[Sherax]

Глава 19.

Глава 19.
Всю дорогу до Хогвартса в поезде только и говорили, что о предстоящем Турнире Трех Волшебников. Рон был так возбужден, что даже ничего не сказал по поводу присутствия в их купе Драко Малфоя, а потом и вовсе вступил с ним в дискуссию, обсуждая возможных кандидатов от других школ.
Гарри и Гермиона знали о них только понаслышке, поэтому не могли поддержать эту тему, но жадно слушали. Неожиданно Драко сказал:
- Сначала отец хотел отправить меня учиться именно в Дурмстранг, так как некоторые дисциплины там преподают гораздо лучше, чем в Хогвартсе, но потом узнал, кто их новый директор, и решил оставить здесь. Да и к дому ближе.
- А кто директор Дурмстранга? – спросил Поттер.
- Игорь Каркаров. Твой отец тоже его хорошо знает. Когда-то они вращались в одних кругах.
Намек был ясен Гарри, так что дальнейших расспросов не последовало. Тем более Гермиона поинтересовалась:
- Разве можно выбирать волшебную школу? Я думала, все юные волшебники с рождения распределяются в ту или иную школу.
- Магглорожденные – да, чтобы не примешивать к погружению в новый мир еще и языковой барьер, за чистокровных или полукровок обычно выбирают родители, - охотно пояснил Драко.
- Так и есть, - нехотя подтвердил Рон. – Биллу в свое время предлагали поехать в Шармбатон по обмену как лучшему ученику, только мама не пустила. Близнецы тогда как раз в школу пошли, и у нас совсем не было денег. К тому, же мой брат французского не знал, как и мы все.
- Но ведь твоя мама свободно говорит на этом языке, - удивился Драко.
- Откуда ты знаешь? – вытаращился рыжик. Почему какому-то Малфою известно больше, чем ему самому?
- Отец говорил. Она же урожденная Пруэтт. А у этого рода большая французская ветвь, так же как и у нас. Конечно, семья отказалась от нее, но знаний ведь это не лишает.
- А почему Пруэтты отказались от Молли? – осторожно спросила Гермиона у Рона. – Прости, если не хочешь, то не отвечай.
- Да об этом все в магическом мире знают, - вздохнул Уизли. – Из-за брака с моим отцом. Дамблдор то и дело обещает добиться примирения, но пока воз и ныне там.
Гарри и Драко понимающе переглянулись. Похоже, оба подумали об одном и том же: примирение невозможно, пока Уизли – предатель крови. Чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, кому-то из братьев Рона нужно жениться на магическом существе, или в крайнем случае самому стать им. Неужели директор дал Артуру какую-то другую, ложную надежду? Но вряд ли Рон в курсе этого.
- Драко, а ты знаешь французский? – спросила Грейнджер, скорее всего чтобы просто сменить неприятную для друга тему.
- Конечно. Он мне как второй родной, - кивнул молодой аристократ. – И мы часто ездим к французской родне. Кстати, Гарри, тебе тоже было бы хорошо его выучить.
- Когда?
- Ой, прости, я не подумал, - тотчас проговорил Малфой.
Эта простая фраза заставила Рона и Гермиону пораженно застыть. Драко даже оглянулся, чтобы посмотреть, что могло вызвать такой ступор, а потом спросил:
- Вы чего?
- Ты умеешь извиняться? – пораженно выдохнул рыжик.
- Да ну вас! – тотчас насупился парень.
- Хватит делать из него монстра какого-то, - вступился за друга Поттер.
После этого все не выдержали и рассмеялись. А поезд тем временем уже начал тормозить. Нужно было переодеваться в школьную форму.
С погодой не повезло – зарядил проливной дождь. Все ученики поспешно накладывали водоотталкивающие чары и в открытую сочувствовали первокурсникам, которым предстояло добираться до Хогвартса в лодках.
К счастью, на озере обошлось без происшествий. Дети, пришедшие в замок вслед за Хагридом, напоминали стаю промокших воробьев. Гарри невольно подумал о том, почему никто из преподавателей не наложил на них высушивающих заклинаний. Ведь сами первогодки еще фактически не владели волшебством. Похоже, у профессора Снейпа будет много работы с зельями для больничного крыла.
Как обычно, началась церемония распределения, а затем последовал пир. Когда все наелись, Дамблдор снова взял слово, напоминая ученикам об ограничениях. Именно этот момент выбрал новый учитель защиты от темных искусств, чтобы с шумом явиться в Большой зал.
Аластор Грюм Поттеру сразу не понравился. Ни по запаху, ни по прочим ощущениям. Было в нем нечто зловещее, от чего волк Гарри гневно заворчал, желая заявить, что он сильнее, немедленно разобраться с угрозой. Пришлось его успокаивать.
Тем временем Дамблдор решил рассказать ученикам о предстоящем Турнире Трех Волшебников. Поднялся невероятный гвалт, так что директору пришлось наложить Сонорус, чтобы продолжить.
Он рассказал, что турнир проходит между тремя магическими школами, и каждая будет представлена одним чемпионом, которому придется решить три сложных задания. Раньше это мероприятие организовывалось каждые пять лет, но потом, из-за возросшего числа жертв, турниры не проводились. Но сейчас традицию решили возродить, с условием, что в нем будут участвовать только старшекурсники, достигшие совершеннолетия.
Это известие вызвало новую волну возмущения, и близнецы Уизли, кажется, возражали громче всех. Особенно когда узнали, что помимо кубка победитель получит и денежное вознаграждение в размере тысячи галеонов. Они едва ли не с ненавистью наблюдали за преподавателями, которые установили в центре зала кубок Огня, а вокруг него заклинанием возвели защитный контур, который не смогут пересечь те, кто младше семнадцати лет.
