[Sherax]

Проигрыш

Человек – не великая ценность. Об этом знают пережившие войну мужчины и женщины – вчерашние мальчики и девочки, терявшие любимых, видевшие смерть, как свою собственную ладонь. По сравнению с гибелью в Адском огне банальное изнасилование – просто досадная неприятность, не говоря уж о раскрытии глупых людских секретов или прилюдном унижении. Да, в мирном, нормальном обществе принято считать иначе. Но Гарри знает, чего стоит флер приличий, словно тонкая ткань стыдливо накинутый на отвратительную, животную человеческую природу. Поэтому и приходит в клуб едва ли не каждую пятницу. Чтобы в прокуренном (после войны пришла мода на маггловские сигареты), сладковатом от травки воздухе почувствовать эту ценность. Увидеть людей, страшащихся за свои маленькие тайны, за свое тело, или желающих это тело отдать, заложить. Верящих в то, что оно – этот мешок из кожи, мышц и костей с несколькими отверстиями для траха и выделений, хоть немного ценно для других. Тех, кто принимает их жалкую игру.

Клуб «Аd libitum» – один из множества подпольных притонов Лютного переулка, расплодившихся в последние годы. То ли у авроров не доходят до них руки, то ли стражи порядка, как поговаривают злые языки, получают свою мзду с хозяев. Гарри на это наплевать – его несостоявшийся роман с авроратом уже почти забылся. Для последнего это, без сомнения, благо: одним психом меньше. Впрочем, психом Гарри вряд ли считают даже здешние посетители. Скорее пресытившейся знаменитостью, одним из парней, что приходят сюда пощекотать себе нервы и получить порцию адреналина. Впрочем, он слывет здесь оригиналом, а еще редким везунчиком. Странно, Гарри не знает, откуда взялось его везение. Может быть, осталось от кусочка души Волдеморта. Того, который погиб в ту страшную июньскую ночь. Вроде бы погиб.

Наверное, многое понимает распорядитель: молчаливый и сдержанный Арчи, человек средних лет, незаметной внешности и с абсолютно безумным блеском в глазах. Блеском, в котором, как, передернув плечами, сказал как-то Захария Смитт, видны отблески костров инквизиции. А еще они всегда узнают друг друга. Настоящие психи, которые действительно играют на себя и свое никчемное тело, потому что ничего не могут сделать со своей душой. Психи, чем-то неуловимым отличающиеся от развращенных мальчишек, пришедших для того, чтобы поставить на кон свою уже основательно разъебанную задницу, или получить традиционную порку. Таких маменькиных сынков, желающих погрузиться в мир риска и острых ощущений, здесь большинство. Наверное, это к лучшему, но Гарри с ними невыносимо скучно.

Вот и сейчас напротив сидит один из таких: с длинными, тщательно уложенными волосами, томными манерами. И, кажется, глаза подведены. Гарри невольно морщится. Сколько же здесь педиков, игриво предлагающих в качестве приза задницу, красная цена которой в борделе – пара галеонов?

– Ваши ставки, господа, – говорит распорядитель, выкладывая в середину блестящего, как зеркало, стола колоду карт.

Гарри кивает партнеру. Тот, краснея, выдавливает знакомое, набившее оскомину:
– Ты меня выпорешь.

Гарри внимательно смотрит на паренька. Распущенный, избалованный деньгами неженка. Такие не понимают сути игры, того, что нужно найти у партнера слабое место. С такими даже не интересно играть. Впрочем…

– Ты отрежешь мне заклинанием левую руку, – равнодушно говорит Гарри.

За спиной он слышит вздохи испуга и восхищения. Ну, да, он здесь звезда, чего скрывать. Гарри скашивает глаза и в который раз наталкивается на внимательный взгляд из-под маски. Этот тип, такой же псих, как он сам, постоянно за ним следит. Впрочем, не удивительно. Все сильные игроки приглядывают друг за другом. Выжидают момент для нападения. А этот, кажется, тоже не проигрывает.

