осталось сил даже открыть глаза.

Запах их разгоряченных тел наполнил комнату. От камина, озаряющего комнату неярким светом, эхом отражался треск догорающих поленьев. Было тепло, и уютно, и не хотелось шевелиться. Ремус широко улыбнулся, когда услышал, что дыхание его возлюбленного стало ровным и глубоким. Осторожно погладив влажную кожу и приласкав шелковистые, пропахшие зельями пряди, он склонился над Северусом. Нежный поцелуй не разбудил спящего, и Ремус хихикнул, поднимая любовника на руки и крепко прижимая к себе.

Потом он осторожно отнес его в спальню, уложил на кровать и, с удовлетворенным вздохом, клубочком свернулся рядом с ним.