Многие пробовали обойти заклятье, но все попытки оказались тщетны. Нарушители в лучшем случае отбрасывались от кубка, а в худшем попадали в больничное крыло, и уже мадам Помфри приходилось снимать с них чары.
Прибытие делегаций от других школ ожидалось лишь в конце октября, поэтому пока ученикам оставалось лишь строить догадки и предположения – каково это будет, и заниматься своими прямыми обязанностями, конечно.
На первый урок к Грюму Гарри шел с нехорошим предчувствием. К сожалению, оно в полной мере подтвердилось. Правда, до этого Фред и Джордж наперебой расхваливали нового преподавателя защиты, подчеркивая, что он на практике имел дело с Темными силами и вообще крутой дед, но Поттер воспринял это довольно скептически. На занятии он вместе с Роном сел подальше от преподавательского стола, но и не в самом конце. За соседней партой оказался Малфой с Забини, а с другой стороны Гермиона и Невилл.
Грюм начал урок с заявления, что учебники им не понадобятся, и на основе письма Люпина он сделал вывод, что все хоть и делали успехи на его уроках, сильно отстали по программе. Гарри едва не фыркнул. Вот так вот, не проверив, принимать столь глобальные решения!
Дальше было хуже. Аластор с места в карьер перешел к непростительным заклинаниям, за использование которых, как минимум, грозил срок в Азкабане. Когда дело дошло до демонстрации Авада Кедавры, Поттеру стало совсем не по себе. Вот так увидеть, каким образом были убиты родители… Если б Гарри не был знаком с Томом и воспитывался в других условиях, то непременно пал бы духом. А так ему просто очень захотелось обсудить с опекуном компетентность преподавателя.
Рассуждая таким образом, мальчик ощутил волну огромной тоски и отчаянья. Обернувшись, он понял, что источником является Невилл. Приложив усилия, Гарри вспомнил, что у его друга тоже не все в порядке с семьей. Кажется, его родители сильно пострадали от пыточного проклятия и до сих пор находятся в клинике Святого Мунго, никого не узнавая.
Этим же вечером Поттер спустился в подземелье к Снейпу и все ему рассказал про первый урок у Грюма. Зельевар пришел в ярость. Кажется, Гарри никогда еще не видел его таким разгневанным. В конце концов, Северусу удалось обуздать эмоции, и он сказал мальчику:
- Будь очень осторожен с ним, Гарри. Грюм очень хороший друг Дамблдора, поэтому здесь ему многое сойдет с рук. Но в министерстве Аластора давно считают выжившим из ума параноиком, в крайнем случае, можно воспользоваться этим. Правда, только в крайнем случае.
- Я понял. Постараюсь на его уроках просто не привлекать к себе внимание.
- Молодец, - искренне похвалил мальчика Снейп. – Ты ведь сам знаешь обстоятельства.
- Ага. Продержаться этот год. После я смогу даже сам подать официальную жалобу на Грюма в министерство, и к ней прислушаются из-за моего титула.
- Верно. И еще, как бы Грюм ни настаивал, даже не пытайся накладывать своей палочкой непростительные проклятья. Ни на кого. Так тебя могут подставить. Ты ведь знаешь, что существует заклинание, позволяющие узнать все чары, которые накладывались волшебной палочкой?
- Да, я слышал. Приори Инкантатем, кажется.
- Именно. Догадываешься, что будет, если выяснится, что знаменитый Гарри Поттер использовал непростительные?
- Можно раскрутить громкий скандал или шантажировать…
- Ты думаешь в верном направлении.
Поттер невольно поежился от таких перспектив, и Снейпу немедленно захотелось как-то утешить подопечного. Вообще мальчик все глубже и глубже пробирался в сердце зельевара, покоряя своей почти взрослой рассудительностью и мужеством. Порой даже не верилось, что Гарри еще так молод. И, что самое поразительное, Поттер относился к нему без каких-либо предубеждений, хотя наверняка наслушался от сокурсников всяческих страшилок о Снейпе. Он просто как-то сразу принял своего опекуна таким, какой он есть. И ни разу не роптал на его поучения, а, наоборот, приходил за советом.
Гарри так не походил на биологического отца, что Северус уже давно перестал их сравнивать, наконец, оставив прошлое в прошлом. Снейп даже Блэка смог принять. Друзьями им, конечно, не быть, но они вполне могли спокойно общаться. Конечно, самому Сириусу об этом знать вовсе не обязательно.
Вместе с этим зельевар начал подмечать, что его подопечной постепенно вырастает в красивого юношу. Привлекательного именно едва уловимой дикостью, без малейшего налета смазливости. Подростковая нескладность скрадывалась ловкостью. Снейп не раз замечал, что остальные ученики в сравнении с Гарри порой просто медлительные увальни. Но Северуса пугала собственная заинтересованность, вызывавшая порой мысли, никак не вписывающиеся в отношения опекун-подопечный, и он старался запечатать их глубоко в сознании, надеясь, что чуткое обоняние оборотня ничего не уловит.
Сам же Гарри, поделившись со Снейпом и получив бесценные советы, решил воспользоваться оставшимся до отбоя временем и навестить Тома. Он ведь предупредил друзей, что вернется поздно, так как зайдет к опекуну. О своем необычном друге Поттер пока не собирался никому рассказывать. С легкой подачи Дамблдора образ Волдеморта оказался слишком демонизированным.
Реддл по-прежнему обитал в Тайной комнате. За лето с ним ничего не случилось, и никто в замке даже не догадывался о его присутствии. Хотя Том активно обживался в подземельях. Аура запустения исчезла из покоев Слизерина, появились даже какие-то новые вещи, создающие уют. Гнездо василиска было тщательно убрано, превратившись просто в большой зал.