Увлеченный наблюдением за незнакомцем, Гарри едва не забывает о своем незадачливом партнере. А, когда оборачивается, видит произошедшую с томным лебедем разительную перемену. Мальчишка бледен, его тронутые блеском губы трясутся.

– Нет… – выдавливает он. – Что вы…

– Вы отказываетесь от ставки? – интересуется распорядитель. – Предложите другую, мистер Поттер?

– Какой интерес пороть тебя? Кому ты вообще нужен? – спрашивает Гарри. – Да, я отказываюсь от игры.

Мальчишка немедленно вскакивает, торопливо отступает назад и скрывается за спинами посетителей. Возможно, завтра он почувствует себя униженным, но сейчас так счастлив освободиться от ужасной ставки, что не думает ни о чем. Да, малыш, причинять боль другим страшнее, чем тебе кажется. Это не игровая порка.

– Разрешите мне? – слышит Гарри измененный чарами голос и невольно вздрагивает.

Тот самый тип в маске отодвигает стул, с которого только что вскочил незадачливый игрок, усаживается напротив. По спине невольно пробегает ледяная дрожь. Гарри знал, что это когда-нибудь случится, с того самого момента, как тип появился в клубе. Иногда ему казалось, что незнакомец здесь только ради него. Высматривал, выжидал. Кто он? Может быть, бывший Упивающийся? Здесь многие в масках, но скорее в опереточных. Маска же незнакомца полностью закрывает лицо и волосы.

– Играете? – спрашивает незнакомец.

Отказаться можно, но стыдно. И идут штрафные очки, потом придется дожидаться очереди на место за столом. Гарри не отказывался еще ни разу, но сейчас едва удерживается от желания отрицательно покачать головой. Только усилием воли он заставляет себя кивнуть: иначе зачем приходить сюда?

– Ваша ставка, – говорит незнакомцу распорядитель. Гарри, как выигравший (тот, чью ставку не приняли, считается победителем) имеет право на вторую очередь.

– Я сниму маску перед всеми, – отвечает незнакомец.

Гарри внимательно смотрит на него. Такую ставку он делает впервые. Были самые неожиданные фантазии, включавшие членовредительство, но открыть лицо незнакомец никогда не предлагал. По-видимому, раскрытие инкогнито для него чревато крахом.
Это вызов, и ответить на него надо достойно. В голове проносится: «Вы кастрируете меня». Гарри напряженно смотрит в прорези маски. Глаз незнакомца не видно, но что-то меняется: то ли поза, то ли поворот головы. Гарри отчего-то кажется, что его мысли прочитали. Да нет, глупость, он же научился защищаться… Он открывает рот, чтобы произнести ставку, и не может выдавить ни звука. Потому что неведомым образом знает: он проиграет. Впервые с момента своего появления здесь. И этот жуткий человек не испугается: примет ставку и выполнит условие. Кажется, это понимает и противник.

– Вы трахнете меня. Как захотите, – говорит Гарри и опускает голову. Незнакомец, откидывается назад, небрежно отвечает:

– Принято.

– Тяните карты, господа, – распорядитель указывает на колоду.

Гарри, не выбирая, берет карту. Он уже проиграл, и противник об этом знает. Об этом знают все. Проиграл, потому что сдался, как один из этих глупеньких трусливых педиков, испугался настоящей игры. Можно было бы поставить на кон что-нибудь другое, менее унизительное, но так честнее. Поставь он даже обычный шлепок, ничего не изменится. Противник его выебал морально. Заставил испугаться, отступить, так что изнасилование будет честнее. Когда карты открывают, и Гарри видит свою семерку против брошенного небрежно валета, он почти ничего не чувствует кроме мучительно-стыдного облегчения. Вот и оно, то, чего добивался все эти месяцы. Поражение.

– Пройдите для исполнения условий, – говорит распорядитель, указывая на лестницу.


