Внимание!
четверг, 26 июля 2012
среда, 25 июля 2012
читать дальше- Решил поиграть в добрую сказку? – почти прорычал Лорд, мгновенно переходя от злости к бешенству. – Счастливого конца захотел? – с каждым словом мужчина всё яростнее и яростнее вколачивался в слабо сопротивляющееся тело, игнорируя скоро выступившую на бёдрах мальчика кровь. – Позволь напомнить тебе, что ты не принцесса, а я не принц и даже не злой дракон! Ты просто шлюшка, с которой я делаю то, что хочу, потому что тебе это нравится… Нравится, когда всё решают за тебя, насилуют, не ставя ни во что! Тебя трахнули так, как ты хотел, вот и вся любовь! Ты понял меня? Повтори!
- Я понял, - сквозь зубы выдавил Дин, и в его голосе не было ни капли повиновения – только неприкрытая горечь. Зачем он злил Сета, Дин не знал, но внутри него вдруг всколыхнулся давно уснувший бунтарский дух. Пусть Сет презирает его, но правда уже полезла наружу – словно гной из вскрывшейся раны. Ангел дрожал и запрокидывал голову, дёргался, кусал губы, уже не сдерживая рыданий. – Сет, прекрати… Хватит…
- Что? Громче, я не слышу! – почти прошипел мужчина. – Я буду делать с тобой что захочу и когда захочу! Мне не нужны: ни твоя любовь, ни привязанность, ты понял меня?
Ещё несколько раз до упора вбив свой член в податливую плоть парня, Лорд замер и отпустил руки Дина, перекладывая ладони на его шею. Пальцы сдавили гортань и дыхательные пути, перекрывая путь воздуху в лёгкие.
- Во сколько ты оцениваешь свою ошибку, шлюха? – совершенно спокойно поинтересовался Сет, начиная сжимать пальцы сильнее.
Воздуха не хватало даже на маленький вдох, и Дин вцепился пальцами в руки Лорда, пытаясь освободиться, но он был слишком слаб, чтобы бороться за жизнь. В больших голубых глазах за пеленой слёз застыл ужас. Лицо Сета, спокойное и от того более пугающее, расплывалось, таяло – как призрачное видение. Дин хрипел, пытаясь о чём-то просить Лорда посиневшими губами, лёгкие надрывались до боли, но не могли втянуть ни капли воздуха. «Он убивает меня», - подумалось вдруг с каким-то безразличием, но пальцы сами собой хватали стальные запястья у горла, судорожно царапая кожу.
Сдавливая шею Ангела всё сильнее и сильнее, Сет спокойно наблюдал за тем, как голубые глаза закатились, а губы мертвенно побелели, не в силах более сделать и вздоха. Лишь когда юноша перестал бороться за жизнь, мужчина разжал руки и вышел из него, садясь рядом на ковёр. Безразлично глядя на то, как всё медленнее и медленнее бьётся на шее голубоватая жилка, Лорд едва ощутимо проводил кончиками пальцев по своим губам, размышляя о словах своего мальчика. «Только игра?.. Или всё-таки уже жизнь?..»
Дин проваливался во тьму и безразличную пустоту – долго, мучительно. Его тело плавно отпускало жизнь, не желая больше ни дышать, ни шевелиться. Бороться было бессмысленно, а здесь, по ту сторону существования было тихо, было - не важно, было - всё равно. Покой, в котором нет мыслей и чувств, нет радости и боли. Там нет ничего, даже собственного Я… Мгновение пустоты, а потом в лицо ударил белый яркий свет. Ангел вздрогнул и испуганно открыл глаза – светлый больничный потолок казался чем-то нереальным после черноты небытия. Дин снова прикрыл глаза на миг и – как это не странно – свободно и глубоко вздохнул. Где он находится? Где Сет? Куда исчезло всё? Может быть, это был просто кошмарный сон? Ангел долго вглядывался в длинные лампы на потолке, потом окинул взглядом палату, насколько это было возможно сделать не шевелясь. Наконец, он понял, где оказался. Горло немного саднило, а сердце кололо - Дин понимал: ему не нужна жизнь, в которой нет Сета, нет человека - человека, который едва не задушил его. Почему он не убил нерадивого нижнего? Передумал? Не смог? Просто не довел дело до конца и не заметил? Или Лорду помешали? Ответов не было, и Дин знал: их никогда не будет. Всё было кончено.
Просторная одноместная палата периодически наполнялась тихими ненавязчивыми звуками - приходящие медсёстры и врачи сменяли друг друга, словно часы, и юноша не запоминал ни их лиц, ни того, что они говорили ему. В коридорах клиники сотрудники шептались о странном пациенте, выдвигая самые разные теории его нахождения здесь. Кто-то говорил, что мальчишку избил отец, кто-то - что хулиганы, а кто-то был точно уверен в том, что у него не всё в порядке с головой и это итог очередного припадка. Правду знали только несколько врачей, да медсестра, что помогала Дину поддерживать тело в чистоте, но они молчали.
С Ангелом никто не разговаривал о том, что было до его лечения, его просто восстанавливали, и судя по тому, что за всё время болезни к нему не пришёл ни один его друг, в клинику он попал не с помощью родителей.
Через пару дней Дин смог подняться на ноги – он бродил по отделению, часто стоял у окна, задумчиво глядя на последние зимние снегопады, что белили сосновый бор за окном. Несколько раз он просил позволить ему позвонить, но набирая номер Сета, каждый раз останавливался на последней цифре и вешал трубку. Ангел не сердился на Лорда – в конце концов, Дин сам был виноват в том, что произошло. Заявления в полицию он тоже не написал – это было последней данью его безответной любви к рыжему демону его мечтаний. Пирсинг, что сделал ему Сет так и остался при нём и каждый раз, переодевая сорочку, Дин замирал, подолгу смотря на своё новое отражение в зеркале. Юноша за гранью стекла был другим – повзрослевшим и со странной болью в глазах, со шрамом на щеке – это раздражало. Дин упрямо натягивал одежду, валился в постель ничком – и только тишина знала, как он иногда беззвучно прятал в подушке слёзы бессилия.
Приближался день выписки. Дин не знал, как объяснит родителям то, что исчез на полторы недели, пятна крови на полу, свой новый молчаливый образ. Впрочем, его родители слишком сильно были заняты карьерой и вообще могли не заметить его отсутствия. Накануне выписки Дин собрал немногочисленные вещи и после ужина, сел читать газету, чтобы по обыкновению отвлечь себя от мыслей об их с Сетом последней встрече.
Неожиданно в коридоре послышались слишком громкие для этого времени суток голоса, и через несколько секунд мальчик смог различить взволнованный голос медсестры:
- Простите, вам туда нельзя! Выписка происходит только с десяти утра, сейчас мы вам ничем не можем помочь! Мужчина, я вызову охрану!
Дверь палаты распахнулась, и на её пороге остановился не потрудившийся снять верхнюю одежду Сет. Спокойно скользнув взглядом по замершей фигуре Дина, он, как ни в чём ни бывало, спросил:
- Как самочувствие? Готов к преждевременной выписке?
Зашедшая следом медсестра попыталась вывести нежданного посетителя в коридор, но была достаточно вежливо выдворена сама.
- Если да, собирайся, – Лорд закрыл за назойливой женщиной дверь и прошёл в палату, бегло осматривая её содержимое. – Здесь верхняя одежда, - он поставил пакет, который до этого держал в руке, на постель, - на улице холодно, а я не хочу, чтобы ты снова… заболел.
Дин недоуменно хлопал глазами, не веря тому, что видит. Сердце в груди забилось предательски часто, газета выпала из рук и Ангел напрочь забыл о ней. Первым порывом Дина было – кинутся Лорду на шею, но потом он отчетливо вспомнил то, что пытался забыть все эти десять бесконечно долгих дней, девять мучительных горьких ночей. Тонкие пальцы Ангела невольно вскользь коснулись шеи, и он мрачно посмотрел на пакет с верхней одеждой, потом с глухой тоской взглянул на Сета.
- Я никуда с тобой не поеду, - со вздохом сказал он, даже не думая слезать с постели.
- Почему? – с какой-то ненормальной простотой спросил Сет, всем своим видом выражая вежливое ожидание. – Уже нагрел постель и теперь тебе лень из неё выбираться? Или завтра придёт на смену симпатичная медсестра, который ты забыл оставить телефон?
- Думай, что хочешь, Сет, - Дин опустил глаза на сцепленные между собой пальцы. Голос юноши был совсем тихим и печальным: - Я больше не вписываюсь в твои понятия игрушки, вот и всё. В полицию иск катать на тебя я не собираюсь – тут можешь не беспокоится. Да и деньги за палату отдам, как только смогу.
- Ты имеешь право на обиду и злость, это понятно и не оспаривается. Но хочешь ли ты в самом деле разорвать наш контракт или это просто капризы? – глядя в глаза своей поломанной игрушки, Сет оставался всё так же невозмутим, как и тогда ночью, когда ломал её с жадностью простого мясника.
Воспользовавшись минутной заминкой Дина, он коротко приказал:
- У тебя пять минут. Одевайся, или мне придётся выволочь тебя так.
Ангел изумлённо уставился на Лорда, какой-то частичкой любящего до сих пор сердца, отмечая, что он чертовски красив! Эта поза в пол-оборота, поворот головы, прямая спина, расправленные плечи. Что же он имел в виду, говоря о контракте? А впрочем, какая теперь разница.
- Ты мне больше не хозяин, - теряя терпение, проговорил Ангел, стараясь избегать прямого взгляда Сета, боясь, что над его чувствами посмеются, желая всем естеством спрятать эту мерзкую боль подальше от себя и от Лорда. – О каких правах речь? Ни на злость, ни на обиду я не имел права никогда. Ты очень доступно объяснил мне в нашу последнюю встречу, что я должен испытывать, а чего нет.
- Значит, как всегда, подчинишься мне во всём? – вдруг растеряв всю свою сдержанность, фыркнул Сет. – Никогда не задумывался, что фраза «Если хочешь изменить свою жизнь – изменись сам» имеет какое-то фактическое значение?
В запертые двери палаты постучали – медсестра всё же вызвала охрану.
- Откройте дверь, или мне придётся её выломать! – из-за двери раздался мужской голос, щёдро приправленный причитаниями пожилой женщины.
- Одну минуту, офицер, - отозвался Сет и подошёл к кровати юноши, не произнеся больше ни слова.
Сняв свой серый плащ, он кинул его на Дина, а затем поднял парня на руки, перехватывая его под коленями и лопатками, чтобы было удобнее.
- Любишь? – тихо спросил он. – Тогда не дёргайся.
Дин с тревогой всмотрелся в глаза Сета и, молча обнял за шею. Ему выть хотелось и бежать от него – бежать за тридевять земель, потому что иначе от этой противной боли в груди избавиться было нельзя. И всё же Дин не дергался, решив, что это бесполезно. Сет сам выкинет его, когда бывший нижний снова заикнётся о своей проклятой любви.
Удовлетворённо улыбнувшись, мужчина подошёл к двери и открыл её, тут же натыкаясь на стража порядка.
- Сэр, я вынужден вас задержать, - начал было тот, но прервался, удивлённо смотря на юношу, что обнимал за шею своего похитителя.
- Завтра я, к сожалению, не смогу его забрать, - невозмутимо отозвался Сет, словно вынос пациентов среди ночи на руках из палат было самым обычным делом, - поэтому решил забрать сегодня. Надеюсь, правила вашей клиники не запрещают вместо четырёхчасового похода по лесу после выписки уехать немного раньше на машине?
- Но сроки выписки… - начала было медсестра, однако охранник остановил её речь одним жестом.
- Ты поедешь с ним? – только и спросил он, смотря прямо на Дина.
- А похоже, чтобы я был против? – зло парировал Ангел, которому хотелось выместить свой гнев хоть на ком-нибудь.
Взгляд охранника никак нельзя было назвать цензурным, но он отступил, давая Сету дорогу.
На заднем сидении автомобиля было тепло и почти уютно. Лорд молчал, глядя прямо перед собой на спинку переднего сидения, и будто не замечал кутающегося в его плащ Дина рядом с собой. Водитель медленно вёл машину по заснеженному лесу, стараясь даже не смотреть в зеркало заднего вида, так что Сет и его мальчик остались практически наедине.
- Куда поедешь? – нарушил молчание Лорд, поворачивая голову к Ангелу. – Домой или ко мне?
Дин стиснул ткань плаща пальцами так, словно от этого зависела его жизнь. Ангелу хотелось сейчас лечь, спрятаться под плотной серой тканью, закрыть глаза и снова уйти в темноту, но Сет нарочно тащил из него все его страхи и боль, оставаясь безупречным верхним даже в этом.
- Мне всё равно – куда. – Ангел посмотрел на Лорда с искренним непониманием. – Зачем ты устроил весь этот спектакль в больнице?
- Спектакль устроил ты, я лишь подыграл тебе, - пожал плечами Сет. – Зачем было упрямиться? Если не хочешь продолжать наши отношения – просто скажи, и я отвезу тебя в дом твоих родителей. Они, кстати, ещё не вернулись из командировки, так что твоё отсутствие прошло незамеченным. Я больше не побеспокою тебя. Решай. Я за тебя здесь выбор делать не хочу и не буду.
Что-то происходило неправильно, не так. С сомнением кусая губы, Дин вспоминал последний разговор с Крисом – он сказал, что Лорд никого не держит долго возле себя, и Ангел верил в это, как в нерушимую догму. Но сейчас Сет отдал нить их отношений в руки своего нижнего, предоставив ему право решать самому: рвать или сохранить. Было страшно сделать неверный шаг.
- Помнишь, нашу встречу в пабе Летучая мышь, когда я просил тебя дать мне ещё один шанс быть с тобой? Я был готов сделать, что угодно лишь бы наши отношения продолжились. Я и сейчас готов, но… – Ангел бегло коснулся кончиками пальцев своего виска так, словно у него немного кружилась голова. Но голова кружилась сильно от близости Сета, от его ледяной невозмутимости, от того, что Дин по привычке клонился к своему господину, желая обнять его и вернуть всё. – Сначала ты прикоснулся к моему ошейнику, а я тогда никому не был нужен. Ты появился в самый нужный момент моей жизни. Потом ты позволил мне начать всё сначала, а я снова всё испортил. Я испортил потому, что я плохой нижний, и ты был прав: я, дурак, действительно захотел сказки, я хотел большего. Ты просто пожалел меня пару раз – и, как видишь, этого хватило, чтобы я забылся. – Дин печально улыбнулся, медленно склонился губами к щеке Лорда, и невесомо целуя его в последний раз, прошептал: - Помнишь, что говорил мне, когда душил меня? Я каждую ночь во сне слышал это. Я каждый день вспоминал, повторял себе, что я всего лишь шлюха. Для тебя мне нравилось быть шлюхой, Сет, но я не смог измениться. Я все тот же – плохой, самоуверенный, ненормальный саб. У нас нет никаких отношений. Я просто шлюха, с которой ты делаешь то, что хочешь.
На лице рыжеволосого мужчины появилась странная улыбка, совершенно не похожая на все его предыдущие полу-усмешки.
- Тебе бы девушкой родиться, - подыгрывая Дину, так же тихо прошептал он. – Потрясающая способность верить всему, что говорят, принимая это за истину в последней инстанции. Цены бы тебе тогда, как жене, не было.
Трагизм ситуации и этого разговора одновременно смешил Лорда, но и не давал расслабиться, чувствуя, что рыбка вот-вот сорвётся с крючка. Удержав попытавшегося вернуться на своё место саба за пряди волос, Сет прикусил его губы, втягивая в совсем не прощальный поцелуй. Такой поцелуй мог вполне стать прелюдией к сексу, но мужчина не настаивал ни на чём, просто лаская губы Ангела своими, не позволяя сорваться на грубость или боль. Он не умел просить прощения, и вряд ли когда-нибудь смог научиться этому нехитрому мастерству, но сейчас он извинялся без слов, и как никогда надеялся на то, что его поймут.
- И тебя полностью устраивает твоя роль? – спросил он, едва оторвавшись, чтобы сделать вдох. – Неужели ничего не хочется изменить?
- А я уже пытался, - Дин, совершенно ошалев от нахлынувшей нежности к своему рыжему демону, легко касался его губ своими, из-за полу-прикрытых век заглядывая в зелёные глаза Лорда. Плащ сполз с плеч и беззвучно упал на дорогую обивку сиденья. - Ты хотел убить меня за это.
- Хотел, - едва заметно кивнул Сет, пристально вглядываясь в синие в темноте автомобиля глаза Ангела. – Но сейчас я рад, что не сделал этого.
На ощупь найдя сползший плащ, мужчина натянул его обратно на плечи Дина и невесело усмехнулся:
- Мне тогда тебя с лица земли стереть хотелось, не то что убить… Ты упоминал когда-то, в Коверт-Гарден, что иногда не выполняешь приказы, но такого неподчинения я не ожидал. У нас всё так хорошо складывалось…
Поймав себя на откровениях, Сет резко замолчал, тщательно подбирая слова, а затем просто предложил:
- Я хотел бы пересмотреть контракт с тобой и внести туда некоторые дополнительные пункты. Предположим, двадцать четыре на семь. Что скажешь?
Дин замер, потом ощутил, как плащ Сета стал сползать по левому плечу. Ангел поймал край лацкана и потянул его назад, даже не сводя растерянного взгляда с Лорда. Аристократу по-настоящему удалось удивить своего нижнего, да так, что Ангел начинал всерьёз думать, что последние слова ему померещились, что он бредит. Сет, настоящий Сет, каким его знали Лекс, Крис, даже Дин, не мог сказать такого будучи в здравом уме. Когда Крис признался Ангелу, что Сет увез его к себе, подчинял, бил, Дин в тайне позавидовал брюнету. Он и предположить не мог, что Лорд когда-нибудь предложит подобное ему. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделе, вместе. Навсегда! В глазах Дина заблестели искорки счастья, а может быть слёз, и юноше было стыдно за них перед его любовником и любимым.
- Двадцать четыре на семь? – переспросил он, слегка струсив. Ангел сглотнул – воздух в машине показался душным. За тонированными окнами машины мелькали: рекламные, огни фонарей и окон домов, спешащие куда-то люди без лиц, без улыбок, одинаковые и похожие друг на друга. Но Дину уже не было дела ни до чего. Его боль во всей своей громадной мощи разом обратилась в такую же радость, и казалось, что сейчас, в полумраке салона Ангел расправил крылья, светясь от настоящего и долгожданного счастья.
Не раздумывая больше ни минуты, Дин позволил себе скромную влюблённую улыбку и легко коснулся кончиками пальцев губ своего господина.
- Я скажу – да. Да, Сет.
pay.diary.ru/~Elair-1/p145202738.htm#more2
- Я понял, - сквозь зубы выдавил Дин, и в его голосе не было ни капли повиновения – только неприкрытая горечь. Зачем он злил Сета, Дин не знал, но внутри него вдруг всколыхнулся давно уснувший бунтарский дух. Пусть Сет презирает его, но правда уже полезла наружу – словно гной из вскрывшейся раны. Ангел дрожал и запрокидывал голову, дёргался, кусал губы, уже не сдерживая рыданий. – Сет, прекрати… Хватит…
- Что? Громче, я не слышу! – почти прошипел мужчина. – Я буду делать с тобой что захочу и когда захочу! Мне не нужны: ни твоя любовь, ни привязанность, ты понял меня?
Ещё несколько раз до упора вбив свой член в податливую плоть парня, Лорд замер и отпустил руки Дина, перекладывая ладони на его шею. Пальцы сдавили гортань и дыхательные пути, перекрывая путь воздуху в лёгкие.
- Во сколько ты оцениваешь свою ошибку, шлюха? – совершенно спокойно поинтересовался Сет, начиная сжимать пальцы сильнее.
Воздуха не хватало даже на маленький вдох, и Дин вцепился пальцами в руки Лорда, пытаясь освободиться, но он был слишком слаб, чтобы бороться за жизнь. В больших голубых глазах за пеленой слёз застыл ужас. Лицо Сета, спокойное и от того более пугающее, расплывалось, таяло – как призрачное видение. Дин хрипел, пытаясь о чём-то просить Лорда посиневшими губами, лёгкие надрывались до боли, но не могли втянуть ни капли воздуха. «Он убивает меня», - подумалось вдруг с каким-то безразличием, но пальцы сами собой хватали стальные запястья у горла, судорожно царапая кожу.
Сдавливая шею Ангела всё сильнее и сильнее, Сет спокойно наблюдал за тем, как голубые глаза закатились, а губы мертвенно побелели, не в силах более сделать и вздоха. Лишь когда юноша перестал бороться за жизнь, мужчина разжал руки и вышел из него, садясь рядом на ковёр. Безразлично глядя на то, как всё медленнее и медленнее бьётся на шее голубоватая жилка, Лорд едва ощутимо проводил кончиками пальцев по своим губам, размышляя о словах своего мальчика. «Только игра?.. Или всё-таки уже жизнь?..»
Дин проваливался во тьму и безразличную пустоту – долго, мучительно. Его тело плавно отпускало жизнь, не желая больше ни дышать, ни шевелиться. Бороться было бессмысленно, а здесь, по ту сторону существования было тихо, было - не важно, было - всё равно. Покой, в котором нет мыслей и чувств, нет радости и боли. Там нет ничего, даже собственного Я… Мгновение пустоты, а потом в лицо ударил белый яркий свет. Ангел вздрогнул и испуганно открыл глаза – светлый больничный потолок казался чем-то нереальным после черноты небытия. Дин снова прикрыл глаза на миг и – как это не странно – свободно и глубоко вздохнул. Где он находится? Где Сет? Куда исчезло всё? Может быть, это был просто кошмарный сон? Ангел долго вглядывался в длинные лампы на потолке, потом окинул взглядом палату, насколько это было возможно сделать не шевелясь. Наконец, он понял, где оказался. Горло немного саднило, а сердце кололо - Дин понимал: ему не нужна жизнь, в которой нет Сета, нет человека - человека, который едва не задушил его. Почему он не убил нерадивого нижнего? Передумал? Не смог? Просто не довел дело до конца и не заметил? Или Лорду помешали? Ответов не было, и Дин знал: их никогда не будет. Всё было кончено.
Просторная одноместная палата периодически наполнялась тихими ненавязчивыми звуками - приходящие медсёстры и врачи сменяли друг друга, словно часы, и юноша не запоминал ни их лиц, ни того, что они говорили ему. В коридорах клиники сотрудники шептались о странном пациенте, выдвигая самые разные теории его нахождения здесь. Кто-то говорил, что мальчишку избил отец, кто-то - что хулиганы, а кто-то был точно уверен в том, что у него не всё в порядке с головой и это итог очередного припадка. Правду знали только несколько врачей, да медсестра, что помогала Дину поддерживать тело в чистоте, но они молчали.
С Ангелом никто не разговаривал о том, что было до его лечения, его просто восстанавливали, и судя по тому, что за всё время болезни к нему не пришёл ни один его друг, в клинику он попал не с помощью родителей.