- Рад видеть тебя, Гарри, - бывший Темный Лорд встретил мальчика в темно-зеленой мантии, почти совпадающей с цветом чешуи, так что змеиный хвост не сразу бросался в глаза. – Как прошло лето?
- Хорошо, но не без приключений.
Поттер кратко рассказал и про крестного, и про Чемпионат, и про метку, и про Турнир, и про Грюма.
- Этот старый параноик еще жив? – скривился Том.
- Ага.
- Жаль. Честно говоря, я совершенно не понимаю политики Дамблдора как директора школы. Да, интриги, амбиции, игры с министерством, но и о прямых обязанностях забывать нельзя. К тому же дети и непростительные заклятья – взрывоопасная смесь.
- Из-за желания попробовать, что будет?
- Да. К тому же ты никогда не задумывался, почему к непростительным относят всего три заклинания?
- Потому что они самые опасные?
- Чушь. Есть зелья, подавляющие волю куда качественнее Империуса, и множество чар, способных принести как невероятные страдания, так и массовую гибель. Тот же Адский огонь. История знает случаи, когда им выжигались целые города. Но все эти зелья и чары требуют серьезных навыков, порой гораздо выше среднего уровня. А вот три непростительных может наложить даже первокурсник, едва взявший в руки палочку.
- Хм, странно. Грюм говорил, что как раз не каждый маг может применять эти заклинания, особенно Аваду, так как она требует огромной колдовской силы и искреннего желания убить, и что у всех нас кишка тонка даже вызвать у него насморк своими попытками.
- И, конечно же, никто не попытался? – понимающе усмехнулся Том.
- Нет.
- Дети порой такие внушаемые! Если б кто попытался, то быть бы Аластору трупом.
- Почему?
- Аваду накладывать слишком легко. Даже не требуется специальных пассов палочкой. Дабы избежать повального ее использования, Министерство Магии не просто причислило заклинание к непростительным, за которые светит билет до Азкабана в один конец, но и разработало целую политику запугивания населения. Магов убедили, что только истинная жажда смерти человеку может заставить Аваду сработать, и что подобные чары не проходят даром для самого мага, следует бояться отдачи, неизгладимой душевной травмы.
- И маги поверили?
- Большинство людей в принципе легковерные обыватели, радостно соглашающиеся с удобной для них версией. К тому же, тебе знаком эффект плацебо?
- Когда человек думает, что пьет лекарство, и выздоравливает?
- Верно. Его в этом случае тоже нужно учитывать. Мало кто задумывается, что существует множество совершенно легальных заклинаний, способных причинить долгую и мучительную смерть или нанести непоправимые увечья. А Авада – это быстро, чисто и абсолютно безболезненно. В средние века ее часто называли «милосердной смертью». Источники указывают, что ее придумал колдомедик как последнюю помощь безнадежно больным или раненым. Тогда войны не были редкостью, и страдало множество магов и магглов.
- Ух ты!
- Если бы Историю магии вам преподавал не этот недоумок Бинс, а нормальный учитель, то вы бы знали происхождение многих заклинаний, лучше бы понимали саму суть волшебства. И ладно чистокровные – им родственники расскажут кучу семейных и не только легенд, восполняя пробелы, а магглорожденные или как мы с тобой? Я был лучшим учеником своего выпуска, но мне пришлось потом еще три года потратить на то, чтобы по крупицам собрать те знания, которые должны были бы дать еще в школе, иначе я просто не понимал сути многих вещей.
- А мне необходимо заниматься с Люциусом и остальными, - вздохнул Гарри.
- Вот именно. Когда же я, достигнув определенного положения в обществе, поднял этот вопрос, то, так же, как и некогда со Слизерином, мою идею извратили, решив, что я хочу вообще лишить магглорожденных права на образование. Хотя тут просто должны быть разные подходы, чтобы потом юным недоучкам не пришлось мыкаться между маггловским и магическим мирами, так как в первом они уже чужие, а во втором все еще гости.
- Теперь я это понимаю. Порой мне просто страшно подумать, каким бы я рос, не встреться мне тогда отец.
- Каким-каким, - хмыкнул Том, прищелкнув хвостом. – Идеальным, зашуганным оружием Дамблдора, который ненавидел бы меня всеми фибрами души и жаждал мести.
- Какая чушь!
- Это тебе сейчас так кажется.
Мальчик возмущенно фыркнул, не желая даже думать об этом, а потом вспомнил о главной цели своего визита и сказал:
- Да, я же тут гостил у крестного и нашел у него дома вот это. По-моему, похоже на крестраж.
Гарри достал из той самой сумки (с которой почти не расставался, так как в ней можно было хранить все необходимое, желаемое, и еще место останется) медальон и показал его Реддлу.
Том даже переменился в лице, поспешно схватив украшение. Повернув его так и эдак, он заключил:
- Ты прав! Это тот самый медальон, который я избрал вместилищем кусочка своей души.
- Будем уничтожать?
- Непременно. Но ты можешь только наблюдать с приличного расстояния. Сам помнишь, как оно в прошлый раз было.
- Хорошо. А как ты его ликвидируешь?
- Я же тут не просто так сидел, - хмыкнул Том, выбрался из кресла и подполз к одному из шкафов. – У меня же в полном распоряжении была туша василиска и дневники самого Слизерина. Вот, смотри.
Реддл раскрыл перед мальчиком большую деревянную коробку, в которой оказалось шесть одинаковых кинжалов, лезвия которых масляно поблескивали, измазанные какой-то вязкой субстанцией.