URL

U-mail
Дневник
Профиль
Написать у себя

2011-04-17 в 23:21
автор кинк-феста
автор кинк-феста
Одна из нескольких комнат наверху похожа на стандартный номер в борделе. Кровать, стол, потертое кресло. Гарри знает, что под кроватью есть ящик с секс-игрушками. Интересно, использует их победивший противник? Сейчас тот стоит, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, смотрит на Гарри так, что немедленно хочется превратиться в кого-нибудь маленького, незаметного, нырнуть в щелку между стеной и плинтусом. Спрашивает:

– Ну?

– Что? – Гарри чувствует, как кровь бросается в лицо. – Раздеваться?

– Можешь просто спустить штаны.

Стараясь не смотреть на маску, Гарри возится с пряжкой ремня, вжикает «молнией». Хорошо, что незнакомец не требует ему отсосать – Гарри бы стошнило. Брюки бесформенной массой падают к ступням, он спускает к коленям трусы.

– Не терпится? – осведомляется незнакомец, делая шаг вперед и касаясь затянутой в перчатку рукой предательски возбужденного члена Гарри. – Вот, значит, что тебе нужно…

Прикосновение грубой кожи к налитой кровью плоти кажется неприятным, почти болезненным, так что Гарри невольно отстраняется. Он сам не знает, отчего возбудился. Он никогда не хотел быть снизу… его вообще не вставлял секс с мужчинами. Мальчикам из клуба, с которыми он иногда поднимался сюда, приходилось поработать ртом, чтобы добиться «наказания». А вот сейчас член встал на этого в маске. Вернее, не на него. На унижение.

– Я… – начинает Гарри, но незнакомец вдруг рявкает:

– Молчать! – и отвешивает ему хлесткую пощечину. А потом, не позволяя прийти в себя, хватает Гарри за волосы, нагибает к спинке кровати, так что узкая деревяшка больно врезается в живот. Гарри пытается извернуться, чтобы устроиться поудобнее, но его больно шлепают по ягодице, и он замирает в ожидании. Голова наливается кровью, он ждет знакомых звуков: шороха одежды, звука расстегиваемой «молнии». Вместо этого к голому заду прижимаются шершавой тканью плаща. А потом он, не стесняясь, орет от боли, потому что в проход со всей силы, без всякой подготовки протискивается что-то грубое, жесткое, неровное. В глазах темнеет, он отчаянно крутит головой, и незнакомец вновь хватает его за волосы, сует колено меж ног, облегчая себе доступ. Это странное, шершавое начинает двигаться, и Гарри стонет от разрывающей все внутри боли. Чем же он это делает? Мерлин? Мерлин, нет! Хоть бы потерять сознание! В какой-то момент к распирающей муке примешивается исчезнувшее, кажется, без следа возбуждение. Острое, почти невыносимое в сочетании с царапающей и раздирающей болью. Гарри стонет, пытаясь прижаться к спинке кровати членом, и незнакомец, кажется, понимает. Страшновато смеется, заводит затянутую в перчатку руку под живот Гарри и резко сжимает его член.

От внезапно накрывающего сознание, скручивающего тело в узел бесконечного наслаждения оргазма, Гарри почти теряет сознание, обмякает на спинке кровати, как тряпичная марионетка. Сквозь стучащую в ушах барабанную дробь собственного пульса он слышит:

– Поднимайтесь. Рад, что дал вам желаемое.

Оборачиваться стыдно, но Гарри все же выпрямляется. Болит затекшая шея, в заднице, кажется, пылает костер, и все равно хорошо. Так, что хочется немедленно покончить с собой.

Незнакомец же невозмутимо вытирает платком испачканную перчатку на правой руке. Едва сдерживая приступ тошноты, Гарри смотрит на смешанные с красным коричневые комочки, которые мерзавец аккуратно снимает с грубого шва. Наверное, его надо убить, заавадить, но вместо этого Гарри спрашивает:

– А вы? Вам ведь тоже надо?