Через пару дней Дин смог подняться на ноги – он бродил по отделению, часто стоял у окна, задумчиво глядя на последние зимние снегопады, что белили сосновый бор за окном. Несколько раз он просил позволить ему позвонить, но набирая номер Сета, каждый раз останавливался на последней цифре и вешал трубку. Ангел не сердился на Лорда – в конце концов, Дин сам был виноват в том, что произошло. Заявления в полицию он тоже не написал – это было последней данью его безответной любви к рыжему демону его мечтаний. Пирсинг, что сделал ему Сет так и остался при нём и каждый раз, переодевая сорочку, Дин замирал, подолгу смотря на своё новое отражение в зеркале. Юноша за гранью стекла был другим – повзрослевшим и со странной болью в глазах, со шрамом на щеке – это раздражало. Дин упрямо натягивал одежду, валился в постель ничком – и только тишина знала, как он иногда беззвучно прятал в подушке слёзы бессилия.
Приближался день выписки. Дин не знал, как объяснит родителям то, что исчез на полторы недели, пятна крови на полу, свой новый молчаливый образ. Впрочем, его родители слишком сильно были заняты карьерой и вообще могли не заметить его отсутствия. Накануне выписки Дин собрал немногочисленные вещи и после ужина, сел читать газету, чтобы по обыкновению отвлечь себя от мыслей об их с Сетом последней встрече.
Неожиданно в коридоре послышались слишком громкие для этого времени суток голоса, и через несколько секунд мальчик смог различить взволнованный голос медсестры:
- Простите, вам туда нельзя! Выписка происходит только с десяти утра, сейчас мы вам ничем не можем помочь! Мужчина, я вызову охрану!
Дверь палаты распахнулась, и на её пороге остановился не потрудившийся снять верхнюю одежду Сет. Спокойно скользнув взглядом по замершей фигуре Дина, он, как ни в чём ни бывало, спросил:
- Как самочувствие? Готов к преждевременной выписке?
Зашедшая следом медсестра попыталась вывести нежданного посетителя в коридор, но была достаточно вежливо выдворена сама.
- Если да, собирайся, – Лорд закрыл за назойливой женщиной дверь и прошёл в палату, бегло осматривая её содержимое. – Здесь верхняя одежда, - он поставил пакет, который до этого держал в руке, на постель, - на улице холодно, а я не хочу, чтобы ты снова… заболел.
Дин недоуменно хлопал глазами, не веря тому, что видит. Сердце в груди забилось предательски часто, газета выпала из рук и Ангел напрочь забыл о ней. Первым порывом Дина было – кинутся Лорду на шею, но потом он отчетливо вспомнил то, что пытался забыть все эти десять бесконечно долгих дней, девять мучительных горьких ночей. Тонкие пальцы Ангела невольно вскользь коснулись шеи, и он мрачно посмотрел на пакет с верхней одеждой, потом с глухой тоской взглянул на Сета.
- Я никуда с тобой не поеду, - со вздохом сказал он, даже не думая слезать с постели.
- Почему? – с какой-то ненормальной простотой спросил Сет, всем своим видом выражая вежливое ожидание. – Уже нагрел постель и теперь тебе лень из неё выбираться? Или завтра придёт на смену симпатичная медсестра, который ты забыл оставить телефон?
- Думай, что хочешь, Сет, - Дин опустил глаза на сцепленные между собой пальцы. Голос юноши был совсем тихим и печальным: - Я больше не вписываюсь в твои понятия игрушки, вот и всё. В полицию иск катать на тебя я не собираюсь – тут можешь не беспокоится. Да и деньги за палату отдам, как только смогу.
- Ты имеешь право на обиду и злость, это понятно и не оспаривается. Но хочешь ли ты в самом деле разорвать наш контракт или это просто капризы? – глядя в глаза своей поломанной игрушки, Сет оставался всё так же невозмутим, как и тогда ночью, когда ломал её с жадностью простого мясника.
Воспользовавшись минутной заминкой Дина, он коротко приказал:
- У тебя пять минут. Одевайся, или мне придётся выволочь тебя так.
Ангел изумлённо уставился на Лорда, какой-то частичкой любящего до сих пор сердца, отмечая, что он чертовски красив! Эта поза в пол-оборота, поворот головы, прямая спина, расправленные плечи. Что же он имел в виду, говоря о контракте? А впрочем, какая теперь разница.
- Ты мне больше не хозяин, - теряя терпение, проговорил Ангел, стараясь избегать прямого взгляда Сета, боясь, что над его чувствами посмеются, желая всем естеством спрятать эту мерзкую боль подальше от себя и от Лорда. – О каких правах речь? Ни на злость, ни на обиду я не имел права никогда. Ты очень доступно объяснил мне в нашу последнюю встречу, что я должен испытывать, а чего нет.
- Значит, как всегда, подчинишься мне во всём? – вдруг растеряв всю свою сдержанность, фыркнул Сет. – Никогда не задумывался, что фраза «Если хочешь изменить свою жизнь – изменись сам» имеет какое-то фактическое значение?
В запертые двери палаты постучали – медсестра всё же вызвала охрану.
- Откройте дверь, или мне придётся её выломать! – из-за двери раздался мужской голос, щёдро приправленный причитаниями пожилой женщины.
- Одну минуту, офицер, - отозвался Сет и подошёл к кровати юноши, не произнеся больше ни слова.
Сняв свой серый плащ, он кинул его на Дина, а затем поднял парня на руки, перехватывая его под коленями и лопатками, чтобы было удобнее.
- Любишь? – тихо спросил он. – Тогда не дёргайся.
Дин с тревогой всмотрелся в глаза Сета и, молча обнял за шею. Ему выть хотелось и бежать от него – бежать за тридевять земель, потому что иначе от этой противной боли в груди избавиться было нельзя. И всё же Дин не дергался, решив, что это бесполезно. Сет сам выкинет его, когда бывший нижний снова заикнётся о своей проклятой любви.
Удовлетворённо улыбнувшись, мужчина подошёл к двери и открыл её, тут же натыкаясь на стража порядка.
- Сэр, я вынужден вас задержать, - начал было тот, но прервался, удивлённо смотря на юношу, что обнимал за шею своего похитителя.
- Завтра я, к сожалению, не смогу его забрать, - невозмутимо отозвался Сет, словно вынос пациентов среди ночи на руках из палат было самым обычным делом, - поэтому решил забрать сегодня. Надеюсь, правила вашей клиники не запрещают вместо четырёхчасового похода по лесу после выписки уехать немного раньше на машине?
- Но сроки выписки… - начала было медсестра, однако охранник остановил её речь одним жестом.
- Ты поедешь с ним? – только и спросил он, смотря прямо на Дина.
- А похоже, чтобы я был против? – зло парировал Ангел, которому хотелось выместить свой гнев хоть на ком-нибудь.
Взгляд охранника никак нельзя было назвать цензурным, но он отступил, давая Сету дорогу.
На заднем сидении автомобиля было тепло и почти уютно. Лорд молчал, глядя прямо перед собой на спинку переднего сидения, и будто не замечал кутающегося в его плащ Дина рядом с собой. Водитель медленно вёл машину по заснеженному лесу, стараясь даже не смотреть в зеркало заднего вида, так что Сет и его мальчик остались практически наедине.
- Куда поедешь? – нарушил молчание Лорд, поворачивая голову к Ангелу. – Домой или ко мне?
Дин стиснул ткань плаща пальцами так, словно от этого зависела его жизнь. Ангелу хотелось сейчас лечь, спрятаться под плотной серой тканью, закрыть глаза и снова уйти в темноту, но Сет нарочно тащил из него все его страхи и боль, оставаясь безупречным верхним даже в этом.
- Мне всё равно – куда. – Ангел посмотрел на Лорда с искренним непониманием. – Зачем ты устроил весь этот спектакль в больнице?
- Спектакль устроил ты, я лишь подыграл тебе, - пожал плечами Сет. – Зачем было упрямиться? Если не хочешь продолжать наши отношения – просто скажи, и я отвезу тебя в дом твоих родителей. Они, кстати, ещё не вернулись из командировки, так что твоё отсутствие прошло незамеченным. Я больше не побеспокою тебя. Решай. Я за тебя здесь выбор делать не хочу и не буду.
Что-то происходило неправильно, не так. С сомнением кусая губы, Дин вспоминал последний разговор с Крисом – он сказал, что Лорд никого не держит долго возле себя, и Ангел верил в это, как в нерушимую догму. Но сейчас Сет отдал нить их отношений в руки своего нижнего, предоставив ему право решать самому: рвать или сохранить. Было страшно сделать неверный шаг.
- Помнишь, нашу встречу в пабе Летучая мышь, когда я просил тебя дать мне ещё один шанс быть с тобой? Я был готов сделать, что угодно лишь бы наши отношения продолжились. Я и сейчас готов, но… – Ангел бегло коснулся кончиками пальцев своего виска так, словно у него немного кружилась голова. Но голова кружилась сильно от близости Сета, от его ледяной невозмутимости, от того, что Дин по привычке клонился к своему господину, желая обнять его и вернуть всё. – Сначала ты прикоснулся к моему ошейнику, а я тогда никому не был нужен. Ты появился в самый нужный момент моей жизни. Потом ты позволил мне начать всё сначала, а я снова всё испортил. Я испортил потому, что я плохой нижний, и ты был прав: я, дурак, действительно захотел сказки, я хотел большего. Ты просто пожалел меня пару раз – и, как видишь, этого хватило, чтобы я забылся. – Дин печально улыбнулся, медленно склонился губами к щеке Лорда, и невесомо целуя его в последний раз, прошептал: - Помнишь, что говорил мне, когда душил меня? Я каждую ночь во сне слышал это. Я каждый день вспоминал, повторял себе, что я всего лишь шлюха. Для тебя мне нравилось быть шлюхой, Сет, но я не смог измениться. Я все тот же – плохой, самоуверенный, ненормальный саб. У нас нет никаких отношений. Я просто шлюха, с которой ты делаешь то, что хочешь.
На лице рыжеволосого мужчины появилась странная улыбка, совершенно не похожая на все его предыдущие полу-усмешки.
- Тебе бы девушкой родиться, - подыгрывая Дину, так же тихо прошептал он. – Потрясающая способность верить всему, что говорят, принимая это за истину в последней инстанции. Цены бы тебе тогда, как жене, не было.
Трагизм ситуации и этого разговора одновременно смешил Лорда, но и не давал расслабиться, чувствуя, что рыбка вот-вот сорвётся с крючка. Удержав попытавшегося вернуться на своё место саба за пряди волос, Сет прикусил его губы, втягивая в совсем не прощальный поцелуй. Такой поцелуй мог вполне стать прелюдией к сексу, но мужчина не настаивал ни на чём, просто лаская губы Ангела своими, не позволяя сорваться на грубость или боль. Он не умел просить прощения, и вряд ли когда-нибудь смог научиться этому нехитрому мастерству, но сейчас он извинялся без слов, и как никогда надеялся на то, что его поймут.
- И тебя полностью устраивает твоя роль? – спросил он, едва оторвавшись, чтобы сделать вдох. – Неужели ничего не хочется изменить?
- А я уже пытался, - Дин, совершенно ошалев от нахлынувшей нежности к своему рыжему демону, легко касался его губ своими, из-за полу-прикрытых век заглядывая в зелёные глаза Лорда. Плащ сполз с плеч и беззвучно упал на дорогую обивку сиденья. - Ты хотел убить меня за это.
- Хотел, - едва заметно кивнул Сет, пристально вглядываясь в синие в темноте автомобиля глаза Ангела. – Но сейчас я рад, что не сделал этого.
На ощупь найдя сползший плащ, мужчина натянул его обратно на плечи Дина и невесело усмехнулся:
- Мне тогда тебя с лица земли стереть хотелось, не то что убить… Ты упоминал когда-то, в Коверт-Гарден, что иногда не выполняешь приказы, но такого неподчинения я не ожидал. У нас всё так хорошо складывалось…
Поймав себя на откровениях, Сет резко замолчал, тщательно подбирая слова, а затем просто предложил:
- Я хотел бы пересмотреть контракт с тобой и внести туда некоторые дополнительные пункты. Предположим, двадцать четыре на семь. Что скажешь?
Дин замер, потом ощутил, как плащ Сета стал сползать по левому плечу. Ангел поймал край лацкана и потянул его назад, даже не сводя растерянного взгляда с Лорда. Аристократу по-настоящему удалось удивить своего нижнего, да так, что Ангел начинал всерьёз думать, что последние слова ему померещились, что он бредит. Сет, настоящий Сет, каким его знали Лекс, Крис, даже Дин, не мог сказать такого будучи в здравом уме. Когда Крис признался Ангелу, что Сет увез его к себе, подчинял, бил, Дин в тайне позавидовал брюнету. Он и предположить не мог, что Лорд когда-нибудь предложит подобное ему. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделе, вместе. Навсегда! В глазах Дина заблестели искорки счастья, а может быть слёз, и юноше было стыдно за них перед его любовником и любимым.
- Двадцать четыре на семь? – переспросил он, слегка струсив. Ангел сглотнул – воздух в машине показался душным. За тонированными окнами машины мелькали: рекламные, огни фонарей и окон домов, спешащие куда-то люди без лиц, без улыбок, одинаковые и похожие друг на друга. Но Дину уже не было дела ни до чего. Его боль во всей своей громадной мощи разом обратилась в такую же радость, и казалось, что сейчас, в полумраке салона Ангел расправил крылья, светясь от настоящего и долгожданного счастья.
Не раздумывая больше ни минуты, Дин позволил себе скромную влюблённую улыбку и легко коснулся кончиками пальцев губ своего господина.
- Я скажу – да. Да, Сет.
pay.diary.ru/~Elair-1/p145202738.htm#more2
вторник, 24 июля 2012
понедельник, 23 июля 2012
пятница, 20 июля 2012
четверг, 19 июля 2012
среда, 18 июля 2012
читать дальшеЗверинец
Оригинальное название: Menagerie
Автор/-ы, переводчик/-и: Bil
пер.: Juno
Бета: нет
Рейтинг: G
Размер: мини
Пейринг: СС, ГП (севитус)
Жанр: General, Humor
Отказ: Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.
Аннотация: История, в которой Гарри – пингвин, Альбус – утка, а Северус – змея.
Комментарии: Переведено в подарок на день рождения Чернокнижнице.
Ссылка на оригинал: www.potionsandsnitches.net/fanfiction/viewstory...
Каталог: Пре-Хогвартс
Предупреждения: нет
Статус: Закончен
Выложен: 2010.05.14 (последнее обновление: 2010.05.08 23:14:10)
открыть весь фик для сохранения в отдельном окне
просмотреть/оставить комментарии [14]
фик был просмотрен 3877 раз(-a)
– Утка!
Северус покрепче сжал в руках извивающегося малыша, пытаясь удержать несносного ребенка от падения на пол. Поттер выбрал момент, когда Северус закрывал дверь кабинета Альбуса, как самый подходящий для того, чтобы попробовать выскользнуть из рук. Он едва не уронил мальца, и даже у победителя Темного Лорда не нашлось бы столько удачи, чтобы не разбить голову о каменный пол.
– Утка, утка, утка! – пришел в восторг малыш и протянул пухлые ручонки к Фоуксу, который не замедлил в ужасе отпрянуть назад.
– Это феникс, глупый ты ребенок, – без особого энтузиазма попытался образумить его Северус. – Он даже на утку ничуть не похож.
– Утка! – радостно воскликнул Поттер. Фоукс с тревогой покосился на него и переместился как можно дальше на своем насесте. Не так уж много малышей посещало директорский кабинет.
Северус обреченно вздохнул и повернул Поттера так, чтобы он мог видеть Фоукса, не вытягивая шею. Он перехватил ребенка поудобнее – теперь тот не рисковал выскользнуть.
– Феникс, сопляк. Фе-никс.
– Никс? – Поттер обратил на него свои умненькие глазки.
– Феникс.
– Финникс?
– Уже ближе.
Поттер снова повернулся к Фоуксу с задумчивым выражением на маленьком личике. Затем он счастливо вцепился ладошками в руку Северуса и вскричал:
– Уткауткауткауткаутка!
Чей-то придушенный хрип привлек внимание Северуса к столу Альбуса, где сам Альбус, наконец, капитулировал в борьбе с эмоциями и разразился гомерическим хохотом, так что слезы капали с кончика его длинного носа.
– Ну да, очень смешно, – раздраженно ответил Северус.
Альбус изобразил попытку извиниться, но слишком сильно смеялся, чтобы вымолвить хоть слово.
Поттер с интересом посмотрел на старика.
– Утка? – спросил он у Северуса.
– Теперь, когда ты упомянул об этом, – сухо ответил Северус, – я вижу, что директор действительно имеет несомненное сходство с уткой.
– А? – попытался спросить Альбус, бородой утирая слезящиеся глаза.
– Да, – кивнул Северус. В сравнении с сухостью его голоса Сахара показалась бы тропическими влажными джунглями. – Вы точно так же любите попусту крякать.
Это утверждение повергло Альбуса в очередной приступ хохота, а Поттера заставило радостно гукать, снова дрыгаясь в руках Северуса. Тот прижал мальчишку одной рукой к себе, а второй поймал его маленькие кулачки – Поттер неплохо ими работал, выбрав в качестве боксерской груши грудь держащего его мужчины. Ничуть не смутившись, ребенок двумя руками схватил большой палец Северуса и принялся дергать его вверх и вниз.
– Утка, утка, утка, утка!
Северус безрезультатно пытался освободить свой палец и снова вздохнул.
– Ладно, оставь себе. Я все равно им не пользуюсь.
Фоукс, в котором любопытство возобладало над осторожностью, бочком подобрался ближе и вытянул шею, чтобы получше рассмотреть Поттера.
– Никс! – провозгласил малец, указывая большим пальцем Северуса на птицу. – Никс утка!
– Его имя Фоукс, мой мальчик, – сказал Альбус, слабым от смеха голосом. Он, наконец, встал из-за стола и подошел ближе.
– Фффффф? – малыш наморщил носик, тем самым выразив свое недовольство.
– Фоукс, – повторил Альбус.
Задумчивое выражение быстро покинуло лицо Поттера.
– Оук? Оук! Оук оук!
– Как будто не достаточно птиц в разговоре, – проворчал Северус, – и ты решил научить его подражать пингвинам.
Поттер еще некоторое время оукал, несомненно наслаждаясь получаемым звуком, а потом залился звонким смехом.
Северус закатил глаза и еще раз удостоверился, что крепко держит мальчика.
– Ну, хоть кто-то доволен собой, – язвительно заметил он.
Альбус улыбнулся.
– Могу я спросить, кто этот очаровательный молодой человек? Не припомню, чтобы в Хогвартсе бывали малыши, хотя, должен признать, моя память уже не та, что прежде… – Северус недоверчиво усмехнулся, а Альбус снисходительно посмотрел на него. – И я уверен, что ты не упоминал…
– Он не мой! – тотчас запротестовал Северус.
– Оук! – внес свой вклад Поттер и больно ударил острым локотком в грудь Северуса.
– Тогда чей?
Северус с усилием высвободил свой палец и убрал волосы со лба ребенка, демонстрируя шрам, известный настолько, чтобы стать легендарным даже несмотря на то, что за шесть месяцев существования его видели всего три или четыре волшебника. Веселье покинуло лицо Альбуса так быстро, будто он сбросил маску.
– Северус, – серьезно начал он.
– Только не начинайте, Альбус, я не был рядом с его домом – я даже не знаю, где тот находится – и уж, конечно, не забирал его оттуда. Я все еще помню вашу речь о том, что «его нужно скрывать», и не стоит мне ее повторять. Я прогуливался вдоль озера в поисках адиантума, когда произошел выброс магии и внезапно прямо передо мной появился маленький ребенок, – Северус посмотрел на малыша в своих руках. – Альбус, мне потребовалось целых тридцать минут, чтобы он перестал плакать. И еще полчаса ушло на убеждения в том, что я его не обижу.
Альбус побледнел.
– Не обидишь его? – шепотом повторил он.
Северус осторожно приподнял край рубашки мальчика (изначально слишком большой, но теперь с помощью магии подогнанной по размеру), чтобы показать несколько синяков (уже быстро исчезающих под действием заклинания), которые недавно начавший ходить ребенок, будь он сколько угодно активным, сам заработать не мог.
– Эта так называемая семья не получит его назад, Альбус, даже если мне придется разнести весь замок и увезти его на другой конец света, подальше от них.
Поттер потерял всякую веселость и спрятал лицо в мантии Северуса, вцепившись пальчиками в ткань. Северус поспешно одернул его рубашку и осторожно похлопал по маленькой спинке.
– Ты в безопасности, Поттер. Тебе нечего здесь бояться. Я обещал, если помнишь.
– Не обидят? – уточнил Поттер, его голос заглушала ткань.
– Не обидят.
Мальчик ослабил хватку на мантии Северуса, хотя лица не отнял.
– Утка?
Мужчина вздохнул.
– Да, позже мы вернемся к озеру, и ты снова сможешь посмотреть на уток, – он посмотрел на Альбуса. – Как мне удалось узнать, это первый раз, когда его родственники применили к нему физическую силу, но он даже не знает своего имени. Я очень сомневаюсь, что он видел от них хоть каплю любви.
– Но они его семья.
Северус снова горько вздохнул.
– Альбус, этот ваш поразительно идеалистичный взгляд на мир очень… трогателен, но не совсем отвечает действительности. Как вы сумели сохранить его, переживя две войны и несколько десятилетий преподавания, остается выше моего понимая.
– Ты уверен, что именно его семья…
– Совершенно уверен, – твердо ответил Северус.
Альбус нахмурился.
– Случайный выброс магии никак не мог перенести его из Суррея в Шотландию.
– И никто не может пережить Смертельное Проклятье, – парировал Северус. – Никто и не говорил, что мальчик обычный. Но он туда не вернется. Чудо, что он вполне счастливый и уравновешенный ребенок, но если бы остался там… – Снейп умолк на полуслове. – Он не вернется. Вы найдете ему подходящую семью, ту, которая будет не только заботиться о нем, но и сможет защитить. Я ничего не имею против магглов, но в случае возвращения Темного Лорда семья волшебников окажется значительно полезнее, – он перевел взгляд на маленькую чернявую головку. – Ему больше не нужно, чтобы другие люди умирали за него.
Поттер поднял голову и торжественно кивнул.
– Утка, – заверил он Северуса.
– Если ты даже подумаешь о том, чтобы наградить меня таким прозвищем, Поттер, то погрязнешь в отработках вплоть до окончания школы.
Мальчик улыбнулся.
– Зззмея.
– Уже лучше, – признал он. – Это обеспечит тебе отработки всего лишь до С.О.В.
Подтверждая явный недостаток интеллекта, Поттер только улыбнулся, довольный собой, расслабился в руках Снейпа и стукнул его по подбородку.
– Хорошая змея.
Северус закатил глаза. А затем, к собственному ужасу, заметил, что Альбус задумчиво его рассматривает.
– Нет! Не знаю, о чем вы думаете, но мой ответ – нет! Я знаю этот взгляд, Альбус.
Альбус невозмутимо ответил:
– Я только подумал, что его мог бы взять ты.
С минуту Снейп ошеломленно смотрел на него. Он был шпионом и никогда не выдавал своих чувств, иначе это стоило бы ему жизни, но сейчас стоял здесь, как последний идиот. Поттер засмеялся и ударил его в подбородок – только тогда Северус понял, что от удивления открыл рот. Он попытался взять себя в руки.