- В чем это они? – заинтересованно спросил Гарри. – Совсем не чувствую запаха.
- Яд василиска – универсальное уничтожающие средство. А запаха нет, так как на каждый кинжал нанесено заклятье стазиса – чтобы не выветрилось.
- Здорово придумано!
- Благодарю. Теперь можно использовать оружие в деле. Только не здесь. Выйдем в зал, где в прошлый раз все произошло.
- Ладно.
В зале Том велел Поттеру оставаться в коридоре, а сам отнес медальон в самый центр, положил его на пол и резко ударил кинжалом. Крестраж немедленно зафонтанировал магией, опутывая ею Реддла. Кинжал рассыпался, не выдержав напора, а кокон волшебства стягивался все туже и туже.
Гарри уже начал переживать, не нужно ли помочь другу, вдруг его задушит бушующая сила, но наконец-то кокон пошел множеством трещин, словно стеклянный, распался на сонм осколков, которые тоже направились внутрь, в Тома. Кажется, это было неприятно, но Реддл молча терпел, пока магия не стихла, не растворилась в нем, опустив мужчину на пол.
Охнув, Том едва не упал, но Поттер уже был рядом, подставив свое плечо.
- Как ты? Все нормально?
- Кажется, да.
- Ой, а ты изменился! – понял Гарри, вглядевшись в лицо друга.
- Правда? Насколько?
- Ну, у тебя на верхней части туловища и на лице тоже почти исчезла чешуя. Осталось чуть-чуть на скулах и плечах. Сам посмотри – на руках обычная кожа.
- В самом деле. Значит, наша гипотеза подтвердилась! – обрадовался Том, и попытался встать самостоятельно, но тотчас охнул, и Поттер крепче обхватил его за талию. – В голове шумит. И мысли путаются.
- Еще бы! Ты вернул себе часть души, и теперь она устанавливает связи с тем, что есть. Нужно какое-то время, чтобы пообвыкнуться. Тебе, наверное, лучше лечь.
- Возможно, - даже это единственное далось Тому с трудом, словно разом все навалилось.
- Давай, помогу!
Не дожидаясь ответа, Гарри легко поднял Реддла на руки, словно тот ничего не весил (для оборотня так оно и было) и отнес назад, в покои Слизерина. Самым сложным в этом деле оказалось не наступить на волочащийся змеиный хвост – он был гораздо длиннее человеческих ног. Но Поттер справился и бережно положил друга на кровать.
- Я как пьяный! – хохотнул Том.
- Поспи. Во сне связи должны лучше восстанавливаться, - посоветовал Гарри.
- Угу.
- Мне нужно уходить. Обещай, что, как проснешься, отправишь мне записку с домовиком о своем состоянии!
- Хорошо.
С тяжелым сердцем Поттер оставил бывшего Темного Лорда и вернулся в гриффиндорскую башню. К счастью, друзья спокойно восприняли его столь долгое отсутствие и не задавали лишних вопросов. А вскоре прозвучал сигнал отбоя, и мальчик на законных основаниях отправился спать.
Том, несмотря на свое состояние, не забыл об обещании. За завтраком возле гриффиндорского стола появился чопорный эльф, положил конверт возле тарелки Гарри и немедленно исчез. Поспешно развернув послание, мальчик едва сдержал вздох облегчения. Во-первых, Риддл принял самые суровые меры предосторожности – записка оказалась на серпентарго, а во-вторых, с ним все было в порядке. Он пребывал в полном восторге от произошедших изменений, которые затронули не только тело, но и разум. А еще Том просил прощения за то, что случилось на первом курсе.
Сам Гарри посчитал последнее лишним. Они ведь уже давно решили, что Волдеморт в тот момент был не в себе, так как на слишком много частей разделил свою душу. А может, и еще какие причины были. И все-таки, помня об осторожности, Поттер не стал писать ответ (лучше позже скажет лично), а записку сжег.
Этот жест не остался незамеченным, Рон даже тихо спросил:
- Дурные вести?
- Вовсе нет. Просто напоминание. Не хранить же мне теперь все записки.
- Что, Гарри, поклонницей обзавелся? – подтрунил Симус.
- Скажешь тоже! – возмущенно фыркнул Поттер, окатив сокурсника ледяным взглядом.
- Да ладно! Чего такого? – усмехнулся Финнеган, и тотчас принялся распространяться о своих успехах на этом поприще.
Гарри едва сдержался, чтобы прилюдно не изобличить парня во лжи, коей разило каждое его слово. Из сомнительных «успехов» в действительности у Симуса был только несуразный поцелуй с Лавандой Браун, за который он имел по морде, причем от самой девушки, так как действовал слишком напористо.
Честно говоря, Поттер не понимал этой страсти мальчишек хвастаться своими победами на личном фронте, причем по большей части победами вымышленными. Гарри достаточно времени провел в стае, чтобы знать, как именно пахнет секс, а как – самоудовлетворение. Так вот, первого не было и в помине, а вот второго – хоть отбавляй. Гормоны начинали бушевать у всех. Молодой оборотень тоже не избежал участи мокрых снов и неясных пока желаний, но к этому примешивалась и тоска волка, словно его разлучили с кем-то очень близким. Хотелось немедленно спрятаться в подземельях. Зверя тянуло туда, как магнитом, а точнее к хозяину этого «убежища».
Больше никто из магов не нравился второй сути Гарри так сильно, да и из стаи тоже. Друзья – это друзья, отец и Тесса – семья, а вот Северус с самого начала занял какое-то особенное место. Он был родным, своим и для человека, и для зверя.
И все-таки Поттер не думал об этом постоянно. Подобные мысли время от времени всплывали, а потом отступали, погребенные под сонмом повседневных забот. Учеба, дополнительные занятия, беседы с Томом.