– Меня это не интересует, Поттер, – говорит незнакомец, бросая в угол испачканный платок, и стягивает с лица маску. – Просто не ходите сюда больше.

Дверь за ним захлопывается, и Гарри без сил опускается на пол, приваливается к злополучной спинке кровати. Пару минут назад он думал, что хуже быть не может. Но теперь знает, что хуже может быть всегда. Потому что опустил его морально и выебал рукой, затянутой в перчатку, нелюбимый учитель, давний враг, так и не ставший другом, человек, спасавший его несчетное число раз, герой войны, нынешний директор Хогвартса Северус Снейп. И вот от сознания этого действительно можно покончить с собой.


***

Хогвартс спустя три года после войны ничем не напоминает полуразрушенный в последней битве замок. В холле и коридорах светло и чисто, при приближении к директорскому кабинету по лицу Гарри проскальзывает легкое касание: это чинно проплывает мимо Серая дама. Горгулья склоняется в ответ на «гостевой» пароль: Гарри Поттер, как законопослушный гражданин Магической Британии, явился к директору в приемные часы.

– Что вам, Поттер? – сухо бросает Снейп, тем не менее, стараясь не встречаться с Гарри взглядом.

Выглядит директор Хогвартса… представительно. Застегнутая на все пуговицы глухая мантия, стянутые резинкой волосы, тяжелый взгляд, локти тяжело опущены на заваленный бумагами стол.
Сложно представить, что именно этот человек часами торчал в подпольном клубе и придумал для бывшего ученика столь экзотическое наказание.

– А вы не догадываетесь? – сглатывая комок в горле, спрашивает Гарри.

– Захотелось повторения? – поднимает брови Снейп. Как же хочется ему врезать! Просто невероятно!

– А если так?

– Идите вы к Моргане… – устало говорит Снейп. Он тоже изменился за этим три года. Как будто погасло что-то в черных, когда-то полных ненависти глазах.

– Я не могу забыть о том, что произошло, – говорит Гарри.

– Представляю, – хмыкает Снейп. – Что ж, насколько я знаю, в клубе вы больше не появлялись. Значит, урок пошел вам на пользу.

– Нет, – Гарри отчаянно мотает головой. – Вы не понимаете. Я… мне понравилось.

– Что?! – Снейп привстает из-за стола.

Гарри прикрывает глаза. Совершенно невозможно говорить то, что он собирается сказать, глядя на Снейпа.

– Мне понравилось. Мне кажется, я впервые за все эти годы… я впервые чувствовал себя живым. И я теперь… знаете, я не могу спать с Джинни. Просто не стоит. Я все время вспоминаю это, и я… я не могу. Уже не могу по-другому.

Снейп приближается неслышно, как кошка, охватывает прохладными пальцами подбородок Гарри.

– Поттер, вы псих! Вам надо лечиться.

– А вам?

– Я ходил туда, потому что следил за вами. Я пытался спасти вас, несчастный идиот.

– Сами-то в это верите? – спрашивает Гарри и понимает, что на этот раз выиграл он. Снейп опускает плечи, кажется, что ломается какой-то стержень. Тот, что держал его все эти годы.

– Значит, ты мечтаешь о том, чтобы я насиловал тебя? Чтобы ты встать не мог после наших игр?

– Да.

– А если я буду не один? Или это буду не я, а посторонние мужчины, которых я позову? Что, если я буду продавать тебя озабоченным извращенцам и наблюдать за процессом?

Снейп говорит мягко, слова будто перекатываются на его языке, и, минуя мозг Гарри, проваливаются куда-то вниз, в наливающийся возбуждением член.

– Да… – шепчет он, не отводя взгляд от безумия темных, кажущихся огромными глаз. – Я согласен.

– Что ж, будем падать вместе, – непонятно говорит Снейп и опускает руку на затылок Гарри. – Он победил.

Гарри благоразумно не спрашивает: кто – он, просто подается вперед и утыкается лбом в плечо Снейпа. Сейчас он знает только одно: падать вдвоем лучше, чем в одиночку.