– Вы, должно быть, сошли с ума.
– О, конечно, – любезно согласился Альбус. – Хотя это не повлияло на предложение. Из тебя выйдет прекрасный защитник, и я не могу придумать никого лучше, – пока Северус делал безрезультатные попытки найти достойный ответ на это смехотворное заявление, Альбус добавил: – Могу я его подержать?
Северус посмотрел вниз.
– Поттер?
Мальчик очень внимательно посмотрел на Альбуса. Тот с достоинством выдержал осмотр, но Северус уже испытал на себе этот странный взгляд и знал, как трудно его встречать. И ему было ненавистно то, какая жизнь послужила причиной такого взгляда. Затем мальчик посмотрел на Северуса.
– Дядя Утка хороший, – заключил он и громко крякнул.
Альбус не знал, выглядеть ли ему довольным или шокированным, а потому изобразил оба эти чувства одновременно. Северус не испытывал подобных затруднений и демонстрировал одно испытываемое им чувство: самодовольство. Настал тот момент, когда для разнообразия кто-то начал манипулировать Альбусом, а не наоборот.
Поттер позволил передать себя в руки Альбуса и, воспользовавшись возможностью, потянулся к его шляпе.
– Нет, нет, Гарри, оставь это, пожалуйста.
Взамен несносный Поттер дернул его за бороду.
– Плохая утка, – строго возразил он.
Северус подумал, безвозвратно ли разрушит свою репутацию, если начнет кататься по полу от смеха, и, с сожалением, заключил, что рисковать не стоит. Но выражение лица Альбуса он до конца жизни будет хранить в памяти как самое драгоценное воспоминание. Только двухлетний Поттер мог отважиться отчитать неофициального лидера магического мира. Северус решил, что малец действительно начинает ему нравиться.
Но не настолько, чтобы взять его к себе.
– Ты не можешь на самом деле думать, что это хорошая идея, – сказал он.
– Почему нет? Очевидно, что ему с тобой спокойно…
– Ему спокойно с любым, кто покажет ему утку!
– Утка! – согласился Поттер.
– И его магия, когда он искал безопасное место, привела к тебе. Это должно что-то значить, Северус.
– Я ничего не знаю о детях! Он спаситель магического мира, а я бывший Пожиратель Смерти! Он…
– Твой крестник.
Уже второй раз за какие-то несколько минут Северус замер, разинув рот от удивления.
– То было трудное время, люди нуждались в уверенности в безопасности своих семей… Лили выбрала тебя вторым крестным.
– Неужели на это даже не требуется согласия! – в ужасе воскликнул Северус. Он и крестный? Да это смешно!
Альбус выжидающе смотрел на него.
Северус прикрыл глаза.
– Обливиэйт. Понимаю. Логичная предосторожность. Что нельзя вспомнить, то и невозможно рассказать. Тогда дайте мне на это взглянуть.
Его совсем не удивило, что у Альбуса хранилась копия документов – в точности этого он и ожидал. Северус прочел согласие, свою заковыристую подпись внизу и вздохнул. Он гадал, привела ли Лили множество аргументов, или просто посмотрела на него своим чистым решительным взглядом и он сдался без борьбы, как прежде случалось множество раз. И попытался заглушить знакомую боль при воспоминании о том, что она больше никогда не посмотрит на него так.
Но ее сын все еще был здесь.
Также его интересовало, какой ритуал проводился для установления связи, и объясняло ли это то, почему магия мальчика переместила его к Северусу, когда он испугался и испытывал боль. Снейп попытался подумать о семье, которой бы доверил своего крестника, и понял, что боится этого. Теперь, когда стало известно об их связи, когда Блэк в Азкабане и не в состоянии позаботиться о Поттере, не оставалось ничего, что помешало бы Северусу взять мальчика под опеку. Ничего, кроме того, что он не хочет этого делать. Совершенно точно не хочет.
Он посмотрел на хихикающего Поттера и увидел, что Альбус сдался, и на мальчишке теперь красовалась шляпа директора, оказавшаяся для него слишком большой и опустившаяся до самых плеч, не позволяя ничего видеть. Поттер радостно размахивал руками и пытался ударить себя по голове.
– Директор Поттер, – вздохнул Северус. – Только этого нам не хватало.
Хотя следовало признать, что настанет время, когда этот малыш будет не так уж сильно отличаться от Альбуса.
Альбус снял шляпу с головы мальчика, и Поттер радостно забубнил, снова увидев окружающий мир.
– Утка! Утка утка! – он улыбнулся Северусу и просительно протянул к нему руки. – Змея?
Северус взял его и положил его голову себе на плечо. Поттер широко зевнул и удобно устроился в надежных объятиях.
– Хорошая змея, – довольно пробормотал он.
Северус положил ладонь на затылок мальчик, чувствуя под пальцами мягкие шелковистые волосы и отчетливо ощущая доверчиво прижавшееся к нему детское тело. Он сердито посмотрел на Альбуса.
– Хорошо, – нехотя согласился Северус. – Я возьму его.
Альбус довольно улыбнулся.
– Хорошая змея.
А вот теперь идея сбежать на другой край земли показалась довольно привлекательной.
КОНЕЦ
Оригинальное название: Menagerie
Автор/-ы, переводчик/-и: Bil
пер.: Juno
Бета: нет
Рейтинг: G
Размер: мини
Пейринг: СС, ГП (севитус)
Жанр: General, Humor
Отказ: Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.
Аннотация: История, в которой Гарри – пингвин, Альбус – утка, а Северус – змея.
Комментарии: Переведено в подарок на день рождения Чернокнижнице.
Ссылка на оригинал: www.potionsandsnitches.net/fanfiction/viewstory...
Каталог: Пре-Хогвартс
Предупреждения: нет
Статус: Закончен
Выложен: 2010.05.14 (последнее обновление: 2010.05.08 23:14:10)
открыть весь фик для сохранения в отдельном окне
просмотреть/оставить комментарии [14]
фик был просмотрен 3877 раз(-a)
– Утка!
Северус покрепче сжал в руках извивающегося малыша, пытаясь удержать несносного ребенка от падения на пол. Поттер выбрал момент, когда Северус закрывал дверь кабинета Альбуса, как самый подходящий для того, чтобы попробовать выскользнуть из рук. Он едва не уронил мальца, и даже у победителя Темного Лорда не нашлось бы столько удачи, чтобы не разбить голову о каменный пол.
– Утка, утка, утка! – пришел в восторг малыш и протянул пухлые ручонки к Фоуксу, который не замедлил в ужасе отпрянуть назад.
– Это феникс, глупый ты ребенок, – без особого энтузиазма попытался образумить его Северус. – Он даже на утку ничуть не похож.
– Утка! – радостно воскликнул Поттер. Фоукс с тревогой покосился на него и переместился как можно дальше на своем насесте. Не так уж много малышей посещало директорский кабинет.
Северус обреченно вздохнул и повернул Поттера так, чтобы он мог видеть Фоукса, не вытягивая шею. Он перехватил ребенка поудобнее – теперь тот не рисковал выскользнуть.
– Феникс, сопляк. Фе-никс.
– Никс? – Поттер обратил на него свои умненькие глазки.
– Феникс.
– Финникс?
– Уже ближе.
Поттер снова повернулся к Фоуксу с задумчивым выражением на маленьком личике. Затем он счастливо вцепился ладошками в руку Северуса и вскричал:
– Уткауткауткауткаутка!
Чей-то придушенный хрип привлек внимание Северуса к столу Альбуса, где сам Альбус, наконец, капитулировал в борьбе с эмоциями и разразился гомерическим хохотом, так что слезы капали с кончика его длинного носа.
– Ну да, очень смешно, – раздраженно ответил Северус.
Альбус изобразил попытку извиниться, но слишком сильно смеялся, чтобы вымолвить хоть слово.
Поттер с интересом посмотрел на старика.
– Утка? – спросил он у Северуса.
– Теперь, когда ты упомянул об этом, – сухо ответил Северус, – я вижу, что директор действительно имеет несомненное сходство с уткой.
– А? – попытался спросить Альбус, бородой утирая слезящиеся глаза.
– Да, – кивнул Северус. В сравнении с сухостью его голоса Сахара показалась бы тропическими влажными джунглями. – Вы точно так же любите попусту крякать.
Это утверждение повергло Альбуса в очередной приступ хохота, а Поттера заставило радостно гукать, снова дрыгаясь в руках Северуса. Тот прижал мальчишку одной рукой к себе, а второй поймал его маленькие кулачки – Поттер неплохо ими работал, выбрав в качестве боксерской груши грудь держащего его мужчины. Ничуть не смутившись, ребенок двумя руками схватил большой палец Северуса и принялся дергать его вверх и вниз.
– Утка, утка, утка, утка!
Северус безрезультатно пытался освободить свой палец и снова вздохнул.
– Ладно, оставь себе. Я все равно им не пользуюсь.
Фоукс, в котором любопытство возобладало над осторожностью, бочком подобрался ближе и вытянул шею, чтобы получше рассмотреть Поттера.
– Никс! – провозгласил малец, указывая большим пальцем Северуса на птицу. – Никс утка!
– Его имя Фоукс, мой мальчик, – сказал Альбус, слабым от смеха голосом. Он, наконец, встал из-за стола и подошел ближе.
– Фффффф? – малыш наморщил носик, тем самым выразив свое недовольство.
– Фоукс, – повторил Альбус.
Задумчивое выражение быстро покинуло лицо Поттера.
– Оук? Оук! Оук оук!
– Как будто не достаточно птиц в разговоре, – проворчал Северус, – и ты решил научить его подражать пингвинам.
Поттер еще некоторое время оукал, несомненно наслаждаясь получаемым звуком, а потом залился звонким смехом.
Северус закатил глаза и еще раз удостоверился, что крепко держит мальчика.
– Ну, хоть кто-то доволен собой, – язвительно заметил он.
Альбус улыбнулся.
– Могу я спросить, кто этот очаровательный молодой человек? Не припомню, чтобы в Хогвартсе бывали малыши, хотя, должен признать, моя память уже не та, что прежде… – Северус недоверчиво усмехнулся, а Альбус снисходительно посмотрел на него. – И я уверен, что ты не упоминал…
– Он не мой! – тотчас запротестовал Северус.
– Оук! – внес свой вклад Поттер и больно ударил острым локотком в грудь Северуса.
– Тогда чей?
Северус с усилием высвободил свой палец и убрал волосы со лба ребенка, демонстрируя шрам, известный настолько, чтобы стать легендарным даже несмотря на то, что за шесть месяцев существования его видели всего три или четыре волшебника. Веселье покинуло лицо Альбуса так быстро, будто он сбросил маску.
– Северус, – серьезно начал он.
– Только не начинайте, Альбус, я не был рядом с его домом – я даже не знаю, где тот находится – и уж, конечно, не забирал его оттуда. Я все еще помню вашу речь о том, что «его нужно скрывать», и не стоит мне ее повторять. Я прогуливался вдоль озера в поисках адиантума, когда произошел выброс магии и внезапно прямо передо мной появился маленький ребенок, – Северус посмотрел на малыша в своих руках. – Альбус, мне потребовалось целых тридцать минут, чтобы он перестал плакать. И еще полчаса ушло на убеждения в том, что я его не обижу.
Альбус побледнел.
– Не обидишь его? – шепотом повторил он.
Северус осторожно приподнял край рубашки мальчика (изначально слишком большой, но теперь с помощью магии подогнанной по размеру), чтобы показать несколько синяков (уже быстро исчезающих под действием заклинания), которые недавно начавший ходить ребенок, будь он сколько угодно активным, сам заработать не мог.
– Эта так называемая семья не получит его назад, Альбус, даже если мне придется разнести весь замок и увезти его на другой конец света, подальше от них.
Поттер потерял всякую веселость и спрятал лицо в мантии Северуса, вцепившись пальчиками в ткань. Северус поспешно одернул его рубашку и осторожно похлопал по маленькой спинке.
– Ты в безопасности, Поттер. Тебе нечего здесь бояться. Я обещал, если помнишь.
– Не обидят? – уточнил Поттер, его голос заглушала ткань.
– Не обидят.
Мальчик ослабил хватку на мантии Северуса, хотя лица не отнял.
– Утка?
Мужчина вздохнул.
– Да, позже мы вернемся к озеру, и ты снова сможешь посмотреть на уток, – он посмотрел на Альбуса. – Как мне удалось узнать, это первый раз, когда его родственники применили к нему физическую силу, но он даже не знает своего имени. Я очень сомневаюсь, что он видел от них хоть каплю любви.
– Но они его семья.
Северус снова горько вздохнул.
– Альбус, этот ваш поразительно идеалистичный взгляд на мир очень… трогателен, но не совсем отвечает действительности. Как вы сумели сохранить его, переживя две войны и несколько десятилетий преподавания, остается выше моего понимая.
– Ты уверен, что именно его семья…
– Совершенно уверен, – твердо ответил Северус.
Альбус нахмурился.
– Случайный выброс магии никак не мог перенести его из Суррея в Шотландию.
– И никто не может пережить Смертельное Проклятье, – парировал Северус. – Никто и не говорил, что мальчик обычный. Но он туда не вернется. Чудо, что он вполне счастливый и уравновешенный ребенок, но если бы остался там… – Снейп умолк на полуслове. – Он не вернется. Вы найдете ему подходящую семью, ту, которая будет не только заботиться о нем, но и сможет защитить. Я ничего не имею против магглов, но в случае возвращения Темного Лорда семья волшебников окажется значительно полезнее, – он перевел взгляд на маленькую чернявую головку. – Ему больше не нужно, чтобы другие люди умирали за него.
Поттер поднял голову и торжественно кивнул.
– Утка, – заверил он Северуса.
– Если ты даже подумаешь о том, чтобы наградить меня таким прозвищем, Поттер, то погрязнешь в отработках вплоть до окончания школы.
Мальчик улыбнулся.
– Зззмея.
– Уже лучше, – признал он. – Это обеспечит тебе отработки всего лишь до С.О.В.
Подтверждая явный недостаток интеллекта, Поттер только улыбнулся, довольный собой, расслабился в руках Снейпа и стукнул его по подбородку.
– Хорошая змея.
Северус закатил глаза. А затем, к собственному ужасу, заметил, что Альбус задумчиво его рассматривает.
– Нет! Не знаю, о чем вы думаете, но мой ответ – нет! Я знаю этот взгляд, Альбус.
Альбус невозмутимо ответил:
– Я только подумал, что его мог бы взять ты.
С минуту Снейп ошеломленно смотрел на него. Он был шпионом и никогда не выдавал своих чувств, иначе это стоило бы ему жизни, но сейчас стоял здесь, как последний идиот. Поттер засмеялся и ударил его в подбородок – только тогда Северус понял, что от удивления открыл рот. Он попытался взять себя в руки.
– Вы, должно быть, сошли с ума.
– О, конечно, – любезно согласился Альбус. – Хотя это не повлияло на предложение. Из тебя выйдет прекрасный защитник, и я не могу придумать никого лучше, – пока Северус делал безрезультатные попытки найти достойный ответ на это смехотворное заявление, Альбус добавил: – Могу я его подержать?
Северус посмотрел вниз.
– Поттер?
Мальчик очень внимательно посмотрел на Альбуса. Тот с достоинством выдержал осмотр, но Северус уже испытал на себе этот странный взгляд и знал, как трудно его встречать. И ему было ненавистно то, какая жизнь послужила причиной такого взгляда. Затем мальчик посмотрел на Северуса.
– Дядя Утка хороший, – заключил он и громко крякнул.
Альбус не знал, выглядеть ли ему довольным или шокированным, а потому изобразил оба эти чувства одновременно. Северус не испытывал подобных затруднений и демонстрировал одно испытываемое им чувство: самодовольство. Настал тот момент, когда для разнообразия кто-то начал манипулировать Альбусом, а не наоборот.
Поттер позволил передать себя в руки Альбуса и, воспользовавшись возможностью, потянулся к его шляпе.
– Нет, нет, Гарри, оставь это, пожалуйста.
Взамен несносный Поттер дернул его за бороду.
– Плохая утка, – строго возразил он.
Северус подумал, безвозвратно ли разрушит свою репутацию, если начнет кататься по полу от смеха, и, с сожалением, заключил, что рисковать не стоит. Но выражение лица Альбуса он до конца жизни будет хранить в памяти как самое драгоценное воспоминание. Только двухлетний Поттер мог отважиться отчитать неофициального лидера магического мира. Северус решил, что малец действительно начинает ему нравиться.
Но не настолько, чтобы взять его к себе.
– Ты не можешь на самом деле думать, что это хорошая идея, – сказал он.
– Почему нет? Очевидно, что ему с тобой спокойно…
– Ему спокойно с любым, кто покажет ему утку!
– Утка! – согласился Поттер.
– И его магия, когда он искал безопасное место, привела к тебе. Это должно что-то значить, Северус.
– Я ничего не знаю о детях! Он спаситель магического мира, а я бывший Пожиратель Смерти! Он…
– Твой крестник.
Уже второй раз за какие-то несколько минут Северус замер, разинув рот от удивления.
– То было трудное время, люди нуждались в уверенности в безопасности своих семей… Лили выбрала тебя вторым крестным.
– Неужели на это даже не требуется согласия! – в ужасе воскликнул Северус. Он и крестный? Да это смешно!
Альбус выжидающе смотрел на него.
Северус прикрыл глаза.
– Обливиэйт. Понимаю. Логичная предосторожность. Что нельзя вспомнить, то и невозможно рассказать. Тогда дайте мне на это взглянуть.
Его совсем не удивило, что у Альбуса хранилась копия документов – в точности этого он и ожидал. Северус прочел согласие, свою заковыристую подпись внизу и вздохнул. Он гадал, привела ли Лили множество аргументов, или просто посмотрела на него своим чистым решительным взглядом и он сдался без борьбы, как прежде случалось множество раз. И попытался заглушить знакомую боль при воспоминании о том, что она больше никогда не посмотрит на него так.
Но ее сын все еще был здесь.
Также его интересовало, какой ритуал проводился для установления связи, и объясняло ли это то, почему магия мальчика переместила его к Северусу, когда он испугался и испытывал боль. Снейп попытался подумать о семье, которой бы доверил своего крестника, и понял, что боится этого. Теперь, когда стало известно об их связи, когда Блэк в Азкабане и не в состоянии позаботиться о Поттере, не оставалось ничего, что помешало бы Северусу взять мальчика под опеку. Ничего, кроме того, что он не хочет этого делать. Совершенно точно не хочет.
Он посмотрел на хихикающего Поттера и увидел, что Альбус сдался, и на мальчишке теперь красовалась шляпа директора, оказавшаяся для него слишком большой и опустившаяся до самых плеч, не позволяя ничего видеть. Поттер радостно размахивал руками и пытался ударить себя по голове.
– Директор Поттер, – вздохнул Северус. – Только этого нам не хватало.
Хотя следовало признать, что настанет время, когда этот малыш будет не так уж сильно отличаться от Альбуса.
Альбус снял шляпу с головы мальчика, и Поттер радостно забубнил, снова увидев окружающий мир.
– Утка! Утка утка! – он улыбнулся Северусу и просительно протянул к нему руки. – Змея?
Северус взял его и положил его голову себе на плечо. Поттер широко зевнул и удобно устроился в надежных объятиях.
– Хорошая змея, – довольно пробормотал он.
Северус положил ладонь на затылок мальчик, чувствуя под пальцами мягкие шелковистые волосы и отчетливо ощущая доверчиво прижавшееся к нему детское тело. Он сердито посмотрел на Альбуса.
– Хорошо, – нехотя согласился Северус. – Я возьму его.
Альбус довольно улыбнулся.
– Хорошая змея.
А вот теперь идея сбежать на другой край земли показалась довольно привлекательной.
КОНЕЦ
вторник, 17 июля 2012
фик
Название: Сватовство к Гарри Поттеру (Wooing Harry Potter)
Автор: mahaliem
Ссылка на оригинал: mahaliem.livejournal.com/149527.html
Переводчик: Кошка
Бета: Вирета
Гамма: Нет. Нужна.
Пэйринги: ГП/СС и ГП/ДМ
Рейтинг: PG-13
Жанр [указан переводчиком]: Юмор, романс, стеб.
В один прекрасный день Гарри Поттер встал перед устрашающим выбором.
- Ни за что на свете! - вскричал Гарри.
Министр магии Скримджер лишь улыбнулся ему в ответ.
- Полагаю, Министерство заняло на редкость великодушную позицию. Вы ведь совершили умышленное убийство, не так ли?
У Гарри на секунду отвисла челюсть.
- Я убил Волдеморта!
- И добровольно сознались в этом, что мы приняли во внимание. Волдеморт, хоть и являлся Темным Лордом, все равно был человеком.
- Прекрасно! - рявкнул Гарри, взмахнув руками. - Бросьте меня в Азкабан. Да пусть меня Дементор поцелует, я не женюсь на Пожирателе Смерти.
Скримджер взглянул на Гарри сверху вниз, напомнив ему неодобрительный взгляд МакГонагалл:
- Магический мир невелик. Если мы подвергнем остракизму значительную часть его обитателей, то не выживем. Поэтому мы нуждаемся в наглядном примере того, что разногласия можно оставить в прошлом. Брак Мальчика, Который Убил Волдеморта, и бывшего Пожирателя Смерти соответствует этому идеально.
Если и была вещь, которую Гарри искренне любил, то это был магический мир. Он храбро сражался за него. Он почти за него умер. Если ему придется жениться, чтобы спасти его, он это сделает.
Его праведное негодование улетучилось, и Гарри обмяк в ближайшем кресле.
- Предполагаю, вы уже подобрали мне невесту?
- Разумеется, нет. Министерство никогда бы на такое не пошло, - Скримджер щелкнул по пергаменту на своем столе. - Однако мы взяли на себя смелость несколько сузить ваш выбор. Этим Пожирателем Смерти должен быть тот, чьи действия, скажем, носили двойственный характер. Тот, кого общество не считает воплощением зла. Мы также решили, что ваш супруг не должен желать отправить вас на тот свет.
- Вы в самом деле нашли Пожирателей, которые не ненавидят меня?
Скримджер покачал головой.
- Я не говорил этого. Они ненавидят вас, они просто не хотят вашей смерти.
Гарри задался вопросом, могло ли положение стать еще хуже.
- Могу я увидеть список? - вежливо спросил он.
Скримджер вручил ему пергамент.
На нем было всего два имени. Секунду Гарри изучал их, потом вскочил на ноги:
- Ни за что на свете!
* * *
Министр приказал тебе жениться на Пожирателе Смерти? - спросила Гермиона.
Гарри, напротив Рона и Гермионы за столом на кухне дома №12 по улице Гриммо Плэйс, печально кивнул.
- С политической точки зрения это разумно, - сказал Рон и, когда Гарри и Гермиона в упор посмотрели на него, добавил: - Скримджер знает, что ты можешь потягаться с ним за его пост. Возможно, не сейчас, а через несколько лет. Путем брака он привяжет тебя к Пожирателю Смерти, и если ты когда-либо пойдешь против Скримджера, он всегда сможет заявить, что это Пожиратель Смерти так на тебя влияет.