Реддл быстро оправился от уничтожения крестража. Улучшения закрепились, да и память о прошлом пополнилась, хотя пробелы все еще сохранялись, ведь пока были объединены только две части души. Но Том воспрял духом, догадываясь, где могут находиться остальные.
За всем этим конец октября наступил очень быстро. Настал знаменательный день, когда директор возвестил всему Хогвартсу, что прибывают долгожданные гости из Дурмстранга и Шармбатона. В этот день уроки заканчивались на полчаса раньше, чтобы ученики успели занести вещи в спальни и собраться перед школой для торжественной встречи.
В замке всю последнюю неделю активно наводили порядок. Аргус Филч буквально с ног сбился и готов был вызвериться на любого ученика, если тот забыл вытереть ноги. Рамы всех картин были начищены, а некоторые особенно старые полотна подновили или заменили на другие, рыцарские доспехи сияли и двигались без скрипа. В Большом зале вывесили праздничные флаги всех четырех факультетов, а над преподавательским столом повесили огромный гобелен с гербом Хогвартса.
За завтраком все только и обсуждали предстоящий Турнир. Зашел разговор о судействе, где Гермиона в очередной раз поразила гриффиндорцев знанием истории. Правда, девочку в очередной раз занесло не туда, и она произнесла целую речь об угнетении домовиков, об их рабском положении. Фред и Джордж пытались ее урезонить, но тщетно. Грейнджер всерьез вознамерилась заняться этим вопросом, но тут не выдержал Гарри и тихо сказал:
- Гермиона, ты ошибаешься. Домовые эльфы – как добрые духи, они привязаны к семьям волшебников магическими узами, и эта магия подпитывает их. Лишенные дома эльфы теряют силы, а бывает, сходят с ума или умирают.
- Откуда ты это взял? – вскинулась девушка.
- Гарри прав. Это все маги знают, - тихо ответил Невилл.
- Все? Я вот нет! – продолжала хмуриться Грейнджер.
- Прости меня за то, что я сейчас скажу, Гермиона, - заранее извинился Гарри. – Но Невилл и Рон с братьями знают об этом, потому что родились в магическом мире. Мне вот Сириус рассказал.
- Как-то это неправильно, - все-таки у девушки было обостренное чувство справедливости.
- Просто такие, как мы, слишком поздно вливаемся в этот мир, и многие нюансы ускользают от нашего внимания, - постарался объяснить Поттер. – Приходится многое наверстывать. Если бы не мой опекун и крестный…
- Но так же нельзя! – кажется, Гермиона опешила. – Почему нас тогда всему этому не учат? Мы же по незнанию можем наделать кучу ошибок!
Кажется, Грейнджер уже перебирала в уме все события с момента появления в волшебном мире, чтобы понять, не совершила ли она уже чего-нибудь непоправимого. Возглас девушки привлек к гриффиндорскому столу внимание соседних и, кажется, даже директора, поэтому Гарри лишь неопределенно пожал плечами. Не признаваться же, что он и сам не раз задавался этим вопросом!
После завтрака Гермиона воспользовалась тем, что Поттер чуть поотстал от остальных, буквально прижала его в первой попавшейся нише и, изобразив щенячий взгляд, шепотом попросила:
- Скажи, а ты мог бы научить меня всем этим магическим обычаям?
- Хм, но почему я? Мне тоже приходится многому учиться.
- Раз тебя учат, то знают, какие моменты тебе могут быть неизвестны! Что другие воспринимают как должное.
- Определенная логика в этом есть, - вынужден был согласиться Гарри.
- Конечно! Да и не у Рона же мне спрашивать! Сомневаюсь, что он способен научить чему-то, кроме квиддичных правил.
- Ладно! Постараюсь сделать, что смогу! – Поттер вспомнил, что они все-таки друзья. К тому же, ему действительно хотелось помочь девушке. – Но ты так же можешь консультироваться с Невиллом. Бабушка хорошо обучила его всем этим правилам.
- А он согласится?
- Уверен! Особенно если взамен ты предложишь ему помочь с зельеварением. Бедняга до сих пор впадает в ступор от профессора Снейпа.
- Отличная идея!
Так, с легкой подачи Гарри, по вечерам в гриффиндорской гостиной постепенно стал собираться целый клуб помощи в учебе. И не только в ней. Это помогло таким, как Невилл, воспрянуть духом. Мальчику оказалось достаточно осознать, что он не полный профан во всем. Он охотно помогал и с гербологией, и с магическими обычаями. Историю магии он тоже знал лучше многих. Хотя, учитывая профессора Биннса и его манеру преподавания, в школе этому предмету вообще не придавалось значения.
И все-таки главным событием года был Турнир Трех Волшебников. Прибытие гостей из других школ получилось более чем эффектным. Шармбатонцы во главе с директором мадам Максим (фамилия очень подходила ее великанскому росту) прибыли по воздуху в карете, размером с целый замок, в которую были запряжена дюжина гигантских золотых крылатых коней с белоснежными гривами. Когда они приземлились, земля дрогнула.
Открылась дверца с гербом, и первой вышла директриса в шелковой черной мантии. Ее просто невозможно было не заметить из-за гигантского роста. У нее, как и у Хагрида, наверняка, в предках имелись великаны. Дамблдор, а потом и все ученики разразились приветственными аплодисментами.
Пока мадам Максим приветствовала директора, из кареты показались около полутора десятков подростков, зябко ежащихся в своих голубых шелковых мантиях, не рассчитанных на такую холодную погоду. Впрочем, глава Шармбатона быстро велела им идти в замок, да и сама отправилась вслед за подопечными.
Ученики Хогвартса остались ждать гостей из Дурмстранга, которых все не было и не было. Гарри уже сам начал поеживаться от холода и пронизывающего ветра, с волнением думая, каково сейчас друзьям. Рон, вон, таращится по сторонам и сопит в шарф, Гермиона совсем побледнела. Никто не рассчитывал, что они столько проторчат на площади.
Фыркнув на собственную недогадливость, Поттер приобнял Грейнджер и наложил на них обоих согревающие чары. Девушка тотчас удивленно встрепенулась, ощутив тепло, и, прижавшись теснее к другу, тихо спросила:
- Что это?
- Согревающие чары. Не хватало, чтобы ты заболела! Я бы их и на Рона наложил, но он так вертится!
- Да уж, - усмехнулась Гермиона. – А откуда ты знаешь такое заклинание? Мы его не проходили.
- Мы много бытовых заклинаний не проходим, - ответил Гарри. – Этому меня летом крестный научил.
- Научишь меня?
- Хорошо.
- О чем вы там болтаете? – заинтересовался Рон. – Лучше посмотрите на озеро! С ним что-то не так!
Все повернулись на возглас Уизли. До встречающих донеслось оглушительное хлюпанье, словно сам гигантский кальмар решил вылезти на берег. Но вместо его щупалец в центре водной поверхности появилась воронка, которая принялась стремительно разрастаться. Из самой ее середины начал медленно выплывать корабль.
Судно выглядело странно, навевая воспоминания о призрачном Летучем Голландце, за одним лишь исключением – появился не призрак. Двигались снасти, медленно поднимались паруса. Стоило кораблю появиться на поверхности целиком, как он плавно заскользил к берегу. Через четверть часа на пристань был спущен трап, и к встречающим начали выходить люди.
Сначала ученикам показалось, что они очень крупные, но чуть позже стало понятно, что на гостях просто надеты длинные мохнатые шубы, надежно защищающие от холода. Первым вышел директор – высокий и сухой седовласый мужчина с козлиной бородкой в серебристо-серой шубе из гладкого меха. Он сразу не понравился Гарри, а когда заговорил с директором бархатно-льстивым голосом, мальчик лишь укрепился в своем мнении.
Дамблдор приветствовал профессора Каркарова как старого друга, тот же словно заискивал. После речи Альбуса директор Дурмстранга подозвал к себе одного из подростков. Рон, едва завидев его, воскликнул:
- Это же Виктор Крам!
Волна узнавания распространилась среди учеников, грозя перерасти в истерию. Ли Джордан жалел, что не захватил ни одного пера, Рон вступил в перепалку с Гермионой, так как она назвала Крама всего лишь игроком в квиддич. Хорошо еще профессор Макгонагалл объявила встречу оконченной и велела всем возвращаться в Большой зал.
Оказалось, что шармбатонцы уже сидели за столом Рейвенкло, а дурмстранговцы топтались у входа, не зная, куда направиться. Рон тотчас попытался позвать гостей к гриффиндорцам, но те уже выбрали стол Слизерина, чем вогнали Уизли в тоску.
- Ну конечно, Малфой, вон, уже к Виктору подлизывается, - пробурчал он.
- Не говори ерунды, - осадил друга Гарри. – Законы гостеприимства никто не отменял.
- Вот именно! – поддержала Гермиона. – Мы должны показать себя в лучшем свете, а не вести себя как кучка дикарей!
- Да ну вас! – фыркнул Рон, продолжая пожирать глазами Крама.
Все гости уселись по местам. Дурмстранговцы с любопытством оглядывали потолок, зачарованный под небо и летающие свечи. Но и они, и шармбатонцы немедленно встали, когда в зал вошли мадам Максим и профессор Каркаров в сопровождении Дамблдора, и стояли до тех пор, пока директора не заняли место за преподавательским столом.
Альбус обратился ко всем присутствующим с приветственной речью, а также объявил, что торжественная церемония открытия Турнира Трех Волшебников состоится после ужина. Потом он хлопнул в ладоши, и на столах появилась еда. Сегодня эльфы особенно расстарались, так как было представлено много новых заморских блюд.
Рон, которого дома не слишком баловали гастрономическим разнообразием, с любопытством и опасением таращился на блюдо из моллюсков. Гермиона сказала, как оно называется, но мальчик не запомнил, так как именно в этот момент к их столу подошла девушка из Шармбатона, своими золотистыми волосами и огромными глазами похожая на вейлу. Ослепительно улыбнувшись, она попросила с французским акцентом:
- Будьте добры, передайте, пожалуйста, буйябес.
Уизли, равно как и остальные мальчишки, уставились на девушку, подыскивая слова. Гермиона страдальчески вздохнула, и только Гарри, равнодушно отнесшийся к очаровательной гостье, проговорил:
- Пожалуйста, - и сам передал блюдо в руки шармбатонки.
- Благодарю. Вы очень любезны.
Когда девушка удалилась к своему столу, Рон пробормотал:
- Вылитая вейла!
- Скажешь тоже! – фыркнула Гермиона.
- Она самая необыкновенная девушка на свете! В Хогвартсе таких нет! – мечтательно вздохнул Уизли.
- Ты неправ, - возразил Гарри, которому стало обидно за Грейнджер. От девушки веяло обидой, а Рон так и не понял, что оскорбил подругу.
В это время два пустующих кресла за столом преподавателя оказались заняты, и вовсе не незнакомцами. В одно сел Барти Крауч, а в другое Людо Бэгман. И если первого встретили довольно сдержанно, то второму аплодировал весь зал.