Гермиона на мгновение задумалась.
- Это так, но мне интересно, не мог бы брак с Пожирателем также быть полезен Гарри? В настоящее время отношение к Пожирателям весьма враждебное.
- Но они были злыми, - вставил Гарри.
- Я не сказала, что они не заслужили эту враждебность. К сожалению, в некоторых семьях лишь один человек был на стороне Волдеморта, однако магическое общество обращается с этими семьями так, как будто все их представители были Пожирателями. Дядя Мэнди Броклхерст был Пожирателем, однако люди ведут себя так, будто весь этот клан бегал в масках. Брак Гарри помог бы устранить эти предрассудки. Многие были бы рады увидеть в Гарри своего лидера.
- Я не хочу быть ничьим лидером, - пробурчал Гарри. - И я определенно не хочу жениться. Особенно ни на одном из кандидатов, выбранных Министерством.
Гермиона подалась вперед:
- И кто же эти кандидаты?
Гарри что-то пробормотал.
- Кто? - спросил Рон.
Гарри глубоко вдохнул:
- Драко Малфой и Северус Снейп.
- Что? - завопил Рон.
Гермиона ахнула и прикрыла рот ладонью.
- Я обречен, - угрюмо произнес Гарри.
- Сальноволосый ублюдок и заноза в заднице? - с недоверием переспросил Рон.
- Беру назад все, что я говорила о лидерстве, - Гермиона успокоила Гарри. - Ты не можешь это сделать.
- Мне придется.
Рон все еще качал головой:
- Саркастичный Снейп и Хорек?
- Я уверена, мы найдем способ заставить Министерство изменить решение.
- Я не знаю как.
- Зловредный Хам и его облегченная версия? - голос Рона слабел.
Гермиона похлопала Гарри по руке:
- Я уверена, ни Малфой, ни профессор Снейп не пойдут на такое соглашение.
- А вот здесь ты ошибаешься. Тот, кого я не выберу, до конца жизни останется в Азкабане с остальными Пожирателями.
Рон издавал уже нечленораздельное бормотание.
- И какое же решение ты примешь? - спросила Гермиона.
Гарри пожал плечами:
- Не знаю. Министерство составило расписание из нескольких частных встреч, чтобы я смог узнать кандидатов лучше. Можно подумать, я просто мечтаю узнать их лучше. Я и так их знаю гораздо лучше, чем хотелось бы.
Когда со стороны Рона не донеслось ни звука, Гермиона и Гарри повернулись посмотреть на него. Пустой взгляд и слегка отвисшая челюсть свидетельствовали о том, что Рон пребывает в шоковом состоянии.
Испустив страдальческий вздох, Гермиона встала и ухватила Рона за руку.
- Я лучше отведу его домой. Держи нас в курсе событий. А пока я всесторонне изучу вопрос, имеет ли право Министерство заставить тебя жениться против твоей воли.
С хлопком Гермиона аппарировала с Роном, оставив Гарри в одиночестве.
Гарри дал себе клятву, что когда какой-нибудь Темный Лорд решит захватить магический мир, он позволит ему это сделать.
* * *
Продолжение:
Гарри судорожно сглотнул, когда Северуса Снейпа провели в комнату, предоставленную Министерством для встреч.
Комната была непритязательной, но чистой. Мебель была представлена столом с двумя стульями и диваном, стоящим у стены. Гарри окинул диван настороженным взглядом, затем сел на один из стульев и стал ждать прибытия Снейпа.
Снейп был закован в наручники и стреножен тяжелой цепью, соединявшей закрепленные на его щиколотках ножные браслеты. Сопровождавшая его Тонкс, взмахнула палочкой - и браслеты с наручниками рухнули на землю. Затем Тонкс достала из кармана колокольчик и позвонила в него. На столе появились несколько накрытых блюд и столовые приборы на две персоны. Подмигнув Гарри, она вышла и заперла за собой дверь.
Снейп стоял словно аршин проглотил, потирая следы от наручников на запястьях.
- Профессор Снейп, - дрожь в голосе Гарри выдавала его нервозность, - не хотите ли присоединиться ко мне за обедом?
- У меня нет желания присоединяться к вам где бы то ни было. - надменно заявил Снейп. - В данном вопросе Министерство не предоставило мне выбора.
- Вообще-то это была не моя идея. - Гарри указал рукой на блюда. - Если мы это не съедим, то все придется выбросить.
Снейп неохотно, как если бы стол был пыточным приспособлением, приблизился и медленно опустился на стул.
- Посмотрим, что Министерство считает подходящим к случаю меню, - объявил Гарри и начал поднимать с блюд крышки.
На одном блюде лежала жареная курица. На другом - овощное ассорти, которое явно передержали на огне. На столе также присутствовали булочки.
- Не особо впечатляет, - заметил Гарри. Он поднял взгляд на Снейпа и немедленно пожалел о своих словах.
Снейп пожирал глазами еду так, как если бы в ней заключались ответы на тайны Вселенной. Всем телом он подался вперед, словно бы притянутый к блюдам исходящим от них паром.
Гарри пришло в голову, что, видимо, трапезы в Азкабане не отличались изобилием. Он достаточно часто испытывал чувство голода в детстве и во время летних каникул, чтобы знать, каково это. Снейп, по всей вероятности, демонстрировал потрясающий самоконтроль, не позволяя себе сразу потянуться к еде и схватить ее.
- Позвольте мне поухаживать за вами, - сказал Гарри, беря на себя инициативу. - Накладывая курицу и овощи, он удостоверился, что порция Снейпа была исключительно щедрой, и немного удивился услышанному тихому "Спасибо".
Следующие полчаса прошли за трапезой. Разделавшись с собственной крошечной порцией, Гарри заявил, что уже сыт, предоставляя Снейпу расправиться с оставшейся едой. Когда блюда опустели, Снейп внимательно осмотрел их, чтобы убедиться, что не осталось ни кусочка.
- Профессор, - сказал Гарри, - я думаю, мы должны обсудить, почему мы здесь.
- Мне сказали, что я должен на вас жениться. Министерство пригрозило, что я сгнию в Азкабане, если откажусь. Имея возможность наблюдать провал ваших отношений с мисс Чанг и мисс Уизли, я не удивлен, что вам пришлось прибегнуть к таким методам, чтобы заполучить супруга.
- Можно подумать, у меня был выбор! - с жаром возразил Гарри. - На самом деле угроза в мой адрес была сходной - брак или Азкабан. Единственное различие состоит в том, что я сам решаю, на ком жениться.
Снейп выгнул бровь.
- Я с тем же успехом могу жениться и на Драко Малфое, - Гарри ответил на незаданный вопрос.
Снейп нахмурился:
- Вы ставите меня в известность, что я в самом деле соревнуюсь с мистером Малфоем за вашу руку? Что один из нас проведет жизнь в Азкабане, а другой - с вами?
- Именно так.
- Поразительно. Наконец Министерство нашло способ сделать пребывание в Азкабане притягательным для заключенных.
- Чудесно, если ваши чувства именно таковы, почему бы вам не постучать в дверь и не позволить Тонкс отвести вас назад?
- Именно это я и сделаю! - Снейп успел лишь встать и сделать пару шагов к двери, как на столе появился пирог.
Он остановился и пристально посмотрел сначала на пирог, потом на Гарри.
- Предполагаю, существуют определенные преимущества в том, чтобы выбрать вас вместо Азкабана.
Гарри сердито взглянул на Снейпа:
- Ну да, но почему я должен предпочесть вас Малфою?
Снейп на мгновение задумался, затем ответил:
- Со мной вы изучите местоположение и исключительную чувствительность каждой эрогенной зоны на вашем теле. Вы изведаете сладкую муку, когда вас медленно и искусно возбуждают, пока каждое нервное окончание не будет ощущаться раскаленным, ноющим, исполненным томления, воспламеняющим вашу кровь желанием и жаждой, пока вы не потеряете способность мыслить, превратившись в чистое вожделение во плоти. Я научу вас стонать от моего взгляда, испытывать эрекцию от моего запаха, более того - кончать лишь от моего голоса.
- Чтоб меня... - пробормотал Гарри.
- И это тоже.
* * *
Когда Гарри вернулся на Гриммолд-плэйс, он был все еще отчасти возбужден. Снейп съел свой пирог, производя непристойные звуки, в то время как взгляд Гарри был прикован к порханию языка Снейпа вокруг вилки.
Гарри аппарировал в прихожую к ожидающим его там Гермионе и Рону.
- Ну? - нетерпеливо спросил Рон. - Как все прошло?
- Это было... хм... любопытно, - ответил Гарри, сваливаясь на диван и хватая одну из подушек, чтобы положить ее себе на колени.
- Вы поговорили о брачных перспективах? - спросила Гермиона.
Гарри кивнул:
- Да. Он даже указал на некоторые преимущества нашего с ним брака.
- Правда? И что же он сказал?
Гарри покраснел:
- Скажем лишь, я не думаю, что Малфой сможет перебить его ставку.
* * *
Окончание:
Встреча Гарри с Драко прошла очень похоже на его встречу со Снейпом, за исключением того, что, хотя Драко тоже ел как будто не видел приличной еды несколько недель (собственно, так и было), он сопровождал каждый проглоченный кусок жалобами, что тот был ниже его стандартов.
И только после того, как они покончили с десертом, который, по утверждению Драко, был плохо пропечен, они смогли перейти к обсуждению того, ради чего, собственно, здесь находились.
- Я не стану лгать тебе, Поттер. Единственная причина, по которой я готов пойти на это, - то, что я обнаружил, что ненавижу Азкабан больше, чем идею вступить с тобой в брак.
- Я польщен, - язвительно заметил Гарри
- Не могу сказать, что сделать этот выбор было легко, - признал Драко.
Драко отпил кофе, затем отставил чашку.
- Я не буду говорить, что люблю тебя. Я подавлюсь этими словами, а ты в любом случае не поверишь им. Я также не буду давать обещаний, которым ты не поверишь.
- Тогда каким образом ты предполагаешь убедить меня предпочесть тебя Снейпу?
Драко поднялся. Быстрыми движениями он сбросил с себя одежду. Всю одежду.
Глаза Гарри расширились. Гладкая, бледная фигура Драко приблизилась - и у Гарри перехватило дыхание. Когда же Драко оперся бедром о край стола возле Гарри, тот подумал, что его сердце выпрыгнет из груди.
Драко самодовольно ухмыльнулся, глядя на него сверху вниз.
- Ну как, убежден?
* * *
Когда Гарри вернулся на Гриммолд-плэйс, Гермиона и Рон уставились на него в упор, ожидая его решения.
- Драко привел исключительно веский довод, - выдавил Гарри.
* * *
Расправившись во время их следующей встречи с десертом, Снейп неодобрительно посмотрел на Гарри.
- Почему мы все еще занимаемся этим? - отрывисто спросил он. - Скажите Министерству о вашем решении - и покончим с этим.
- Я... я еще не определился.
Глаза Снейпа сузились в то время как он переваривал информацию.
- Что сделал мистер Малфой?
- Он... - Гарри глубоко вдохнул. - Он разделся.
В течение длительного времени Снейп пристально смотрел на Гарри.
- Прекрасно, - сказал Снейп наконец, - вы слышали ведьминские сплетни о мужчинах с большими носами, верно?
- Что?
Снейп наградил это проявление глупости свирепым взглядом.
- Что у мужчин с большими носами еще кое-что велико?
Гарри, совершенно сбитый с толку, покачал головой.
- Я не понимаю. Почему вы говорите мне это?
Снейп поднялся, растегнул мантию и раскрыл ширинку брюк.
Когда Гарри увидел, что Снейп там скрывал, у него отвисла челюсть.
* * *
Драко и Гарри закончили трапезу и переместились на диван.
- Так вот насчет брака... Я хочу, чтобы ты знал, что я собираюсь выбрать Снейпа.
- Почему? - спросил Драко, затем, бросив взгляд на пылающее лицо Гарри, нахмурился. - Снейп показал тебе свой член, не так ли?
- Отк-куда ты знаешь? - запинаясь, произнес Гарри.
- Размер члена этого человека вошел в легенды.
- Тогда ты понимаешь, почему я...
- Подожди! - перебил Драко. - Не принимай скоропалительных решений. Есть вещи, которых ты обо мне не знаешь.
- Например?
Драко скользнул по дивану ближе к Гарри так, что они оказались прижаты друг к другу..
- Хотя у меня довольно большой опыт, это не изменило меня, - промурлыкал Драко.
- Это... это хорошо? - отважился предположить Гарри.
- Это очень хорошо, если верить некоторым, - прошептал Драко в ухо Гарри. - Не часто удается найти человека, совмещающего в себе опытность шлюхи и тугость девственника.
Гарри сглотнул слюну.
* * *
Снейп был не особо рад нерешительности Гарри.
- У меня нет рвотного рефлекса, - объявил Снейп за обедом.
Гарри, чуть не подавившись едой, обнаружил, что его собственный рвотный рефлекс был в полном порядке.
* * *
- Я исключительно гибок, - заявил Драко.
Это заявление заставило самого Гарри обрести некоторую жесткость.
* * *
- Я хочу их обоих, - пожаловался Гарри Рону и Гермионе.
Рон упал в обморок.
* * *
- Вы приняли решение? - спросил Скримджер. Он перетасовал пергаменты у себя на столе, пытаясь не выглядеть слишком нетерпеливым в ожидании ответа.
- Мой друг Рон высказал предположение, что ваше желание чтобы я женился на Пожирателе Смерти политически обусловлено, - спокойно ответил Гарри. - И что вы хотите уменьшить мои шансы в будущем стать министром магии.
Скримджер застыл на несколько мгновений, затем нацепил на лицо ослепительную улыбку.
- Чепуха.
- Другой мой друг, Гермиона, согласна с Роном. Однако она не думает, что ваш план сработает.
Улыбка Скримджера вытянулась в прямую линию.
- И если допустить, что ваши друзья правы насчет моих побудительных мотивов, почему это не сработает?
- Потому что, как она полагает, моего брака с Пожирателем Смерти будет недостаточно, чтобы подорвать мою репутацию - напротив, я могу приобрести поддержку.
- Я... я уверен, она ошибается.
- Не знаю, не знаю. Гермиона ужасно умная. Самая способная ведьма в своем поколении и все такое прочее, - Гарри вздохнул прежде чем продолжить. - Вполне возможно, что если я не выкину чего-нибудь совершенно противоречащего моральным устоям и традициям магического общества, я обречен стать министром.
Скримджер вскинул голову.
- Говорите, противоречащего моральным устоям и традициям магического общества?
- Да. Чтобы восстановить общественность против меня, поступок должен быть действительно ужасным. Необходимо что-то хуже, чем брак с Пожирателем Смерти. Допустим, одновременный брак с двумя Пожирателями Смерти мог бы сработать, - Гарри посмотрел на Скримджера. - Хорошо, что такое развитие событий маловероятно.
Скримджер улыбнулся:
- Я упоминал, что Министерство также решило наказать вас за немотивированное разрушение нескольких бесценных артефактов, некогда находившихся во владении основателей Хогвартса?
* * *
К несчастью для Скримджера, в то время как многие в магическом обществе были шокированы тем, что Гарри женился одновременно на Драко Малфое и Северусе Снейпе, еще большее число магов было искренне впечатлено этой демонстрацией храбрости. Другая часть населения испытывала благоговение перед выносливостью Гарри, о которой свидетельствовал такой поступок. Остальные просто любили нетрадиционный секс и видели в Гарри своего предводителя.
Спустя менее десяти лет Гарри Поттер стал самым молодым министром магии в истории.
И жил он долго и на редкость счастливо.
Конец
читать дальше
www.diary.ru/~mpregfest/p170843229.htm
- Министр! – Гарри привычно щедро улыбнулся очередному микрофону и примирительно выставил ладони, призывая журналистов к порядку. Десятая годовщина первой и потому самой скандальной тройной свадьбы ознаменовалась гигантской пресс-конференцией. Рита Скиттер оттолкнула нерасторопную коллегу и ткнула свой микрофон едва не в рот Поттеру. – Вы счастливы в семейной жизни?
Гарри улыбнулся еще шире и радостней. Даже не оборачиваясь, он знал, что стоящий слева Драко трепещет веерами ресниц и делано смущенно теребит вышитый шерстью полярного оборотня воротник мантии. Судя по цене, вышивали вейлы - девственницы на верхушке Гималаев. Уже завтра эта мантия будет обсосана во всех глянцевых журналах. Но Малфой хоть молчал, скромно прижимаясь к плечу мужа – министра, всем своим видом выражая, как нуждается в опеке и заботе сильного мага. Стоящий справа Снейп развлекался, перегоняя взглядом толпу слева направо. Периодичность его злобных оскалов четко отмечалась групповыми и разовыми обмороками в среде журналистов.
Гарри опять поднял руки, призывая к тишине, и чуть склонился вперед, выражая доверие к собеседнику.
- Невероятно. Мои любимые супруги настолько гармонично дополняют друг друга, что порой мне кажется, что у меня один, но самый идеальный муж.
Первая записка растворилась в воздухе, явив следующую шпаргалку с заранее одобренным вопросом и ответом. Гарри незаметно вздохнул. Продержаться бы до конца. Бремя министерского кресла, дракл его дери. В жизни бы не согласился, если бы не два пригретых на груди слизеринских гада. Едва оправившись от Азкабана, новоиспеченные мужья героя заключили между собой мирный пакт, а так как природная склочность требовала выхода, то принялись третировать единственного доступного гриффиндорца. Отдавали ему лучшие годы своих жизней, так это называлось. Неизменным оставалось лишь одно: великолепный, крышесносный, невообразимо прекрасный секс. Много. Разного. Неожиданного, запланированного, романтичного, жесткого, грязного, чувственного – всевозможного.
Мимолетный взгляд на часы порадовал пониманием скорого окончания пресс-конференции. И тут вперед выдвинулся Драко. Расцветая счастливой улыбкой, он обоими руками ухватился за локоть Гарри и прижался щекой к его плечу.
- Друзья! – Неожиданное в устах Малфоя слово заставило Гарри спазматично икнуть. Надвигалась беда. Интуиция взревела сиреной Титаника и потребовала немедленного бегства, но руки Драко держали крепче корабельного якоря. – Обычно такие новости сообщают в кругу семьи, но после всех ваших вопросов о том счастлива ли наша семья, - он комично наморщил носик и надул губки, - я просто не могу не поделиться новостью. У нас скоро будет маленький!
В голове Гарри вихрем пронеслись видения вещей, к каким можно применить определение маленький, но действительность оказалась несколько неожиданной. На свободное от щеки Драко плечо тяжело опустилась костлявая длань Снейпа.
- Вообще-то, о таком принято говорить виновнику радости, но я могу понять моего крестника. На его месте я бы тоже не утерпел. Действительно, в нашей семье ожидается прибавление. К Рождеству.
- Wer an Ostern die Eier schaukelt, bekommt Weihnachten Bescherung, - прочирикал Драко и смущенно рассмеялся.
- Ха-ха, - с рассеянной вежливостью ответили журналисты и выжидающе уставились на семейное трио. Гарри попытался смотреть сразу в обе стороны – на обоих мужей. Первой опомнилась Рита – не постаревшая ни на йоту и от того не потерявшая хватку.
- Так кто из вас… троих счастливый отец? Мать? В положении?
- Я! – хором ответили Драко с Северусом и негодующе уставились друг на друга. За время вежливого (все же слизеринцы), но яростного (слизеринцы!) скандала Гарри понял, что утром пришло письмо из Святого Мунго с результатом обследования: неделю назад вся семья перекусила в итальянской пиццерии и заработала ужасное отравление. А Гарри еще и скандал за выбор ресторана. Мнительный Драко настоял на всесторонней проверке с применением самых современных диагностических чар. В письме радовались отличному здоровью министерской семьи, отчитывались об отсутствии следов проклятий, ядов или иных зелий и поздравляли с редчайшим случаем мужской беременности. К сожалению, целитель обладал профессиональным почерком, а посему выяснить, кто из трёх мистеров Поттеров в тягости, не представлялось возможным. Сам же целитель немедленно после написания письма рассчитался и эмигрировал туда, где «его никто не заставит рожать».
Вычурная тирада Малфоя о Снейпе, его маме, колбах и состоящим с ними в сексуальной связи Северусе была прервана Гарри. Он подхватил обоих супругов под локотки и аппарировал домой.
- Вы же шутите, да? – Гарри неотрывно смотрел на Драко. Малфой деликатно прижал живот растопыренной ладонью и бережно опустил тело в кресло. - С магией не шутят, - расслабленно ответил он и осветился внутренним светом. – Она почувствовала необходимость продления моего рода и подарила мне надежду. Гарри у меня ноги отекли, помассируй ступни.
Обалдевший от неожиданности происходящего Поттер покорно опустился на колени, принимаясь за узкие практически девичьи щиколотки.
- Ха-ха-ха, - по слогам произнес второй муж. – Магии делать больше нечего, чем следить за появлением еще одного Нарцисса. – Снейп скользнул за спину Гарри и потянул его вверх, понуждая встать и обернуться к нему, - Поттер, только два действительно сильных мага могут зачать ребенка. Мужчины, я имею в виду. У женщин для продолжения рода есть другой механизм. Это мы с тобой сумели пробудить магию рода Принцев. – Он опустился во второе кресло и вытянул ноги. – Мужская беременность вещь опасная, а в моем возрасте еще опасней. Но что поделать, не беспокойся, Гарри, я вынесу все.
Обращение от Снейпа по имени гарантировало вдвое больше неприятностей, чем обычно, и Гарри опять опустился на колени. На этот раз к костлявым ступням Северуса.
URL
U-mail
Профиль
Написать у себя
2012-01-05 в 21:35
мпрегГость
*** ***
- И все же, Гарри кто из них с пузом? – Рон забросил в рот остатки гигантского сандвича с курятиной и сыто отрыгнул.
- Понятия не имею. Письмо мы так и не расшифровали, целитель смылся, а проходить повторное обследование они наотрез отказались. Оба. Единогласно. – Гарри тоскливо вздохнул и подтянул блюдо с сосисками ближе к своей тарелке. – Это единственное, в чем они сошлись. Если один требует персик, то у другого немедленно возникает токсикоз только от нахождения персика в миле от дома. А когда второй предполагает длинную пешую прогулку по альпийскому лугу, то другой падает в обморок от запаха трав. Я целыми днями массирую ступни, плечи, задницы! Подкладываю подушки под поясницы и животы! Бегаю за внезапно потребовавшимися яблоками, бананами и жареными крокодилами! Выношу из дому все розовое, потому что от него тошнит Северуса и все черное, потому что Драко верит в приметы.
Гермиона сочувственно похлопала Гарри по руке и подложила салату.
- Ставлю на Хорька, - Рон с трудом проглотил слишком большой кусок. – Молодой, сильный. В отличие от стоящего на пороге климакса Снейпа.
- У мужчин не бывает климакса, - автоматически поправила Гермиона. – Импотенция. Но я ставлю именно на него.
- Это еще почему? – Рон возмущенно запыхтел, подозрительно поглядывая на жену. – И откуда ты знаешь, что у него импотенция?
- Нет у него! – Гарри не смог не вступиться за честь мужа. – Он еще о-го-го!