Дамблдор представил обоих и подчеркнул, что они вошли в судейский совет, а потом пустился в объяснение правил Турнира Трех Волшебников. Оказалось, что выбор будет делать Кубок Огня, а вовсе не жеребьевка, как многие полагали в начале. От каждой школы выберут по одному представителю. Их ждут три сложных задания, но все они созданы на основе школьной программы. Тот участник, кто наберет большее число баллов – признается победителем.
Закончив с объяснениями, директор выждал паузу, потом продолжил:
- Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны в течение двадцати четырех часов разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок. Завтра вечером он с языками пламени выбросит имена тех, кто примет участие в Турнире Трех Волшебников. Еще раз напоминаю, что к участию будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. Дабы ученики младше не поддались искушению, я очерчу вокруг кубка запретную линию, которая их не пропустит. Также все должны понять, что для избранных в чемпионы обратного хода нет. Опуская свое имя в кубок, вы заключаете непреложный магический контракт. Поэтому хорошенько подумайте, прежде чем делать это. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем доброй ночи.
Всю дорогу до гостиной Гриффиндора Фред и Джордж обсуждали, как это несправедливо – ведь им до совершеннолетия осталось всего ничего, а так же раздумывали, как можно обмануть контур. Гарри, конечно, им сочувствовал, вот только сам бы участвовать в турнире не хотел. Слишком много слышал о несчастных случаях, да и надоело выпутываться из приключений. Риск казался совершенно неоправданным. Что до славы, то он бы и вовсе от нее отказался.
Вот только эти мысли Поттер предпочитал держать при себе, справедливо полагая, что кроме Гермионы и Невилла его никто не поймет.
Стоит ли говорить, что весь следующий день в Хогвартсе только и делали, что строили предположения, кого выберет Кубок. Близнецы Уизли все-таки попытались сжульничать, но защитный контур справился с их зельем, и теперь парни коротали время в больничном крыле, избавляясь от длинных седых бород, и едва не перессорились при этом.
Гарри догадывался, почему Фред и Джордж с таким маниакальным упорством пытались стать участниками турнира. Они как-то обмолвились в разговоре, что ищут средства, чтобы открыть собственный магазин приколов.
Барти Крауч и Людо Бегман снова явились в Хогвартс. Церемония выбора проходила в их присутствии. Когда истекли положенные сутки, пламя в Кубке забурлило и столбом взметнулось вверх, выбрасывая первый пергамент с именем.
- Флер де Лакур. Шармбатон - громко прочитал Дамблдор и передал пергамент судьям.
Названная девушка вышла в центр зала. Это оказалась та самая ученица, что подходила к гриффиндорскому столу. Все разразились восхищенными аплодисментами.
Тем временем кубок снова забурлил и выбросил еще один пергамент с именем.
- Виктор Крам. Дурмстранг, - разнесся по залу голос директора, и тут же потонул в овациях, которыми зашелся весь зал, сопровождая выход квиддичного игрока.
Виктор встал рядом с Флер, а кубок тем временем выдал третье имя:
- Седрик Диггори. Хогвартс.
Стол Хаффлпаффа даже повскакивал с мест, шумно поддерживая своего сокурсника, а вот остальные факультеты замерли в некотором удивлении. Никто раньше ничего особо и не слышал об этом ученике.
Гарри слышал, как возмущается Рон, но из-за шума его слова вряд ли разобрал кто-то еще. А Поттер лишь покачал головой. Пора бы его другу уяснить, что мир не крутится вокруг гриффиндорцев.
Едва дождавшись, когда зал угомонится, Дамблдор проговорил:
- Теперь имена всех трех чемпионов определены. И вы все обязаны оказывать всяческую поддержку своим друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ.
Директор собирался сказать еще что-то, но в это время кубок снова взметнулся пламенем, выбросив еще один пергамент. Альбус подобрал его с заметным удивлением и ошеломленно прочитал:
- Гарри Поттер.
У Гарри словно почва ушла из-под ног. Ошарашено посмотрев то на преподавателя, то на застывших гриффиндорцев, он пробормотал:
- Я не бросал в Кубок своего имени!
Друзья ответили лишь удивленным взглядом.
Прерывая повисшую паузу, Дамблдор велел Поттеру подойти к нему. И мальчику ничего не осталось, как подчиниться. По дороге он бросил взгляд на профессора Снейпа, но тот, кажется, был удивлен не меньше.
Под пристальным взглядом окружающих и давлением их эмоций Гарри проследовал в комнату, где уже ожидали другие чемпионы, которые с непониманием воззрились на него.
Первым из взрослых в комнату буквально влетел Людо Бэгман, и прямо с порога принялся поздравлять Поттера и представлять его остальным, как четвертого чемпиона турнира.
Крам нахмурился, Флер тоже. Она сказала:
- Это ошибка. Он еще мал
- Никакой ошибки! Это чудо! – И уже обращаясь к Гарри: - Ты же знаешь, возрастное ограничение наложили только в этом году. Так что, тебе придется постараться, чтобы доказать, что ты достоин. Раз твое имя выскочило из Кубка, то ничего нельзя поделать.
В этот момент в комнату вошли Дамблдор, Каркаров, мадам Максим, Крауч, а также профессора Макгонагалл, Снейп и Грюм. Судя по шуму, в зале все еще шли бурные споры и обсуждения.
- Дамблдор, что это означает? – потребовала ответа директриса Шармбатона.
- Да, я тоже хотел бы знать, - поддержал полувеликаншу Каркаров. – Два чемпиона от одной школы – это противоречит правилам. Нас уверили, что Запретный контур даст доступ к турниру только ученикам старших курсов.
- Игорь, вряд ли директор сам хотел втягивать ребенка в столь серьезные испытания, - возразил зельевар. – Вероятнее всего, это проказы учеников.
- Спасибо, Северус, - кивнул Альбус и, нависнув над Гарри, спросил: - Это ты бросил в Кубок свое имя?
- Нет! – твердо ответил мальчик.
- Может, ты попросил кого-то бросить в кубок свое имя?
- Нет. Зачем мне это?
- Он лжет! – воскликнула мадам Максим.
Гарри был близок к тому, чтобы вызвериться на нее, волк внутри возмущенно рычал. Но Северус вовремя заметил это его состояние и, положив руку парню на плечо, сказал:
- Поттер не смог бы преодолеть Защитный контур, даже если бы очень захотел.
- Тогда, наверное, ошибся сам Дамблдор.
- Возможно, - нехотя кивнул Альбус.
- Дамблдор, вы же прекрасно знаете, что не ошиблись! – вспыхнула Макгонагалл. – Полагаю, объяснений Гарри достаточно. Он не бросал своего имени в Кубок и не просил никого сделать это за него, мы все в этом уверены.
- Господа судьи, - Каркаров обратился к Краучу и Бэгману. – Вы не находите, что происходящее противоречит правилам?
Людо потоптался на месте и глянул на коллегу, Барти Крауч же твердо ответил:
- Участников определяет Кубок. Раз он выбрал четыре имени, то так тому и быть.
Директора Шармбатона и Дурмстранга заспорили, требуя, что раз все так вышло, увеличить число и своих участников, Крауч и Дамблдор парировали, ссылаясь на правила турнира. Каркаров пригрозил, что подаст протест, тогда Грюм не выдержал и фыркнул:
- Если уж кому и подавать протест, то Поттеру. Но он пока даже слова не сказал.
- С чего бы? – возмущенно фыркнула Флер. – Он так легко стал чемпионом!
- Вы не забыли, юная леди, что участник без должной подготовки может заплатить за такую неосмотрительность жизнью? – процедил Северус.
- Вот именно, - едва ли не впервые Аластор поддержал Снейпа, а не сверлил его подозрительным взглядом. – И только очень мощное заклинание Конфундус могло обмануть Кубок, а им столь юный ученик просто не мог владеть.
- Верно. Так что иного выхода нет. Придется смириться с тем, что Кубок выбрал двоих учеников от одной школы. Напоминаю, магический контракт с ним непреложен. По-моему, пора дать чемпиона соответствующие инструкции. Не так ли, Барти?
- Да-да, конечно. Итак, первый тур проверит, как вы можете действовать в неожиданных обстоятельствах. Он состоится двадцать четвертого ноября в присутствии зрителей и судейской бригады. Участникам Турнира запрещается принимать от учителей какую бы то ни было помощь. Единственное оружие чемпиона – волшебная палочка. После первого тура вы получите инструкции для второго. Да, чемпионы освобождаются от годовых экзаменов, чтобы иметь больше времени для подготовки. По-моему, это все, Альбус?
- Да, все.
Все четверо участников кивнули, соглашаясь с правилами. Мадам Максим и Каркаров тотчас увели своих подопечных, даже не взглянув на остальных лишний раз. Крауч последовал за ними. Как только за ним закрылась дверь, Гарри сказал:
- Я не хочу участвовать в этом… Турнире!
Людо Бэгман аж замер, в неверии уставившись на Поттера. Остальные тоже, кажется, совершенно не ожидали этих слов (кроме Снейпа, конечно). Кашлянув, директор проговорил:
- Боюсь, у тебя нет выбора, мой мальчик. Магический контракт с Кубком расторгнуть нельзя.
- Но я же не опускал в него своего имени!
- Это уже не имеет значения. Кубок сделал свой выбор. А сейчас вам с Седриком лучше всего идти к себе. Уверен, и Гриффиндор, и Хаффлпафф горят желанием отпраздновать ваш успех. Нельзя лишать друзей возможности праздника.
Вот так ненавязчиво их буквально выставили из комнаты. Диггори попытался как-то пошутить по этому поводу, но Гарри был не склонен шутить. Тем более, после этого парень спросил, как Поттеру удалось обмануть Кубок, и лишь отмахнулся на ответ, что он даже не собирался этого делать.
В гриффиндорской гостиной дела обстояли не лучше. Дикий рев сокурсников оглушил Гарри с первой же секунды. Десятки рук втащили его в гостиную, и понеслось… Кажется, каждый пытался впихнуть в парня какое-нибудь угощение и одновременно выяснить, как ему удалось кинуть свое имя в Кубок. Особенно усердствовали Фред и Джордж. И никто не верил, что Поттер здесь не при чем. Он чувствовал это, и становилось горько.
Еще хуже стало от того, что Рон тоже не поверил ему. От Уизли веяло какой-то детской обидой, пока он обвинил Гарри во лжи, а потом буркнул, что, видимо, чемпиону надо спать, и задернул полог своей кровати. Кипя от злости, Поттер сделал то же самое, дожидаясь, когда шум хоть немного уляжется. Волку внутри хотелось взвыть от тоски и несправедливости.
Пытаясь удержать себя от чего-нибудь непоправимого, Гарри тренировался выпускать и прятать обратно волчьи когти. Частичная трансформация с каждым годом удавалась ему все лучше и лучше, а подобные занятия немного успокаивали зверя, отвлекали от внутренних переживаний.
Поттер знал, что скоро сможет перекидываться по своему желанию, а не только по зову Луны, но жалел, что сейчас этот навык еще недоступен. А то это успокоило бы и его, и волка куда лучше. Но нет, так нет. Был еще один способ, как не дать себе расклеиться. Поэтому под покровом ночи Гарри закутался в мантию-невидимку и спустился в подземелья.