- Потому что он зельевар. И невероятно талантливый, - миссис Уизли с превосходством улыбнулась друзьям. – Если он захотел ребенка, то не стал бы полагаться на слепой случай.
- Ты думаешь… - Гарри понимающе закивал.
Сквозь стену проскакала крайне недовольная призрачная лань и вперила в Гарри крайне осуждающий взгляд.
- Развлекаешься? А мне, между прочим, плохо.
- Не верь ему! – Крохотная левретка яростно вцепилась в ногу благородному животному, - Мне так плохо-о-о-о… - песик расцепил зубы и картинно свалился в обморок, вываливая язык на бок. Так на боку он и растворился в воздухе.
Гарри засуетился, на ходу запихивая в рот еще одну сосиску и оправляя мантию. К таким вызовам он привык достаточно быстро: сказалась выучка в Аврорате. Поэтому, за минуту распрощавшись с хлебосольными Уизли, он вывалился в собственной гостиной. Очень удачно между креслами мужей и тут же принялся массировать ступни. Драко застонал и прижал к губам вышитый батистовый платочек.
- Меня целый день тошнило. Милый, принеси арбузик.
- Лучше креветок, - внес свою лепту Снейп. – Преобладающие в них соединения йода и фтора благотворно скажутся на умственной деятельности маленького Снейпа. И можешь порадоваться, меня не тошнило, меня рвало.
- Это потому что ты целый день варил зелье от растяжек!
- Не заказывать же в аптеке, как сделал ты!
*** ***
- Ну, Гарри, поздравляю. Первый триместр самый противный и он позади, - Гермиона опустила на стол перед Гарри гигантскую тарелку картофеля тушеного с мясом.
- Тебя, что дома не кормят? – Рон с благоговейным восторгом следил за жадно уплетающим угощение Поттером.
- Умм, чавк-чавк… Да, что-то я стал много есть. Такой аппетит вдруг появился.
- Еще бы, - Рон похабно засмеялся, косо поглядывая на дверь кухни, куда удалилась Гермиона, - они в это время жутко ненасытны в сексе. Я Герми с трудом удовлетворял. А у тебя пара.
Возникшая за спиной Рона Гермиона шикнула и сделала мужу страшные глаза, мимоходом погладив Гарри по голове истинно материнским жестом.
- Стресс это. Капризничают?
Гарри успел доесть порцию и сыто отвалился от стола, поглаживая себя по округлившемуся животу.
- Еще как. Снейп рыдает и пересматривает гардероб. Его беспокоит, что ребенок может не так понять папочку, если он все время будет в трауре. Завтра идем покупать мантии более жизнерадостных расцветок. Драко впал в меланхолию и целыми днями переписывает завещание. Он где-то вычитал о высокой смертности рожениц.
Рон серьезно кивнул.
- Выглядит хорек тоже не ахти: бледный, круги под глазами. Впору переименовать его в панду. Пожалуй, добавлю к ставке на него еще пару галеонов.
Гермиона фыркнула. Она еще пару недель назад узнала о национальном тотализаторе и поставила на Снейпа. В его пользу говорил внешний вид пожилого мага – одутловатое лицо, мешки под глазами. Следующие четверть часа она посвятила диктовке рецептов мочегонных отваров, так что Гарри даже обрадовался появлению рыдающей лани и скулящей левретки. На этот раз картинно умирала лань, а левретка истерично визжала, пугаясь неестественному оттенку в цвете слизистой. Гарри все же успел схватить и в три укуса съесть кусок домашнего пирога с требухой.
- Простите, - пробубнил он, - Все было классно, я потом еще зайду?
*** ***
- Ну? – Рон и Гермиона хором уставились на Гарри. Рон сжимал в руках банку летучего пороха, а Гермиона самопишущее перо.
- Что? – Гарри подозрительно оглянулся через плечо. - Папайя на льду, земляника перетерта и косточки удалены, козье молоко отстаивается, тирольские булочки к завтраку заказаны. – Он загибал пальцы и хмурил брови. – Вроде ничего не забыл.
Гермиона досадливо отмахнулась от листающего ежедневник Гарри.
- Толкается? У кого?
- Угу – Гарри с ужасом уставился на что-то явно забытое и почесал себя пером за ухом. – Вчера так толкнул, что я чуть с лестницы не слетел.
- Кто?
- Северус. Драко более сдержан. – Рон толкнул жену локтем и показал ей язык, но Гермиона отмахнулась и от него.
- Да нет. Пятый же месяц пошел. Ребеночек шевелиться должен. Если нет, то к целителю. И срочно.
- Ой. – Гарри поднял голову и потер поясницу. – Я и забыл. Надо подготовить все по обоим спискам. – Подняв голову, увидел удивление равно написанное на обоих лицах и пояснил. – Праздники в честь первого толчка. Драко хочет скромно – пара десятков гостей, лимузин, ночь в королевском отеле. Северус требует неделю на каком-то курорте. А я вот отравился чем-то. Опять поел на стороне и вот целый день в животе что-то шевелится.
Гермиона поднесла ему стакан минералки и зелье для пищеварения.
- К целителю сходи.
- Некогда, - пролепетал Гарри и отправился домой, не дожидаясь окончательной стабилизации лани и левретки.
*** ***
Рон и Гермиона молча наблюдали, как Гарри, постанывая от наслаждения, ест запеченную курицу.
- Слышь, дружище, - Рон подвинул к нему свою порцию. – Стресс стрессом, но ведь и меру знать надо. Скоро Невилла перегонишь.
Гарри тщательно вымакал подливку кусочком хлеба и счастливо улыбнулся.
- Да, что-то раздался. Ну, ничего, вот родят, быстро скину. – Он любовно разгладил мантию на животе, и Гермиона подавилась соком. Очаровательно круглый, ладный животик яснее ясного показал, кто есть беременный мистер Поттер.
*** ***
- Грейнджер! – Драко картинно заломил руки.
- Уизли, - привычно поправила его Гермиона.
- Да какая разница! – взорвался Снейп. – Дело не в этом!
- Да! – поддержал его Драко. – Он отказывается!
- От чего?
- От всего! Массажа ног, протертой земляники, креветок, отдыха. Говорит, что в жизни не чувствовал себя лучше. Миссис Уизли, - Снейп пробежался по ковру, взмахивая мантией и руками. – Как заставить его ощутить беременность?
- Да! Он же должен прочувствовать всю важность вынашивания маленького Люциуса!
- Северуса -младшего!
- Мои гены сильнее!
- Нет. Мои!
Рон привычно накрыл голову подушкой. Если верить Гарри, до появления Сириуса оставалось еще два с половиной месяца.
Wer an Ostern die Eier schaukelt, bekommt Weihnachten Bescherung. – Кто на Пасху играет с яйцами, тот на Рождество получает подарок.
Название: Сватовство к Гарри Поттеру (Wooing Harry Potter)
Автор: mahaliem
Ссылка на оригинал: mahaliem.livejournal.com/149527.html
Переводчик: Кошка
Бета: Вирета
Гамма: Нет. Нужна.
Пэйринги: ГП/СС и ГП/ДМ
Рейтинг: PG-13
Жанр [указан переводчиком]: Юмор, романс, стеб.
В один прекрасный день Гарри Поттер встал перед устрашающим выбором.
- Ни за что на свете! - вскричал Гарри.
Министр магии Скримджер лишь улыбнулся ему в ответ.
- Полагаю, Министерство заняло на редкость великодушную позицию. Вы ведь совершили умышленное убийство, не так ли?
У Гарри на секунду отвисла челюсть.
- Я убил Волдеморта!
- И добровольно сознались в этом, что мы приняли во внимание. Волдеморт, хоть и являлся Темным Лордом, все равно был человеком.
- Прекрасно! - рявкнул Гарри, взмахнув руками. - Бросьте меня в Азкабан. Да пусть меня Дементор поцелует, я не женюсь на Пожирателе Смерти.
Скримджер взглянул на Гарри сверху вниз, напомнив ему неодобрительный взгляд МакГонагалл:
- Магический мир невелик. Если мы подвергнем остракизму значительную часть его обитателей, то не выживем. Поэтому мы нуждаемся в наглядном примере того, что разногласия можно оставить в прошлом. Брак Мальчика, Который Убил Волдеморта, и бывшего Пожирателя Смерти соответствует этому идеально.
Если и была вещь, которую Гарри искренне любил, то это был магический мир. Он храбро сражался за него. Он почти за него умер. Если ему придется жениться, чтобы спасти его, он это сделает.
Его праведное негодование улетучилось, и Гарри обмяк в ближайшем кресле.
- Предполагаю, вы уже подобрали мне невесту?
- Разумеется, нет. Министерство никогда бы на такое не пошло, - Скримджер щелкнул по пергаменту на своем столе. - Однако мы взяли на себя смелость несколько сузить ваш выбор. Этим Пожирателем Смерти должен быть тот, чьи действия, скажем, носили двойственный характер. Тот, кого общество не считает воплощением зла. Мы также решили, что ваш супруг не должен желать отправить вас на тот свет.
- Вы в самом деле нашли Пожирателей, которые не ненавидят меня?
Скримджер покачал головой.
- Я не говорил этого. Они ненавидят вас, они просто не хотят вашей смерти.
Гарри задался вопросом, могло ли положение стать еще хуже.
- Могу я увидеть список? - вежливо спросил он.
Скримджер вручил ему пергамент.
На нем было всего два имени. Секунду Гарри изучал их, потом вскочил на ноги:
- Ни за что на свете!
* * *
Министр приказал тебе жениться на Пожирателе Смерти? - спросила Гермиона.
Гарри, напротив Рона и Гермионы за столом на кухне дома №12 по улице Гриммо Плэйс, печально кивнул.
- С политической точки зрения это разумно, - сказал Рон и, когда Гарри и Гермиона в упор посмотрели на него, добавил: - Скримджер знает, что ты можешь потягаться с ним за его пост. Возможно, не сейчас, а через несколько лет. Путем брака он привяжет тебя к Пожирателю Смерти, и если ты когда-либо пойдешь против Скримджера, он всегда сможет заявить, что это Пожиратель Смерти так на тебя влияет.
Гермиона на мгновение задумалась.
- Это так, но мне интересно, не мог бы брак с Пожирателем также быть полезен Гарри? В настоящее время отношение к Пожирателям весьма враждебное.
- Но они были злыми, - вставил Гарри.
- Я не сказала, что они не заслужили эту враждебность. К сожалению, в некоторых семьях лишь один человек был на стороне Волдеморта, однако магическое общество обращается с этими семьями так, как будто все их представители были Пожирателями. Дядя Мэнди Броклхерст был Пожирателем, однако люди ведут себя так, будто весь этот клан бегал в масках. Брак Гарри помог бы устранить эти предрассудки. Многие были бы рады увидеть в Гарри своего лидера.
- Я не хочу быть ничьим лидером, - пробурчал Гарри. - И я определенно не хочу жениться. Особенно ни на одном из кандидатов, выбранных Министерством.
Гермиона подалась вперед:
- И кто же эти кандидаты?
Гарри что-то пробормотал.
- Кто? - спросил Рон.
Гарри глубоко вдохнул:
- Драко Малфой и Северус Снейп.
- Что? - завопил Рон.
Гермиона ахнула и прикрыла рот ладонью.
- Я обречен, - угрюмо произнес Гарри.
- Сальноволосый ублюдок и заноза в заднице? - с недоверием переспросил Рон.
- Беру назад все, что я говорила о лидерстве, - Гермиона успокоила Гарри. - Ты не можешь это сделать.
- Мне придется.
Рон все еще качал головой:
- Саркастичный Снейп и Хорек?
- Я уверена, мы найдем способ заставить Министерство изменить решение.
- Я не знаю как.
- Зловредный Хам и его облегченная версия? - голос Рона слабел.
Гермиона похлопала Гарри по руке:
- Я уверена, ни Малфой, ни профессор Снейп не пойдут на такое соглашение.
- А вот здесь ты ошибаешься. Тот, кого я не выберу, до конца жизни останется в Азкабане с остальными Пожирателями.
Рон издавал уже нечленораздельное бормотание.
- И какое же решение ты примешь? - спросила Гермиона.
Гарри пожал плечами:
- Не знаю. Министерство составило расписание из нескольких частных встреч, чтобы я смог узнать кандидатов лучше. Можно подумать, я просто мечтаю узнать их лучше. Я и так их знаю гораздо лучше, чем хотелось бы.
Когда со стороны Рона не донеслось ни звука, Гермиона и Гарри повернулись посмотреть на него. Пустой взгляд и слегка отвисшая челюсть свидетельствовали о том, что Рон пребывает в шоковом состоянии.
Испустив страдальческий вздох, Гермиона встала и ухватила Рона за руку.
- Я лучше отведу его домой. Держи нас в курсе событий. А пока я всесторонне изучу вопрос, имеет ли право Министерство заставить тебя жениться против твоей воли.
С хлопком Гермиона аппарировала с Роном, оставив Гарри в одиночестве.
Гарри дал себе клятву, что когда какой-нибудь Темный Лорд решит захватить магический мир, он позволит ему это сделать.
* * *
Продолжение:
Гарри судорожно сглотнул, когда Северуса Снейпа провели в комнату, предоставленную Министерством для встреч.
Комната была непритязательной, но чистой. Мебель была представлена столом с двумя стульями и диваном, стоящим у стены. Гарри окинул диван настороженным взглядом, затем сел на один из стульев и стал ждать прибытия Снейпа.
Снейп был закован в наручники и стреножен тяжелой цепью, соединявшей закрепленные на его щиколотках ножные браслеты. Сопровождавшая его Тонкс, взмахнула палочкой - и браслеты с наручниками рухнули на землю. Затем Тонкс достала из кармана колокольчик и позвонила в него. На столе появились несколько накрытых блюд и столовые приборы на две персоны. Подмигнув Гарри, она вышла и заперла за собой дверь.
Снейп стоял словно аршин проглотил, потирая следы от наручников на запястьях.
- Профессор Снейп, - дрожь в голосе Гарри выдавала его нервозность, - не хотите ли присоединиться ко мне за обедом?
- У меня нет желания присоединяться к вам где бы то ни было. - надменно заявил Снейп. - В данном вопросе Министерство не предоставило мне выбора.
- Вообще-то это была не моя идея. - Гарри указал рукой на блюда. - Если мы это не съедим, то все придется выбросить.
Снейп неохотно, как если бы стол был пыточным приспособлением, приблизился и медленно опустился на стул.
- Посмотрим, что Министерство считает подходящим к случаю меню, - объявил Гарри и начал поднимать с блюд крышки.
На одном блюде лежала жареная курица. На другом - овощное ассорти, которое явно передержали на огне. На столе также присутствовали булочки.
- Не особо впечатляет, - заметил Гарри. Он поднял взгляд на Снейпа и немедленно пожалел о своих словах.
Снейп пожирал глазами еду так, как если бы в ней заключались ответы на тайны Вселенной. Всем телом он подался вперед, словно бы притянутый к блюдам исходящим от них паром.
Гарри пришло в голову, что, видимо, трапезы в Азкабане не отличались изобилием. Он достаточно часто испытывал чувство голода в детстве и во время летних каникул, чтобы знать, каково это. Снейп, по всей вероятности, демонстрировал потрясающий самоконтроль, не позволяя себе сразу потянуться к еде и схватить ее.
- Позвольте мне поухаживать за вами, - сказал Гарри, беря на себя инициативу. - Накладывая курицу и овощи, он удостоверился, что порция Снейпа была исключительно щедрой, и немного удивился услышанному тихому "Спасибо".
Следующие полчаса прошли за трапезой. Разделавшись с собственной крошечной порцией, Гарри заявил, что уже сыт, предоставляя Снейпу расправиться с оставшейся едой. Когда блюда опустели, Снейп внимательно осмотрел их, чтобы убедиться, что не осталось ни кусочка.
- Профессор, - сказал Гарри, - я думаю, мы должны обсудить, почему мы здесь.
- Мне сказали, что я должен на вас жениться. Министерство пригрозило, что я сгнию в Азкабане, если откажусь. Имея возможность наблюдать провал ваших отношений с мисс Чанг и мисс Уизли, я не удивлен, что вам пришлось прибегнуть к таким методам, чтобы заполучить супруга.
- Можно подумать, у меня был выбор! - с жаром возразил Гарри. - На самом деле угроза в мой адрес была сходной - брак или Азкабан. Единственное различие состоит в том, что я сам решаю, на ком жениться.
Снейп выгнул бровь.
- Я с тем же успехом могу жениться и на Драко Малфое, - Гарри ответил на незаданный вопрос.
Снейп нахмурился:
- Вы ставите меня в известность, что я в самом деле соревнуюсь с мистером Малфоем за вашу руку? Что один из нас проведет жизнь в Азкабане, а другой - с вами?
- Именно так.
- Поразительно. Наконец Министерство нашло способ сделать пребывание в Азкабане притягательным для заключенных.
- Чудесно, если ваши чувства именно таковы, почему бы вам не постучать в дверь и не позволить Тонкс отвести вас назад?
- Именно это я и сделаю! - Снейп успел лишь встать и сделать пару шагов к двери, как на столе появился пирог.
Он остановился и пристально посмотрел сначала на пирог, потом на Гарри.
- Предполагаю, существуют определенные преимущества в том, чтобы выбрать вас вместо Азкабана.
Гарри сердито взглянул на Снейпа:
- Ну да, но почему я должен предпочесть вас Малфою?
Снейп на мгновение задумался, затем ответил:
- Со мной вы изучите местоположение и исключительную чувствительность каждой эрогенной зоны на вашем теле. Вы изведаете сладкую муку, когда вас медленно и искусно возбуждают, пока каждое нервное окончание не будет ощущаться раскаленным, ноющим, исполненным томления, воспламеняющим вашу кровь желанием и жаждой, пока вы не потеряете способность мыслить, превратившись в чистое вожделение во плоти. Я научу вас стонать от моего взгляда, испытывать эрекцию от моего запаха, более того - кончать лишь от моего голоса.
- Чтоб меня... - пробормотал Гарри.
- И это тоже.
* * *
Когда Гарри вернулся на Гриммолд-плэйс, он был все еще отчасти возбужден. Снейп съел свой пирог, производя непристойные звуки, в то время как взгляд Гарри был прикован к порханию языка Снейпа вокруг вилки.
Гарри аппарировал в прихожую к ожидающим его там Гермионе и Рону.
- Ну? - нетерпеливо спросил Рон. - Как все прошло?
- Это было... хм... любопытно, - ответил Гарри, сваливаясь на диван и хватая одну из подушек, чтобы положить ее себе на колени.
- Вы поговорили о брачных перспективах? - спросила Гермиона.
Гарри кивнул:
- Да. Он даже указал на некоторые преимущества нашего с ним брака.
- Правда? И что же он сказал?
Гарри покраснел:
- Скажем лишь, я не думаю, что Малфой сможет перебить его ставку.
* * *
Окончание:
Встреча Гарри с Драко прошла очень похоже на его встречу со Снейпом, за исключением того, что, хотя Драко тоже ел как будто не видел приличной еды несколько недель (собственно, так и было), он сопровождал каждый проглоченный кусок жалобами, что тот был ниже его стандартов.
И только после того, как они покончили с десертом, который, по утверждению Драко, был плохо пропечен, они смогли перейти к обсуждению того, ради чего, собственно, здесь находились.
- Я не стану лгать тебе, Поттер. Единственная причина, по которой я готов пойти на это, - то, что я обнаружил, что ненавижу Азкабан больше, чем идею вступить с тобой в брак.
- Я польщен, - язвительно заметил Гарри
- Не могу сказать, что сделать этот выбор было легко, - признал Драко.
Драко отпил кофе, затем отставил чашку.
- Я не буду говорить, что люблю тебя. Я подавлюсь этими словами, а ты в любом случае не поверишь им. Я также не буду давать обещаний, которым ты не поверишь.
- Тогда каким образом ты предполагаешь убедить меня предпочесть тебя Снейпу?
Драко поднялся. Быстрыми движениями он сбросил с себя одежду. Всю одежду.
Глаза Гарри расширились. Гладкая, бледная фигура Драко приблизилась - и у Гарри перехватило дыхание. Когда же Драко оперся бедром о край стола возле Гарри, тот подумал, что его сердце выпрыгнет из груди.
Драко самодовольно ухмыльнулся, глядя на него сверху вниз.
- Ну как, убежден?
* * *
Когда Гарри вернулся на Гриммолд-плэйс, Гермиона и Рон уставились на него в упор, ожидая его решения.
- Драко привел исключительно веский довод, - выдавил Гарри.
* * *
Расправившись во время их следующей встречи с десертом, Снейп неодобрительно посмотрел на Гарри.
- Почему мы все еще занимаемся этим? - отрывисто спросил он. - Скажите Министерству о вашем решении - и покончим с этим.
- Я... я еще не определился.
Глаза Снейпа сузились в то время как он переваривал информацию.
- Что сделал мистер Малфой?
- Он... - Гарри глубоко вдохнул. - Он разделся.
В течение длительного времени Снейп пристально смотрел на Гарри.
- Прекрасно, - сказал Снейп наконец, - вы слышали ведьминские сплетни о мужчинах с большими носами, верно?
- Что?
Снейп наградил это проявление глупости свирепым взглядом.
- Что у мужчин с большими носами еще кое-что велико?
Гарри, совершенно сбитый с толку, покачал головой.
- Я не понимаю. Почему вы говорите мне это?
Снейп поднялся, растегнул мантию и раскрыл ширинку брюк.
Когда Гарри увидел, что Снейп там скрывал, у него отвисла челюсть.
* * *
Драко и Гарри закончили трапезу и переместились на диван.
- Так вот насчет брака... Я хочу, чтобы ты знал, что я собираюсь выбрать Снейпа.
- Почему? - спросил Драко, затем, бросив взгляд на пылающее лицо Гарри, нахмурился. - Снейп показал тебе свой член, не так ли?
- Отк-куда ты знаешь? - запинаясь, произнес Гарри.
- Размер члена этого человека вошел в легенды.
- Тогда ты понимаешь, почему я...
- Подожди! - перебил Драко. - Не принимай скоропалительных решений. Есть вещи, которых ты обо мне не знаешь.
- Например?
Драко скользнул по дивану ближе к Гарри так, что они оказались прижаты друг к другу..
- Хотя у меня довольно большой опыт, это не изменило меня, - промурлыкал Драко.
- Это... это хорошо? - отважился предположить Гарри.
- Это очень хорошо, если верить некоторым, - прошептал Драко в ухо Гарри. - Не часто удается найти человека, совмещающего в себе опытность шлюхи и тугость девственника.
Гарри сглотнул слюну.
* * *
Снейп был не особо рад нерешительности Гарри.
- У меня нет рвотного рефлекса, - объявил Снейп за обедом.
Гарри, чуть не подавившись едой, обнаружил, что его собственный рвотный рефлекс был в полном порядке.
* * *
- Я исключительно гибок, - заявил Драко.
Это заявление заставило самого Гарри обрести некоторую жесткость.
* * *
- Я хочу их обоих, - пожаловался Гарри Рону и Гермионе.
Рон упал в обморок.
* * *
- Вы приняли решение? - спросил Скримджер. Он перетасовал пергаменты у себя на столе, пытаясь не выглядеть слишком нетерпеливым в ожидании ответа.
- Мой друг Рон высказал предположение, что ваше желание чтобы я женился на Пожирателе Смерти политически обусловлено, - спокойно ответил Гарри. - И что вы хотите уменьшить мои шансы в будущем стать министром магии.
Скримджер застыл на несколько мгновений, затем нацепил на лицо ослепительную улыбку.
- Чепуха.
- Другой мой друг, Гермиона, согласна с Роном. Однако она не думает, что ваш план сработает.
Улыбка Скримджера вытянулась в прямую линию.
- И если допустить, что ваши друзья правы насчет моих побудительных мотивов, почему это не сработает?
- Потому что, как она полагает, моего брака с Пожирателем Смерти будет недостаточно, чтобы подорвать мою репутацию - напротив, я могу приобрести поддержку.
- Я... я уверен, она ошибается.
- Не знаю, не знаю. Гермиона ужасно умная. Самая способная ведьма в своем поколении и все такое прочее, - Гарри вздохнул прежде чем продолжить. - Вполне возможно, что если я не выкину чего-нибудь совершенно противоречащего моральным устоям и традициям магического общества, я обречен стать министром.
Скримджер вскинул голову.
- Говорите, противоречащего моральным устоям и традициям магического общества?
- Да. Чтобы восстановить общественность против меня, поступок должен быть действительно ужасным. Необходимо что-то хуже, чем брак с Пожирателем Смерти. Допустим, одновременный брак с двумя Пожирателями Смерти мог бы сработать, - Гарри посмотрел на Скримджера. - Хорошо, что такое развитие событий маловероятно.
Скримджер улыбнулся:
- Я упоминал, что Министерство также решило наказать вас за немотивированное разрушение нескольких бесценных артефактов, некогда находившихся во владении основателей Хогвартса?
* * *
К несчастью для Скримджера, в то время как многие в магическом обществе были шокированы тем, что Гарри женился одновременно на Драко Малфое и Северусе Снейпе, еще большее число магов было искренне впечатлено этой демонстрацией храбрости. Другая часть населения испытывала благоговение перед выносливостью Гарри, о которой свидетельствовал такой поступок. Остальные просто любили нетрадиционный секс и видели в Гарри своего предводителя.
Спустя менее десяти лет Гарри Поттер стал самым молодым министром магии в истории.
И жил он долго и на редкость счастливо.
Конец
читать дальше
www.diary.ru/~mpregfest/p170843229.htm
- Министр! – Гарри привычно щедро улыбнулся очередному микрофону и примирительно выставил ладони, призывая журналистов к порядку. Десятая годовщина первой и потому самой скандальной тройной свадьбы ознаменовалась гигантской пресс-конференцией. Рита Скиттер оттолкнула нерасторопную коллегу и ткнула свой микрофон едва не в рот Поттеру. – Вы счастливы в семейной жизни?
Гарри улыбнулся еще шире и радостней. Даже не оборачиваясь, он знал, что стоящий слева Драко трепещет веерами ресниц и делано смущенно теребит вышитый шерстью полярного оборотня воротник мантии. Судя по цене, вышивали вейлы - девственницы на верхушке Гималаев. Уже завтра эта мантия будет обсосана во всех глянцевых журналах. Но Малфой хоть молчал, скромно прижимаясь к плечу мужа – министра, всем своим видом выражая, как нуждается в опеке и заботе сильного мага. Стоящий справа Снейп развлекался, перегоняя взглядом толпу слева направо. Периодичность его злобных оскалов четко отмечалась групповыми и разовыми обмороками в среде журналистов.
Гарри опять поднял руки, призывая к тишине, и чуть склонился вперед, выражая доверие к собеседнику.
- Невероятно. Мои любимые супруги настолько гармонично дополняют друг друга, что порой мне кажется, что у меня один, но самый идеальный муж.
Первая записка растворилась в воздухе, явив следующую шпаргалку с заранее одобренным вопросом и ответом. Гарри незаметно вздохнул. Продержаться бы до конца. Бремя министерского кресла, дракл его дери. В жизни бы не согласился, если бы не два пригретых на груди слизеринских гада. Едва оправившись от Азкабана, новоиспеченные мужья героя заключили между собой мирный пакт, а так как природная склочность требовала выхода, то принялись третировать единственного доступного гриффиндорца. Отдавали ему лучшие годы своих жизней, так это называлось. Неизменным оставалось лишь одно: великолепный, крышесносный, невообразимо прекрасный секс. Много. Разного. Неожиданного, запланированного, романтичного, жесткого, грязного, чувственного – всевозможного.
Мимолетный взгляд на часы порадовал пониманием скорого окончания пресс-конференции. И тут вперед выдвинулся Драко. Расцветая счастливой улыбкой, он обоими руками ухватился за локоть Гарри и прижался щекой к его плечу.
- Друзья! – Неожиданное в устах Малфоя слово заставило Гарри спазматично икнуть. Надвигалась беда. Интуиция взревела сиреной Титаника и потребовала немедленного бегства, но руки Драко держали крепче корабельного якоря. – Обычно такие новости сообщают в кругу семьи, но после всех ваших вопросов о том счастлива ли наша семья, - он комично наморщил носик и надул губки, - я просто не могу не поделиться новостью. У нас скоро будет маленький!
В голове Гарри вихрем пронеслись видения вещей, к каким можно применить определение маленький, но действительность оказалась несколько неожиданной. На свободное от щеки Драко плечо тяжело опустилась костлявая длань Снейпа.
- Вообще-то, о таком принято говорить виновнику радости, но я могу понять моего крестника. На его месте я бы тоже не утерпел. Действительно, в нашей семье ожидается прибавление. К Рождеству.
- Wer an Ostern die Eier schaukelt, bekommt Weihnachten Bescherung, - прочирикал Драко и смущенно рассмеялся.
- Ха-ха, - с рассеянной вежливостью ответили журналисты и выжидающе уставились на семейное трио. Гарри попытался смотреть сразу в обе стороны – на обоих мужей. Первой опомнилась Рита – не постаревшая ни на йоту и от того не потерявшая хватку.
- Так кто из вас… троих счастливый отец? Мать? В положении?
- Я! – хором ответили Драко с Северусом и негодующе уставились друг на друга. За время вежливого (все же слизеринцы), но яростного (слизеринцы!) скандала Гарри понял, что утром пришло письмо из Святого Мунго с результатом обследования: неделю назад вся семья перекусила в итальянской пиццерии и заработала ужасное отравление. А Гарри еще и скандал за выбор ресторана. Мнительный Драко настоял на всесторонней проверке с применением самых современных диагностических чар. В письме радовались отличному здоровью министерской семьи, отчитывались об отсутствии следов проклятий, ядов или иных зелий и поздравляли с редчайшим случаем мужской беременности. К сожалению, целитель обладал профессиональным почерком, а посему выяснить, кто из трёх мистеров Поттеров в тягости, не представлялось возможным. Сам же целитель немедленно после написания письма рассчитался и эмигрировал туда, где «его никто не заставит рожать».
Вычурная тирада Малфоя о Снейпе, его маме, колбах и состоящим с ними в сексуальной связи Северусе была прервана Гарри. Он подхватил обоих супругов под локотки и аппарировал домой.
- Вы же шутите, да? – Гарри неотрывно смотрел на Драко. Малфой деликатно прижал живот растопыренной ладонью и бережно опустил тело в кресло. - С магией не шутят, - расслабленно ответил он и осветился внутренним светом. – Она почувствовала необходимость продления моего рода и подарила мне надежду. Гарри у меня ноги отекли, помассируй ступни.
Обалдевший от неожиданности происходящего Поттер покорно опустился на колени, принимаясь за узкие практически девичьи щиколотки.
- Ха-ха-ха, - по слогам произнес второй муж. – Магии делать больше нечего, чем следить за появлением еще одного Нарцисса. – Снейп скользнул за спину Гарри и потянул его вверх, понуждая встать и обернуться к нему, - Поттер, только два действительно сильных мага могут зачать ребенка. Мужчины, я имею в виду. У женщин для продолжения рода есть другой механизм. Это мы с тобой сумели пробудить магию рода Принцев. – Он опустился во второе кресло и вытянул ноги. – Мужская беременность вещь опасная, а в моем возрасте еще опасней. Но что поделать, не беспокойся, Гарри, я вынесу все.
Обращение от Снейпа по имени гарантировало вдвое больше неприятностей, чем обычно, и Гарри опять опустился на колени. На этот раз к костлявым ступням Северуса.
URL
U-mail
Профиль
Написать у себя
2012-01-05 в 21:35
мпрегГость
*** ***
- И все же, Гарри кто из них с пузом? – Рон забросил в рот остатки гигантского сандвича с курятиной и сыто отрыгнул.
- Понятия не имею. Письмо мы так и не расшифровали, целитель смылся, а проходить повторное обследование они наотрез отказались. Оба. Единогласно. – Гарри тоскливо вздохнул и подтянул блюдо с сосисками ближе к своей тарелке. – Это единственное, в чем они сошлись. Если один требует персик, то у другого немедленно возникает токсикоз только от нахождения персика в миле от дома. А когда второй предполагает длинную пешую прогулку по альпийскому лугу, то другой падает в обморок от запаха трав. Я целыми днями массирую ступни, плечи, задницы! Подкладываю подушки под поясницы и животы! Бегаю за внезапно потребовавшимися яблоками, бананами и жареными крокодилами! Выношу из дому все розовое, потому что от него тошнит Северуса и все черное, потому что Драко верит в приметы.
Гермиона сочувственно похлопала Гарри по руке и подложила салату.
- Ставлю на Хорька, - Рон с трудом проглотил слишком большой кусок. – Молодой, сильный. В отличие от стоящего на пороге климакса Снейпа.
- У мужчин не бывает климакса, - автоматически поправила Гермиона. – Импотенция. Но я ставлю именно на него.
- Это еще почему? – Рон возмущенно запыхтел, подозрительно поглядывая на жену. – И откуда ты знаешь, что у него импотенция?
- Нет у него! – Гарри не смог не вступиться за честь мужа. – Он еще о-го-го!
- Потому что он зельевар. И невероятно талантливый, - миссис Уизли с превосходством улыбнулась друзьям. – Если он захотел ребенка, то не стал бы полагаться на слепой случай.
- Ты думаешь… - Гарри понимающе закивал.
Сквозь стену проскакала крайне недовольная призрачная лань и вперила в Гарри крайне осуждающий взгляд.
- Развлекаешься? А мне, между прочим, плохо.
- Не верь ему! – Крохотная левретка яростно вцепилась в ногу благородному животному, - Мне так плохо-о-о-о… - песик расцепил зубы и картинно свалился в обморок, вываливая язык на бок. Так на боку он и растворился в воздухе.
Гарри засуетился, на ходу запихивая в рот еще одну сосиску и оправляя мантию. К таким вызовам он привык достаточно быстро: сказалась выучка в Аврорате. Поэтому, за минуту распрощавшись с хлебосольными Уизли, он вывалился в собственной гостиной. Очень удачно между креслами мужей и тут же принялся массировать ступни. Драко застонал и прижал к губам вышитый батистовый платочек.
- Меня целый день тошнило. Милый, принеси арбузик.
- Лучше креветок, - внес свою лепту Снейп. – Преобладающие в них соединения йода и фтора благотворно скажутся на умственной деятельности маленького Снейпа. И можешь порадоваться, меня не тошнило, меня рвало.
- Это потому что ты целый день варил зелье от растяжек!
- Не заказывать же в аптеке, как сделал ты!
*** ***
- Ну, Гарри, поздравляю. Первый триместр самый противный и он позади, - Гермиона опустила на стол перед Гарри гигантскую тарелку картофеля тушеного с мясом.
- Тебя, что дома не кормят? – Рон с благоговейным восторгом следил за жадно уплетающим угощение Поттером.
- Умм, чавк-чавк… Да, что-то я стал много есть. Такой аппетит вдруг появился.
- Еще бы, - Рон похабно засмеялся, косо поглядывая на дверь кухни, куда удалилась Гермиона, - они в это время жутко ненасытны в сексе. Я Герми с трудом удовлетворял. А у тебя пара.
Возникшая за спиной Рона Гермиона шикнула и сделала мужу страшные глаза, мимоходом погладив Гарри по голове истинно материнским жестом.
- Стресс это. Капризничают?
Гарри успел доесть порцию и сыто отвалился от стола, поглаживая себя по округлившемуся животу.
- Еще как. Снейп рыдает и пересматривает гардероб. Его беспокоит, что ребенок может не так понять папочку, если он все время будет в трауре. Завтра идем покупать мантии более жизнерадостных расцветок. Драко впал в меланхолию и целыми днями переписывает завещание. Он где-то вычитал о высокой смертности рожениц.
Рон серьезно кивнул.
- Выглядит хорек тоже не ахти: бледный, круги под глазами. Впору переименовать его в панду. Пожалуй, добавлю к ставке на него еще пару галеонов.
Гермиона фыркнула. Она еще пару недель назад узнала о национальном тотализаторе и поставила на Снейпа. В его пользу говорил внешний вид пожилого мага – одутловатое лицо, мешки под глазами. Следующие четверть часа она посвятила диктовке рецептов мочегонных отваров, так что Гарри даже обрадовался появлению рыдающей лани и скулящей левретки. На этот раз картинно умирала лань, а левретка истерично визжала, пугаясь неестественному оттенку в цвете слизистой. Гарри все же успел схватить и в три укуса съесть кусок домашнего пирога с требухой.
- Простите, - пробубнил он, - Все было классно, я потом еще зайду?
*** ***
- Ну? – Рон и Гермиона хором уставились на Гарри. Рон сжимал в руках банку летучего пороха, а Гермиона самопишущее перо.
- Что? – Гарри подозрительно оглянулся через плечо. - Папайя на льду, земляника перетерта и косточки удалены, козье молоко отстаивается, тирольские булочки к завтраку заказаны. – Он загибал пальцы и хмурил брови. – Вроде ничего не забыл.
Гермиона досадливо отмахнулась от листающего ежедневник Гарри.
- Толкается? У кого?
- Угу – Гарри с ужасом уставился на что-то явно забытое и почесал себя пером за ухом. – Вчера так толкнул, что я чуть с лестницы не слетел.
- Кто?
- Северус. Драко более сдержан. – Рон толкнул жену локтем и показал ей язык, но Гермиона отмахнулась и от него.
- Да нет. Пятый же месяц пошел. Ребеночек шевелиться должен. Если нет, то к целителю. И срочно.
- Ой. – Гарри поднял голову и потер поясницу. – Я и забыл. Надо подготовить все по обоим спискам. – Подняв голову, увидел удивление равно написанное на обоих лицах и пояснил. – Праздники в честь первого толчка. Драко хочет скромно – пара десятков гостей, лимузин, ночь в королевском отеле. Северус требует неделю на каком-то курорте. А я вот отравился чем-то. Опять поел на стороне и вот целый день в животе что-то шевелится.
Гермиона поднесла ему стакан минералки и зелье для пищеварения.
- К целителю сходи.
- Некогда, - пролепетал Гарри и отправился домой, не дожидаясь окончательной стабилизации лани и левретки.
*** ***
Рон и Гермиона молча наблюдали, как Гарри, постанывая от наслаждения, ест запеченную курицу.
- Слышь, дружище, - Рон подвинул к нему свою порцию. – Стресс стрессом, но ведь и меру знать надо. Скоро Невилла перегонишь.
Гарри тщательно вымакал подливку кусочком хлеба и счастливо улыбнулся.
- Да, что-то раздался. Ну, ничего, вот родят, быстро скину. – Он любовно разгладил мантию на животе, и Гермиона подавилась соком. Очаровательно круглый, ладный животик яснее ясного показал, кто есть беременный мистер Поттер.
*** ***
- Грейнджер! – Драко картинно заломил руки.
- Уизли, - привычно поправила его Гермиона.
- Да какая разница! – взорвался Снейп. – Дело не в этом!
- Да! – поддержал его Драко. – Он отказывается!
- От чего?
- От всего! Массажа ног, протертой земляники, креветок, отдыха. Говорит, что в жизни не чувствовал себя лучше. Миссис Уизли, - Снейп пробежался по ковру, взмахивая мантией и руками. – Как заставить его ощутить беременность?
- Да! Он же должен прочувствовать всю важность вынашивания маленького Люциуса!
- Северуса -младшего!
- Мои гены сильнее!
- Нет. Мои!
Рон привычно накрыл голову подушкой. Если верить Гарри, до появления Сириуса оставалось еще два с половиной месяца.
Wer an Ostern die Eier schaukelt, bekommt Weihnachten Bescherung. – Кто на Пасху играет с яйцами, тот на Рождество получает подарок.
читать дальше
Глава 27
После рассказа Северуса о событиях, где он участвовал, будучи Пожирателем, в комнате воцарилось гробовое молчание.
– В каждых отношениях наступает момент, когда честность играет важную роль, – заговорил Джон Пенбрук. – Если вы не можете довериться Гарри, если боитесь, что он узнает вас настоящего, разве вы будете когда-нибудь твердо уверены в своих отношениях?
Доверие. Почти каждое их обсуждение сводилось к нему. От этого слова у Северуса уже начиналась изжога. Он глубоко вздохнул и поменял позу на скрипучем кожаном диване.
– Если Гарри об этом узнает, то уйдет, – произнес он как можно спокойнее.
– Вы не можете этого знать, – настаивал Пенбрук.
– Он олицетворение всех добродетелей и благородства. По-вашему, он захочет быть с человеком, который совершал то, о чем мы только что говорили? – в голосе звучала ненавистная дрожь.
– Что заставляет вас думать, что он не в курсе вашего прошлого? – спросил Пенбрук.
– Что? – резко откликнулся Северус.
– Ваш статус бывшего Пожирателя Смерти ни для кого не секрет. Вы правда полагаете, что Гарри Поттер не знает, что это значит? Помните, он не раз встречался с Вольдемортом. Я знаю его лет шесть. Гарри олицетворяет многое, но не забывчивость.
– Возможно, вы правы. Возможно, он действительно подозревает, но одно дело... подозрения, а другое – выслушать о безнравственных поступках из уст своего любовника. Наше текущее положение дает мне иллюзию неведения, а иначе...
– Вы бы точно знали, что он вас любит за то и таким, какой вы есть сейчас. Ваше прошлое осталось бы там, где ему место – в прошлом. При существующем положении вещей вы постоянно ждете разрыва. Неужели вы хотите прожить так до конца жизни? – с вызовом спросил Пенбрук.
– Это единственная возможность его удержать, – ответил Северус. – Если бы он узнал половину того, что я натворил, он бы не остался...
– Думаю, вы неправы, – увещевал Пенбрук. – И вам все же стоит позволить Гарри это доказать ради себя самого и ради него. Вы должны быть с ним откровенны; только так вы справитесь с проблемами.
– Справлюсь? Как вы справитесь с тем, что участвовали в пытках и убийствах? – вопросил Северус. Он с ужасом понял, что весь трясется, а по щекам опять текут постыдные слезы, которые он вроде бы сдерживал.
– Вы сполна расплатились за них и, полагаю, в достаточной степени, чтобы устроить даже такого гриффиндорца как Гарри.
– Преступления как мои... не забываются, – сказал Северус, прилагая все усилия, чтобы голос звучал ровно.
– Возможно, но время помогает. И порой лечит, – заверил Пенбрук. – Вы рассказали мне чистую правду?
Северус кивнул.
– Из вашего описания не похоже, чтобы у вас был выбор, кроме как выполнять требования Пожирателей Смерти. Когда вам представилась возможность, вы связались с профессором Дамблдором и присягнули ему на верность.
– Не сразу. Люди все равно гибли, – напомнил Северус.
– Но большинство остались живы благодаря вашему решению. Я думаю, Гарри это поймет, – рассудил Пенбрук.
– А если вы ошибаетесь? – Северус не понимал, почему во время разговоров с Пенбруком эмоции постоянно били фонтаном.
– Тогда вы, по крайней мере, перестанете жить в страхе. Так или иначе вы будете знать.
– Я уже знаю, – возразил Северус.
– Нет, вы боитесь худшего, а это вовсе не знание. Дайте Гарри шанс доказать вашу неправоту.
В комнате повисла гнетущая тишина.
Мыслями Северус погрузился во мрак, куда никогда не позволял себе возвращаться. Его прошлое Пожирателя являлось ему в кошмарах, да и, в сущности, почти вся его жизнь была не лучше. И как рассказать обо всей этой порочной мерзости Гарри?
– Как вы? – мягко спросил Пенбрук через некоторое время.
Негромкий голос психоаналитика заставил очнуться. Закусив нижнюю губу, Северус натужно кивнул и, отвернувшись от собеседника, украдкой вытер рукавом щеки. Опять слезы, надо же. Если подсчитать, сколько раз он плакал за сорок восемь лет своей жизни, с лихвой хватило бы пальцев одной руки. Но сейчас он чуть ли не на каждом сеансе рыдал навзрыд – к своему немалому смущению. Он считал себя более стойким. Хотя Пенбруку, слава Мерлину, его срывы вроде бы не казались чем-то постыдным. Не хватало еще беспокоиться о чужом мнении.
– Думаю, на сегодня мы закончили, – сказал Пенбрук. Похоже, он четко улавливал момент, когда Северус доходил до ручки.
Северус еще раз кивнул. Убедившись, что щеки высохли, он повернулся к Пенбруку.
– Я понимаю, Северус, с вашей точки зрения так не выглядит, но вы действительно делаете невероятные успехи.
– Вы называете это успехами? – отозвался Северус с плохо скрываемым скептицизмом.
– Ну, теперь вы уже не прячете свои чувства на самом дне, – заметил Пенбрук. – Вы стали гораздо сильнее их проявлять.
– Если бы я проявлял их еще сильнее, то рыдал бы дни напролет, – ответил Северус обычным учтивым тоном, который, судя по смеху Пенбрука, веселил его не меньше, чем Гарри.
– Не дни, не напролет, – урезонил Пенбрук. – Из того, что вы мне рассказали, я так понял, пятничным вечером случился проблеск.
При воспоминании о той победе уголки губ Северуса тронула улыбка.
– Полагаю, мне следует благодарить за него вас.
Пенбрук опять громко рассмеялся.
– Непохоже, чтобы я имел к нему какое-либо отношение.
– Может, и нет, но... когда я впервые сюда пришел, я не думал, что от посещения будет мало-мальская польза, – признался Северус. – Я не понимаю, как так получается, что к концу сеанса я заливаюсь слезами, но... так или иначе это приносит плоды.
– У вас была трудная жизнь, – сказал Пенбрук. – Думаю, вы научились выживать, отказываясь признавать боль, но она все равно оставалась внутри. Тело выпускает ее с помощью слез.
– У меня их в самом деле скопилось чересчур много, не так ли? – попытался пошутить Северус.
– Только не в свете того, что вы испытали.
Северус кивнул.
– Возможно. Мне пора возвращаться в школу. Мы опять не уложились в отведенное время.
– Ничего страшного, – отмахнулся Пенбрук. – Вы ведь не думаете, что у меня на сегодня есть еще пациенты? По правде говоря, сейчас вы мой единственный пациент из магического мира.
– Единственный?
Пенбрук фыркнул.
– Большинство магов не обладают вашей храбростью. Им хочется, чтобы их недуг, даже если это их собственные тараканы, излечили заклинанием или зельем.
– Зелье было бы удобнее, правда? – мысль Северуса заинтересовала.
– Вы хотите меня разорить? – рассмеялся Пенбрук. – Ступайте. Идите домой к Гарри, пока не придумали, как лишить меня работы.
– Так или иначе, я не могу этого представить. По крайней мере, не сейчас, пока мне требуются ежедневные сеансы.
Пенбрук усмехнулся и встал.
– Доброй ночи, Северус. До завтра.
Вежливо откланявшись, Северус аппарировал к воротам Хогвартса.
Хотя солнце уже село, на улице было еще тепло. Мантия казалась чересчур тяжелой. Напоминая себе, что близится июнь, Северус шагал в темноте. Время пути до дверей замка дорогого стоило; его хватало, чтобы взять себя в руки и загнать поглубже оживших на сеансе с Пенбруком призраков.
Слизеринцы словно нутром чуяли его приближение: хотя до комендантского часа до общежития успевали добраться далеко не все старшекурсники, Северус никогда не заставал их в коридорах. Сейчас, когда он спешил в свои покои, лишь портреты пытались завязать с ним беседу, но Северус давно не обращал на них внимания.
Светильники горели, а Гарри, как всегда, сидел перед ревущим огнем, ожидая его. Однако, стоило переступить порог комнаты, невольно почувствовалось что-то неладное. По вечерам Гарри проверял задания, читал или дремал. Сейчас он просто сидел на краю дивана и пустым взглядом таращился в очаг. Даже головы не повернул поздороваться.
– Привет, – сказал Северус. Интересно, что тут стряслось?
Гарри, наконец, посмотрел на него странным, неопределенным взглядом.
– Привет.
– Все в порядке? – осведомился Северус, не понимая, почему обстановка в комнате накаляется.
– Все прекрасно, – обрубил Гарри, хотя слова его сильно расходились с тоном. – Что может быть не в порядке?
– Гарри?
– Как отработки? – с непривычно посуровевшим лицом поинтересовался Гарри.
– В основном, как всегда, – в очередной раз отговорился Северус. Вопрос об отработках заставлял его напрягаться.
– Неужели? – Голос Гарри буквально сочился сарказмом. – Сегодня со мной произошел престраннейший случай. Вечером на лестнице мне повстречалась Мэгги Адэйр. И сказала, что в прошлом месяце ты освободил студентов от наказания. Можешь себе представить, как я удивился, ведь ты утверждал, что занят именно на отработках? И, дабы избавить тебя от лишних слов, я заглянул и в класс Зелий, и в лабораторию. Тебя не было ни там, ни там.
Северус принялся лихорадочно размышлять. Растущий гнев Гарри ощущался в комнате и физически, и магически.
– Не было, – тихо согласился он.
– Тогда ты не против поведать мне, где же ты был? – Хотя Гарри, казалось, вот-вот взорвется, говорил он вполголоса, и от этого по коже пробирал мороз.
Светильники и огонь в очаге замерцали, а магия заметалась по комнате. Северус глубоко вздохнул.
– Я виделся с Джоном Пенбруком, – признался он.
– Виделся с другим?
Северус не мог понять, отчего вопрос Гарри окрашен гневом и отчаянием. Он умолчал о том, что обратился за лечением – понятное дело, Гарри не обрадовался, но Северус не мог сопоставить степень его огорчения со степенью тяжести своего обмана. Для Гарри будто настал конец света.
– Я понимаю, ты, должно быть, во мне разочаровался, – нерешительно проговорил Северус, пребывая в полнейшем замешательстве. – Я должен был с самого начала открыться тебе.
– Сколько? – казалось, слова Гарри даются с трудом.
– Что?
– Сколько времени вы встречаетесь? – рявкнул Гарри.
– Месяц, – тихо признался Северус, не отводя взгляда от пылающих яростью глаз.
– Месяц?! – Гарри почему-то особенно сильно подчеркнул это слово, но почему? – Ты не мог позволить мне до себя дотронуться, а с другим встречался целый месяц?
Сначала в гневных словах Гарри не прослеживалось ни капли логики. Но затем у Северуса в голове словно что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Гарри серьезно думал, что он завел шашни с другим мужчиной? Вот те на.
– Не в романтичном смысле, – поспешно пояснил ошарашенный Северус.
– Что? – требовательно переспросил Гарри, будто недопонял.
– Весь месяц я встречался с Джоном Пенбруком как со специалистом, – объяснил Северус. Он не знал, сможет ли убедить Гарри в своей искренности после всех недомолвок. Ведь обман не способствует доверию.
– Ты... – Гарри присмотрелся к нему, и его голос странно изменился. – Ой.
На лице Гарри проступило подкупающее облегчение и замешательство.
– Ты всерьез полагал, что я вступал в сексуальную связь с кем-то другим? – нерешительно спросил Северус. От приключившегося недоразумения у него голова шла кругом.
Теперь Гарри окончательно смутился.
– Это совершенно бессмысленно. Я хочу сказать, я знаю тебя. Знаю, что, даже если бы ты полностью поправился, ты бы не стал... но я не мог понять, зачем еще тебе лгать о том, где ты был. Прости, что сомневался в тебе. – Он немного помолчал и спросил: – Почему ты мне не сказал?
С усталым вздохом Северус опустился на диван рядом с Гарри.
– Идиот потому что, – выдал он и затем посерьезнел. – Мне было... стыдно. Очевидно, я... пострадал очень сильно. – Ничего другого, более честного, он сказать не смог. – Я ходил каждый день в течение месяца. Как я понимаю, такое редко встречается.
– После того, через что ты прошел в январе... – начал было Гарри.
– То, что со мной сделал Берк, было ужасно, но источник моих проблем кроется не здесь, – перебил Северус. Пора перестать притворяться перед человеком, который вернул ему душу и здравомыслие.
– Не здесь? – нерешительно повторил Гарри.
– Скажем так, очевидно, январские события стали причиной сексуальных проблем, которые я в последнее время испытывал, но... тебе-то как никому другому известно, что я не из тех, кого можно отнести к нормальным. – Северус пытался сдерживать эмоции, но, несмотря на все усилия, обхватил себя руками.
– А кто определяет критерии? – возразил Гарри со свойственной ему мягкостью. К изумлению Северуса, он потянулся и положил ему руку на запястье. – Ты прекрасно мне подходишь.
Слова Гарри тронули неожиданно глубоко. Северус взглянул в лучащиеся заботой глаза.
– Но я все равно то и дело причинял тебе боль.
– О чем ты? – Непонимание Гарри согревало. Может, не все еще потеряно.
– Ты единственный человек в этом мире, который меня по-настоящему... любил, – выдавил из себя Северус. – Окружил теплом и добротой...
– Игра была не в одни ворота, – не дал договорить Гарри. – Ты для меня делал то же самое.
Гарри явно верил в то, что говорил. Северус покорился.
– Я пытался, – тихо откликнулся он. – Если я не слишком тебя подвел, то... уже легче. Мне очень часто так казалось.
– О чем ты? – спросил Гарри, придвигаясь ближе. Руки он не убирал. – Ты ни разу меня не подводил.
– Не соглашусь. Когда ты говорил, что любишь меня, я ни разу не смог ответить тебе тем же. Хотя для меня ты стал даром небес, я ни разу не сказал тебе, что люблю.
– Неправда, – отпирался Гарри и сжал крепче пальцами запястье Северуса. – Говорил.
Гарри не лгал – Северус, ошеломленный, это ясно видел. Хотя сам был убежден в обратном.
– Когда? – нерешительно спросил он. – Я не помню, чтобы хоть раз смог ответить на твое признание. Я дал мало доказывал тебе свои... чувства, что ты всерьез решил, что я тебе изменял.
– Не ты, а я, – возразил Гарри. – Виноваты мои страхи. Я знал, что ты не изменил бы, и должен был сильнее в тебя верить. Но не будем сейчас об этом. Ты правда говорил мне, что любишь меня, при обстоятельствах, которые не оставляют сомнений.
– Я понятия не имею, к чему ты клонишь. Каждый раз, когда ты признавался мне в любви, я вел себя как трус и не мог ответить, – сказал Северус. Благодаря разговорам с Пенбруком он понял, как глубоко могла ранить Гарри его неспособность ответить взаимностью.
– Ты никогда не вел себя как трус, – убеждал Гарри. – То, что ты ничего не говорил вслух, не означает, что ты не подкреплял каждый день свою любовь ко мне делами. И ты действительно говорил мне слова любви. Той февральской ночью на квиддичном поле, когда ты стер мне воспоминания, ты сказали мне, что, если и есть в этом мире человек, которого ты любишь, то это я.
Гарри опять, похоже, говорил правду.
Северус мысленно вернулся в ту ужасную ночь. Как ни напрягал он мозги, так и не понял, о чем твердил Гарри.
– Я... смутно помню ту ночь. Наверное, я действительно сошел с ума.
– Сошел или нет, ты это сказал, и сказал искренне, – не соглашался Гарри.
– А потом стер тебе память.
К его полному недоумению, Гарри в ответ усмехнулся.
– Ну, да, пожалуй, эта часть – безумство. Если это тебя утешит, я и сам в ту ночь вряд ли мог считаться образчиком стабильности.
– Как ты можешь так легкомысленно относиться к такому? – спросил Северус.
– Теперь он ушел в историю. Ты сказал, что сожалеешь. И на этом все.
– Но...
– Никаких но, Северус. Все. Забудь, – уговаривал Гарри. Он убрал руку с запястья и с нежностью дотронулся до щеки Северуса. – И больше никаких самоистязаний по этому поводу.
– За свои поступки нужно отвечать, – гнул свое Северус. Может, он и не понимал, как маггловская терапия ему поможет, но на сеансах с Пенбруком это вскоре прояснилось.
Гарри потянулся и убрал волосы у него со лба.
– Ты всю жизнь тащил на себе тяжкую ношу, – мягко сказал он. – При всем желании ты не смог бы возложить на себя еще больше ответственности.
Гарри привлек его ближе.
Северус, не противясь утешению, лег щекой ему на плечо, но мыслями не мог перестать воевать с самим собой. Джон Пенбрук весь месяц старался, чтобы он признал себя достойным привязанности Гарри, но Северус и теперь чувствовал себя в грязи по самые уши. И этой грязью пачкался Гарри, дотрагиваясь до него. Возможно, просто впечатление от сегодняшнего сеанса еще не выветрилось. Пенбрук заставил его разбирать то, что он целыми днями пытался забыть. Человек, творивший то зло, не имел права касаться Гарри Поттера.
– Если б я мог что-то сделать, чтобы как-то облегчить твой груз, – прошептал Гарри, успокаивающе поглаживая ему спину. Соблазнительный рот ткнулся в сальные волосы на макушке. – Просто знай, я ужасно тобой горжусь.
Это было чересчур. Северус отстранился, дрожа всем телом.
– Что случилось? – спросил Гарри.
– Ты не можешь, – запинаясь, выдавил Северус.
– Что? – в голосе Гарри слышалось полное изумление.
– Гордиться. Если бы ты знал, каким я был, что творил – ты бы не гордился. Тебя бы здесь не было, – высказал Северус свой самый глубокий страх. Он не мог продолжать притворяться. Он каждый день ворошил на сеансах свое прошлое и видел, что абсолютно не подходит в пару к этому прекрасному, замечательному молодому человеку. Гарри воплощал в себе все доброе и благородное. А он...
Прежде чем ответить, Гарри долго и внимательно на него смотрел.
– Ты не в первый раз это говоришь, – осторожно заметил он.
– Не первый. Однако, это правда.
– Чего, по-твоему, я не знаю? – вопросил Гарри. – Я знаю, что ты был Пожирателем Смерти. Я знаю, что это значит. И знаю, что ты предпочел порвать с ними и сделал все, что нужно, чтобы расплатиться за свои ошибки.
– За некоторые проступки не расплатиться никогда, – высказал Северус несокрушимую истину, единственную, которую успел усвоить.
– С чего ты взял? – требовательно спросил Гарри, явно огорченный. – Ты всю свою жизнь прожил в аду. Что бы ты ни сделал; что бы ты ни думал, что сделал, ты с лихвой это возместил.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – упирался Северус.
– Так расскажи мне... или покажи. Ты продолжаешь утверждать, что, если бы я знал, то не был бы с тобой, но ты никогда не давал мне шанса доказать, что ты неправ. Дай мне его, – умолял Гарри, невольно повторяя сегодняшние слова Пенбрука.
– Ты... не знаешь, о чем просишь, – сказал Северус, на сей раз не уклоняясь. Возможно, месяц борьбы с демонами наряду с попытками понять, как Гарри вписывался в ту жизнь, которой он жил, дали ему силы задуматься. До сих пор Северус понимал лишь одно: Гарри не сочетался ни с чем, что имело отношение к тьме. Гарри явно ему не подходил, но... Гарри был нужен ему, больше всего на свете.
– Я прошу тебя, дай мне шанс доказать свою любовь, – убеждал Гарри. – Я не могу сказать, что спокойно восприму рассказ о твоих испытаниях. Они причиняют тебе столько боли, что ты даже не можешь ими со мной поделиться; значит, это и впрямь нечто ужасное. Но ради нашего общего блага ты должен знать, что я, несмотря ни на что, по-прежнему буду рядом.
Гарри пылал гриффиндорской уверенностью. За которую Северус был готов его чуть ли не возненавидеть.
– Это не 'нечто ужасное', – ответил он, собравшись с духом. – Это сорок с лишним лет ужаса.
– Хорошо, сорок лет. Расскажи мне.
– А если окажется, что зла слишком много, и ты не сможешь смириться с ним?
Судя по глазам, такой исход пугал Гарри не меньше, чем самого Северуса. Но Гарри, как перед любой жизненной трудностью, не отступил.
– Тогда мы хотя бы узнаем, – сказал он. – Ведь это чего-то стоит?
– Это не стоит того, чтобы потерять тебя, – резко возразил Северус.
– Не думаю, что так случится, – сказал Гарри.
– Тогда ты понятия не имеешь, о чем мы сейчас говорим, потому что, уверяю тебя, есть все шансы, что, как только ты узнаешь о некоторых событиях, ты больше не сможешь взглянуть на меня. Ты готов рискнуть?
До него донесся неровный вдох.
– А ты готов мне позволить? – ответил Гарри. – Говорю тебе, нет ничего из содеянного тобой в прошлом, что изменило бы мои чувства к тебе. Я точно знаю. Думаю, мы пришли к тому моменту, когда ты тоже должен в этом убедиться.
– А если ты ошибаешься? – с вызовом вопросил Северус. Его всего лихорадило. Гарри определенно не собирался закрывать эту тему. Северусу придется либо отказать, рискуя разрушить их отношения, либо уступить и позволить Гарри увидеть, что представляет из себя человек, с которым тот прошедшие восемь месяцев ложился в постель.
– Тогда нам надо будет найти решение, и все, – сказал Гарри.
– Ты можешь настолько ошибаться, что потом не сможешь находиться со мной в одной комнате, – предупредил Северус.
– Нет, я не ошибаюсь. Я знаю, ты в это не веришь, но я знаю человека, которого люблю. Я знаю, на что ты способен, а на что нет. Держу пари, ты не так уж отличаешься от себя молодого.
– Ты проиграешь, Гарри.
– Нет, не проиграю. Расскажи, – настаивал Гарри.
На сей раз отступать было некуда. Глядя в лицо того, кто ждал его ответа, Северус попытался найти слова, которые описали бы все-все ошибки; слова, которые бы открыли Гарри глаза на его истинную сущность. Только тогда повествование растянется на годы, а он уже выговорился перед Пенбруком.
Когда он задумался над оставшимся способом донести правду за более-менее приемлемое время, в животе похолодело, а горле пересохло.
– Мы знаем, что о таком не рассказывают, – нерешительно сказал Северус.
– Я этого от тебя не прошу, – поторопился заверить Гарри.
– Я знаю, – каким-то образом Северусу удавалось говорить ровным голосом. – Я это предлагаю. Как ты заметил, тогда мы хотя бы узнаем.
– Я уже знаю. А ты теперь тоже сможешь убедиться.
Гарри не допускал ни капли сомнений.
Северус заставил себя следовать выбранному пути и не отводить взгляда от Гарри.
– Действуй.
– Ты уверен?
– Давай. – Ответ вышел чересчур резким.
Гарри вроде бы не обиделся. А потянулся и нежно, бережно вновь коснулся его щеки.
Северус погрузился в зелень глаз Гарри. Бездонных, как хогвартское Черное озеро. Глубже и глубже, ближе и ближе к душе Гарри, вернее, в данном случае, его разуму.
Гарри, явно собираясь с духом, убрал руку и откинулся на диван. Как и в первый раз, в октябре, он, в отличие от других легиллиментов, проник в Северуса, не произнося заклинания. Его магии – мощной, молниеносной – было достаточно внутреннего волеизъявления.
Северус задохнулся. Проникновение Гарри в разум было в каком-то смысле сокрушительным, как проникновение в тело. Сила его потрясала воображение, но нежность прикосновения не уступала нежности рук в постели.
Некоторое время Гарри не делал ничего, лишь словно впитывал мысли и эмоции Северуса.
Северус очень старался не паниковать, но... нынешнее испытание наводило на него, пожалуй, сильнейший страх. Он был абсолютно открыт... и, когда Гарри полностью познает его суть, уже некуда будет скрыться, ничем нельзя будет оправдаться.
Но тут он ощутил, что из другого сознания исходит похожая тревога. Должно быть, Гарри уловил его изумление, потому что хихикнул.
– Что? – спросил он. – Только тебе позволено волноваться? – а потом посерьезнел. – Мы справимся. Просто покажи мне все, что нужно.
На минуту Северус растерялся, не зная, откуда начать. А потом понял: надо обратиться к истокам. Гарри пятикурсником уже заглядывал в его воспоминания, когда Северус пытался научить его защищаться от ментальных атак и обнаружил у сопляка Поттера врожденную способность к Легиллименции, не менее пугающую, чем другие скороспелые таланты.
Пытаясь отстраниться от воспоминаний, Северус показал Гарри неуютный дом, в котором вырос без любви и ласки. Грубость и садизм отца, жалкое смирение матери, его собственные ребяческие попытки сопротивляться дурному обращению – он позволил Гарри все это увидеть.
Добросердечный Гарри откликнулся именно так, как и ожидалось. Но воспоминания о детстве беспокойства не вызывали. Гарри тоже вырос в жестокой среде. И, естественно, проникся сочувствием.
Собравшись с духом, Северус перешел дальше к своей первой поездке на «Хогвартс- Экспрессе». Он не пытался ничего приукрасить, иначе ментальный контакт терял всякий смысл. Он показал Гарри, как его собственный злой язык оттолкнул Джеймса Поттера и его банду прежде, чем Сортировочная шляпа коснулась их головы. Так и разворачивалась вниз по спирали череда его школьных лет.
Честность потребовала всей имевшейся храбрости, но Северус ничего не утаил. И показал Гарри, как на второй неделе пребывания в школе его соблазнил Люциус.
Хотя Гарри уже знал об этом со слов Берка, было понятно – он сильно расстроился. Одно дело знать умом, и совершенно другое – наблюдать своими глазами низменную, безнравственную грязь. Описывая свои злоключения Гермионе, он использовал слово «содержанец». Термин верный, но с таким же успехом можно было назваться шлюхой, потому что шлюхой он и стал.
Когда Северус добрался до второго курса, где Люциус пригласил трех своих приятелей присоединиться к их 'учебной группе', в Гарри словно назрел внутренний протест.
– Хочешь прекратить? – прохрипел Северус. Голос скрежетал у него в ушах, и картина, которую он показывал в мыслях, заколебалась.
Гарри рвано вдохнул.
– Если бы они к этому времени не успели умереть, я бы немедля зарыл их в землю.
– Меня никто не принуждал, – напомнил Северус.
– Тебе было двенадцать, – Гарри выплюнул слово как непристойность, которой оно и являлось. И явно приложил сознательное усилие, чтобы обуздать свой гнев. – Давай дальше.
– Дальше будет не лучше, – предупредил Северус.
– Будет, – возразил, к его бесконечному потрясению, Гарри. – У тебя появляюсь я. Продолжай.
Благородный гриффиндорец определенно не смог стерпеть увиденную безнравственность – из его сознания исходили волны гнева. Но не в сторону Северуса. Он был благодарен за сопереживание, хотя и знал, что долго оно не продлится.
После выпуска Люциуса прошла еще череда лет такого же неразборчивого секса со слизеринцами-старшекурсниками. Только Гарри реагировал не на вопиющую непристойность, а, скорее, на душевную боль, которую из-за нее испытывал Северус.
С колотящимся, будто пытающимся вырваться на свободу сердцем он добрался до окончания Хогвартса и приснопамятной ночи, когда поддался на уговоры Люциуса и присоединился к Вольдеморту. Он все это показал Гарри: как тешило его самолюбие то, что его, полукровку, сочли достойным Внутреннего круга; с какой жадностью ухватился он за великолепную лабораторию, которой обеспечил его Вольдеморт; муки совести из-за сомнительных и ядовитых зелий, изобретенных им в качестве платы за эту лабораторию; как он притворялся, что не слышит бахвальства соратников по оружию о том, как они расправлялись с беззащитными магглами. Он показал Гарри, как жадность и корыстолюбие ослепили его, как он охотно якшался с нелюдями-кровопийцами, как долго отдавал свои снадобья на зло, прячась у себя в шикарной лаборатории, словно в хате с краю из поговорки.
В мыслях стали проигрываться все грязные делишки с Берком. И опять Северус ничего не приукрасил. Он показал Гарри свое презренное влечение к могуществу Берка. Возможно, тех дней он стыдился сильнее всего; из-за недостаточно развитых способностей он соглашался на унижения, лишь бы прикоснуться к магии, о которой всю жизнь мечтал. Берк не преувеличил, упомянув, что сильные маги из числа сторонников Вольдеморта пускали его по кругу, как пачку маггловских сигарет.
Как он и опасался, эти... извращения глубоко взволновали Гарри. Он предупреждал – ни один приличный человек не мог спокойно на них взирать. Северус чувствовал, как Гарри выбит из колеи, как старался взять себя в руки, но на ментальном уровне невозможно было солгать.
Что ж, даже это отвратительное время неизбежно подошло к концу. Северус выдал замысел Берка и заслужил высочайшее расположение Вольдеморта.
Именно тогда в его жизни произошли радикальные перемены. Что еще могло яснее открыть глаза на истинный нрав нелюдя, чем статус его лучшего друга? Северус по-прежнему ничего не скрывал. Он показал Гарри, как его тесное общение с Вольдемортом постепенно подвело его к заключению, что их лидер совершенно невменяемый. И даже тогда он пытался не обращать на это внимания, пытался делать вид, будто так и надо. Возможно, так продолжалось бы еще леть пять-десять, если бы Вольдеморт не настоял на том, чтобы его самый преданный слуга покинул лабораторию и отправился вместе с соратниками Пожирателями на задание.
В первую ночь, когда он участвовал в рейде с Люциусом и тремя другими Пожирателями, они проникли в дом сквиба, журналиста «Пророка», который весьма открыто критиковал вялый отклик Министерства на стремление Вольдеморта к власти. У сквиба была жена-маггла и трое детей. Люциус и его друзья убили их в их постелях, хладнокровно, как букашек. В считанные минуты пятеро человек оказались лежащими в лужах крови. А двадцатилетний Северус, глубоко потрясенный, стоял в дверях и смотрел, как мелькали ножи.
Проигрывая в памяти ту страшную ночь, он показал Гарри, как застыл на пороге хозяйской спальни, не в силах остановить зверскую расправу. Когда Гарри повело от абсурдной жестокости, Северус показал несколько воспоминаний с хвастовством соратников, чтобы Гарри убедился: ни одно из тех событий не было для него неожиданностью. Но, как он заметил ранее, одно дело слышать о чем-либо, а другое наблюдать это воочию. Все эти годы, что Северус варил свои сомнительные зелья, ему удавалось сохранять руки чистыми. Но нельзя не замараться, стоя в комнате, где у трехлетней крохи перерезано горло.
Он показал Гарри, как по возвращении в штаб Вольдеморта потерял самообладание. Оставшись один у себя в лаборатории, он опустился на пол за закрытой дверью и горько разрыдался.
Несколько часов спустя Люциус, разыскивавший его, едва не сломал ему плечо дверью.
– Что, черт возьми, ты тут делаешь? – рявкнул Люциус, когда Северус, потирая ушибленное плечо, поднялся на ноги.
– Ничего, – Северус отвернулся, чтобы вытереть щеки рукавом.
– Что на тебя нашло? Что с тобой сегодня? Ты застыл в дверях как статуя.
Пожалуй, было чересчур самонадеянно полагать, что его провальное бездействие останется незамеченным.
– Я...
– Что «ты»? Они были врагами нашего повелителя. Ты слышал, как он приказал расправиться с ними.
– Это был сквиб и маггла. Трое из них были детьми, – сказал Северус.
Ему до сих пор не верилось, что свершилось на его глазах. Сейчас Люциус выглядел опрятно, только Северус отчетливо помнил, как на его обожаемый с давних лет идеал летели брызги детской крови. Северус думал, что знал его, думал, что любил, но теперь, глядя на красивое бледное лицо, он понял, что совершенно не знал Люциуса.
– Они были врагами Вольдеморта. Это все, что имеет значение. Все, что должно иметь значение для тебя. Ты поклялся поддерживать нашего господина во всех его делах.
– Я знаю, но...
– Но? – перебил Люциус. – Здесь не может быть никаких «но». Только повиновение.
– Я поклялся, что буду сражаться с врагами Вольдеморта, и я буду, – поспешно ответил Северус, – но, Люциус,.. это было не сражение. Они были безоружны. Мы просто их... убили.
– Они были врагами Лорда Вольдеморта, и мы с ними расправились. Остальное тебя волновать не должно.
– Люциус, я... я буду драться на дуэли с кем захочешь. Ты знаешь, я не трус, но... Я не могу убивать беззащитных людей вот так...
– Ты хоть знаешь, что говоришь как безнадежный гриффиндорец? – глумливо ухмыльнулся Люциус.
Впервые в жизни Северус начал понимать, что не все гриффиндорские качества означали слабость. Он зажмурился и отчаянно кивнул.
– Ты знаешь, что наш господин с тобой сделает, если услышит от тебя подобную чушь? – в глазах Люциуса мелькнула тень беспокойства. – Северус, не дури. Какая разница, есть у них в руке палочка или нет? Как только Лорд Вольдеморт отдает приказ убрать их с дороги, они, считай, уже обречены. Неужели ты собираешься пожертвовать собой ради сквиба и кучки грязных чертовых магглов? Они всего лишь паразиты. Убить их убить кого-то из нас – не одно и то же. Это все равно что... применить уничтожающее заклятье к крысам у тебя дома.
Северус сотни раз слышал подобное от последователей Вольдеморта. Когда он думал о своем отце-маггле, у него не возникало ни единого возражения против истребления этого чудовища, как паразита. Но сегодняшняя малышка... за свою недолгую жизнь она и мухи не обидела. Она ничем не отличалась от любого ребенка-мага, встречавшихся ему в Косом переулке. Белый мишка в ее кроватке был таким же, какого Северус видел у Драко, когда заходил к Малфоям на прошлой неделе. Только медведь Драко не размокал от крови до того, как закончилась ночь.
Одна мысль о брызгах крови вызвала разлив желчи.
– Я не могу, – выдавил Северус, подавив позыв тошноты. – Так – не могу.
– Я не смогу тебе помочь, – предупредил Люциус.
– Я не прошу.
– Ты знаешь, что ты круглый дурак? Северус, он тебя убьет. Ты видел, как он расправляется с изменниками.
– Значит, убьет, – согласился Северус. – Ты сдашь меня ему?
На мгновение его старинный друг уставился на него, как на пришельца с другой планеты. Затем развернулся на пятках и молча вылетел из лаборатории.
Всю ночь Северус лежал, скрючившись на ледяном полу, ожидая, когда придут другие Пожиратели и прикончат его. Но они не пришли. За последующие дни, полные напряжения, стало ясно, что Люциус никому не рассказал об их разговоре.
Потом на несколько недель все относительно затихло. Вольдеморт позволил Люциусу самому выбирать, с кем идти в рейд, и тот неизменно выбирал других. Когда они, успешно выполнив приказ, возвращались, Северус старался найти себе занятие в лаборатории. Но он не мог скрываться там вечно. И уже не мог закрывать глаза на происходящее. У себя в лаборатории он мог сварить любое зелье, но ни одно из них не могло стереть пятно с души, оставшееся после той ночи.
Хотя Люциус больше не предлагал ему участвовать в нападениях, после многочисленных хвастливых рассказов соратников-Пожирателей Северусу стало ясно, что перерезанное горло трехлетнего ребенка было легкой смертью. Легкой, по сравнению с пытками и насилием, в которых упражнялись его соратники, чья кровожадность росла в геометрической прогрессии. Налеты становились все более свирепыми. Пожиратели не оставляли трупов, и поэтому никто не догадывался, что на самом деле случилось с исчезнувшими людьми, но Северус знал, и с этим знанием... невозможно было спать... невозможно было жить.
Северус поделился с Гарри чувствами, которые испытывал тогда: отвращение к деяниям своих товарищей и полнейшей беспомощностью в желании остановить их. Да, он смог бы одолеть Люциуса в поединке. Но ведь был не только Люциус. Вмешались бы другие Пожиратели, и даже если бы и нет... он не продержался бы и минуты против Вольдеморта. С мощью последнего не мог тягаться никто.
Депрессия переросла в отчаяние. Северус часто задумывался о самоубийстве. Конечно, попытка наверняка удалась бы, брось он вызов товарищам. Ему настолько все опротивело, что он, может, даже и решился бы, если бы не видел, как умирали их враги – вернее, жертвы. Он жаждал смерти, но не таким путем.
Северусу казалось, что он так и будет пребывать в состоянии беспомощного соучастия, но тут Вольдеморт опять приказал своему Мастеру Зелий сопровождать Люциуса на особо важное задание. И эта соломинка переломила верблюжий хребет.
Будь что будет. Северус показал Гарри воспоминание о событии, по поводу которого любопытствующие донимал его в течение двадцати пяти лет. Кроме Альбуса Дамблдора, об этом кошмаре Северус не рассказывал никому. Даже Пенбруку на терапевтических сеансах.
Предыдущие набеги Пожирателей, хоть и ужасающие, все же заключали в себе определенную долю... анонимности. Магглы, сквибы, даже маги, на которых совершались нападения – все они были незнакомцами. Но трагедия развернулась ночью, когда они пришли к Лонгботтомам.
С Элис Северус семь лет сидел в одном классе. Ее муж, Фрэнк, двумя годами старше, полдюжину раз оттаскивал от него Мародеров, когда был старостой Гриффиндора. Они не были чужими. Северус не знал, куда они направлялись той ночью. Если бы он знал заранее, он бы предупредил, невзирая на последствия, но он не знал. Когда они внезапно ворвались в гостиную, Северус был потрясен не меньше, чем их жертвы.
Северус едва увидел лица Лонгботтомов, когда услышал приказ Люциуса.
– Северус, иди посторожи на входе.
Несмотря на свой приказ, Люциус явно пытался его защитить.
И по сей день ему не давала покоя ошибка, которую он совершил. Если б он рискнул противостоять своим товарищам. Фрэнк служил аврором. Возможно, удалось бы воспользоваться малой толикой беспалочковой магии, но... но Северус послушался приказа. А Люциус и Беллатриса подвергли Лонгботтомов Круциатусу.
Как бы ни ужасало нападение на семью сквиба, только сейчас до Северуса дошло, с какими людьми он связался. Фрэнк и Элис были не какими-то безликими незнакомцами, совершившими Мерлин знает какое преступление против их господина. Они были знакомы Северусу. Они были к нему добры.
Северус чувствовал, как Гарри приходит в бешенство от увиденного. Но своей трусости не скрывал. Он показывал Гарри, как стоял в коридоре и, пока его товарищи медленными пытками доводили Элис и Фрэнка до безумия, пытался заглушить доносившиеся крики. Пытался и тогда, когда Люциус окриком подозвал его, чтобы найти силы войти в залитую кровью гостиную. Фрэнк, лежащий у камина, похоже, потерял сознание. У скорчившейся у дивана Элис глаза с черно-сизыми кровоподтеками были все еще открыты.
– Иди найди выродка, – рявкнул на него Люциус.
– Нет, Северус, пожалуйста...– взмолилась Элис. Как оказалось, ей хватило сил держаться в сознании, – не трогай ребенка. Пощади ребенка... а-а-а-а-а!..
Ее пронзительные крики неслись ему вслед.
Он торопливо поднялся наверх. Хозяйская спальня была пуста. За соседней дверью оказалась тошнотворно миленькая детская.
Северус вошел в залитую лунным светом комнату и воззрился на спящего в кроватке ребенка – одного из двух детей, подходивших под проклятое пророчество, из-за которого и послали сегодня Пожирателей Смерти на это страшное задание. Мальчику, наверное, исполнилось полгода. Круглолицый, с румяными щечками, на вид он был сама невинность. Не требовалось большого воображения, чтобы догадаться, какая его ждала участь внизу.
Мать мальчика продолжала умолять своих мучителей пощадить ее дитя. Даже удивительно, как ребенок не проснулся от шума.
И тогда совесть и храбрость Северуса вновь дали о себе знать. Он знал, что не мог спасти Фрэнка или Элис. Но этот ребенок... если именно ему суждено убить Вольдеморта, Северус сделает все возможное, чтобы его защитить.
Не теряя времени, Северус призвал сонное зелье. Открыл мальчику рот и вылил полбутылки в горло. Такое количество зелья могло убить ребенка, но при существующем выборе Северус решил, что стоит попытать удачи.
Убедившись, что ребенок отключился, Северус вынул его из кроватки и быстро вышел из комнаты. В конце коридора открыл шкаф рядом с туалетом, подвинул несколько ведер в сторону и на освободившееся место положил ребенка. Потом накрыл сильнейшими чарами, создав иллюзию, что в шкафу хранятся лишь чистящие средства и ничего больше.
Содрогаясь от взятого на себя риска, Северус закрыл за собой дверь и бросился вниз сообщить Люциусу, что ребенка Лонгботтомов в доме нет.
Когда его соратники отвлеклись на его слова, Элис поймала его взгляд. Неприкрытая благодарность в ее кровоточащих карих глазах была невыносима. И тут Северус понял: он утратил душу, он уже ничем не мог исправить злодеяние, в котором участвовал. И еще понял, что должен был попытаться, даже если бы ему пришлось умереть той же смертью, что и Элис.
Теперь Элис, похоже, покорилась судьбе; она уверилась в безопасности своего ребенка, а остальное значения для нее будто не имело. Той ночью она не умерла, но Северус всегда жалел, что не оказал ей такую милость.
Северус ощущал любопытство Гарри, и потому проиграл воспоминание до конца, показав, как снова прокрался в дом к Лонгботтомам перед рассветом, прошел по гостиной, где в мокрых от крови и мочи одеждах лежали, пуская слюну, Элис и Фрэнк, как вынул спящего ребенка из шкафа и, укачивая его, перешагнул через них и направился по каминной сети в Хогвартс в личные комнаты Альбуса Дамблдора.
Даже выйдя из очага, он не знал, чего ждать. Будь на месте директора кто-то другой, за преступления, в которых Северус собрался признаться, его бы отправили прямиком в Министерство. Но Альбус Дамблдор никогда не играл по чужим правилам. Если кто и мог уберечь ребенка из пророчества, то тольк он.
Усилием вытягивая себя из прошлого, Северус рвано вдохнул.
– Остальное ты знаешь.
Его слова, словно развеяв пелену чар, вернули их в настоящее. Осторожно, как входил, Гарри вышел из его сознания.
Оставшись наедине с воспоминаниями, Северус мог лишь гадать, во что станет ему сегодняшний вечер. Он чувствовал себя так, как после очередного сеанса с Пенбруком: все нервы до единого оголились и дрожали как от электрических разрядов. Ощущение обнаженности вышло за все мыслимые рамки.
Гарри выглядел, в общем-то, предсказуемо – как если бы откусил больше, чем смог прожевать. Выглядел так, будто его вот-вот стошнит.
Поразительно, но Гарри взглянул ему в глаза.
– Ну, мы знали, что приятного будет мало, – неровно вздохнув, проговорил он.
– У тебя талант к преуменьшению, – выдавил из себя Северус. Может, шляпа и хотела отправить Гарри в Слизерин, но Гарри, которого он знал, был гриффиндорцем до мозга костей, а гриффиндорцам свойственна категоричность. Он знал, что должно произойти.
– Если ты не начнешь дышать, упадешь в обморок, – сказал Гарри, глядя на него с нечитаемым выражением.
Да, оказывается, он на самом деле не дышал. Северус выдохнул. После нескольких глотков прохладного воздуха нервы чуть ослабли, но страх остался. Он заставил себя взглянуть Гарри в глаза. И сейчас был тот редчайший случай, когда он не мог разгадать его чувства.
Обмен взглядами длился, наверное, целую вечность.
Наконец, Гарри потянулся и дотронулся до плеча Северуса.
– Как бы мне хотелось что-нибудь сделать, чтобы облегчить твою ношу.
– Чт-то? – прохрипел Северус.
– Тебе ведь ни разу не представилось шанса, правда? – В зеленых глазах читалось беспокойство.
– Что ты имеешь в виду? – слова Гарри никак не укладывались в голове.
– Всю свою жизнь ты испытывал только боль.
– Это не оправдывает...
– Северус, когда все это случилось, тебе было всего двадцать, – припечатал Гарри.
– Но...
– Той ночью в доме сквиба ты смог бы победить, если бы бросил вызов Малфою и остальным? – требовательно спросил Гарри.
Северус смешался и отрицательно мотнул головой. К началу учебы он знал заклинаний больше, чем иной четверокурсник. Его способности проявились очень рано. Но несмотря на всю одаренность, в нем не было зла и жестокости, как в Люциусе и его дружках.
– То есть, если бы ты воспротивился, тебя бы убили?
– Не в этом дело. Я не месяц и не два слышал бахвальство товарищей. То, что произошло, не должно было вызывать потрясения...
– Может, и нет, но вызвало. Ты был молод, напуган и не видел выхода из ситуации, в которую себя загнал. Желание выжить не преступление.
– Но участие в пытках и убийствах – да. Я был там. Я ничего не сделал, чтобы остановить их...
– Потому что не мог. Так же, как я, когда Вольдеморт убил Седрика у меня на глазах, не мог убить ни его, ни его приспешников; насколько мне хотелось это сделать, настолько я никогда не перестану сожалеть, что не смог. Я мог только попытаться выжить и сбежать. Северус, ты противостоял самому сильному, самому отвратительному темному магу, которого когда-либо видел мир. Тебе не было даже двадцати, и половина людей, против которых тебе пришлось бы сражаться, были твоими единственными друзьями.
– И все равно, я должен был...
– Должен был что? – оборвал Гарри его невнятные возражения. – Умереть из принципа? Ты бы и умер, если бы сделал хоть что-то против них в доме того сквиба. Кому было бы хорошо, если бы ты попусту загубил свою жизнь? Северус, ты принял единственное верное для себя решение.
– А люди погибли, – напомнил Северус.
– Не от твоей руки и не по твоему приказу, – в голосе Гарри, кажется, впервые зазвенела сталь. – В их смертях виноват Вольдеморт, не ты. Ты поступил правильно, как только смог. Ты два с лишним десятилетия старался расплатиться за ошибку, которую совершил, когда тебе и двадцати не исполнилось. Пора простить себя.
– Я... – Северус не договорил. Его трясло. Глаза знакомо защипало.
Сильные руки взяли его за плечи, и не успел Северус понять, что происходит, Гарри привлек его в объятия. Он несмело уткнулся в плечо Гарри, все еще ожидая, что разразится беда. Но ничего не произошло; Гарри лишь положил ладонь ему на спину и принялся старательно поглаживать.
– Ты сделал лучшее, что было возможно в ужасной ситуации. И потом сделал все от тебя зависящее, чтобы все исправить. Я знаю, ты рисковал каждый раз, когда по просьбе Дамблдора возвращался к Вольдеморту, чтобы шпионить за ним, – уговаривал Гарри, продолжая поглаживать его по спине, продолжая его обнимать. – Храбрее тебя я никого не встречал, и для меня честь называть тебя своим любимым.
Это стало последней каплей. Северус сильно зажмурился, пытаясь сдержать предательские слезы, но, как на терапевтических сеансах, они хлынули ручьем. Сколько времени он сидел, спрятав лицо в шею Гарри, выплескивая эмоции, Северус не знал. Когда он часа через три-четыре поднял голову, на голубой футболке Гарри расплылось восьмидюймовое влажное пятно.
Ему понадобились все оставшиеся силы, чтобы взглянуть в глаза Гарри.
Северус ожидал, что его признание заставит Гарри посмотреть на него по-другому. Он не понимал, как благородный и добропорядочный человек вроде Гарри может захотеть продолжить отношения после того, как видел его омерзительное прошлое, однако, зеленые глаза, наоборот, смотрели на него с еще большей теплотой.
– Ты... – Слова не находились.
– Я что? – милосердно подбодрил его Гарри.
– Ты не уходишь, – недоверчивый тон был заметен даже самому Северусу.
– И не уйду, – ответил Гарри, и его голос звучал грубовато. – Боюсь, ты влип со мной окончательно.
Его слова переполнили разум и сердце, и те расплавились. Или, может, перемешались. Северус только знал, что впервые в жизни его худшие страхи не подтвердились. Его прекрасный Гарри все еще сидел рядом, все еще... любил его, даже после того, как увидел, какой жизнью он жил, каким человеком был.
Все это Северус не мог целиком уложить в голове. Зато вполне мог вынести. Он даже не заметил движения. Следующее, что он осознал, что он накрывал рот Гарри и усиленно стремился потонуть в манящем поцелуе.
Гарри схватил его за плечи, увлек вниз, и Северус улегся на него сверху. В такой позиции они провели прошлые четыре ночи. Обычно сила Гарри вибрировала вокруг, побуждая Северуса возноситься выше. Сейчас никакой магии не витало, и Северус отчасти ожидал, что на него опять найдет ненавистный ступор, но... но Гарри знал, каким он был и по-прежнему хотел с ним целоваться. О таком чуде он не мечтал даже в самых безумных мечтах, и, как все чудеса, для него не существовало объяснения или сомнения.
Страшного ступора не случилось. Северус продолжал целоваться, и, не успел он и глазом моргнуть, их одежда исчезла. Обнаженная кожа коснулась обнаженной кожи, а жаждущие члены аккуратно устроились вместе.
Северус начал покачивать бедрами. Они с Гарри всеми силами стремились слиться воедино, и поцелуй стал еще глубже. Ощущать Гарри было поистине идеально.
Их окружила какая-то энергия. Сначала Северус решил, что это сила Гарри. И мало-помалу он сообразил, что энергия исходила не только от партнера, но и от него самого. В свое время ее называли магией, но суть ее была иной. С рассеянным вниманием Северус не сразу разобрался в своих ощущениях. Он с октября замечал мельком редкие вспышки, потрясавшие его мир. Но лишь теперь он мог подобрать имя энергии и назвать ее своей.
Любовь.
Его извечно сомневающийся разум не мог поверить в любовь, пока ее существование не было доказано, но если после всего увиденного чувства Гарри к нему не считались любовью, то Северус не знал, что она такое вообще.
Нет, неверно. Он знал, что такое любовь. Любовь – это Гарри Поттер.
Пребывая в плену ощущений, Северус уцепился за это понятие. Пламя восторга, запылало внутри с неистовой силой и охватило все его тело.
Они оторвались губами друг от друга, чтобы глотнуть живительного воздуха и испустить возгласы наслаждения, рвущиеся из груди. Их обоих встряхнуло, их стоны сотрясли окружающий мир, и, когда они почти одновременно достигли кульминации, Северус потерялся в теплой золотой неизвестности, где удовольствие застыло во времени.
Казалось, он плавал там целую вечность, пока все рассеявшиеся части разума не собрались воедино.
Сначала Северус осознал, что Гарри ласково расцеловывал его лицо. Потом ощутил теплую липкую влагу между их прижатых друг к другу животов. Возвышенные чувства обрушило кощунство; ни с того ни с сего он рассмеялся.
– Эй, что здесь смешного? – спросил Гарри сонным чувственным голосом.
– Я... – Любящий внимательный взгляд заставил смех умолкнуть. Северус сглотнул и решил завершить то, с чего началось вечернее откровение. – Я люблю тебя.
С лица Гарри исчезло все легкомыслие. Северус не сомневался, что сильно удивил своего партнера. Но через секунду Гарри овладел собой.
– Удачно совпало, ведь я и сам безумно в тебя влюблен.
Впервые, когда Гарри произнес эти слова, на Северуса не нахлынули сомнения и вина. Гарри видел, каким он был, и все еще оставался рядом... всегда будет рядом, осенило Северуса, когда он вспомнил заверения Гарри.
Никогда не уйдет. Внутри поднялась волна эмоций. Убедившись, что взял их под контроль, Северус продолжил разговор.
– Сегодня тебе не пришлось применять магию, чтобы... заняться любовью, – негромко сказал он.
– Я заметил, – Гарри потянулся и отвел у Северуса в сторону засалившиеся волосы от лица, а потом принялся водить по ним пальцами. – И доложу тебе, ты не был сломан.
– За эти годы ты удивительно помудрел, – откликнулся Северус. Напряжение прошлого часа начинало сказываться – руки и ноги отяжелели от усталости.
– Не помудрел, просто удачно влюбился, – поправил Гарри не менее усталым голосом.
– Думаю, из-за усталости мы оба немного...
– Сентиментальны? – с улыбкой подхватил Гарри. – Думаю, мы заслужили немного сентиментальности. Не волнуйся, к утру она выветрится. Только сентиментальность, не любовь, – пояснил Гарри, едва внутри мелькнуло беспокойство. Северус задумался, не читает ли Гарри по-прежнему его мысли. – Она твоя навеки.
– Спасибо, – хрипло поблагодарил Северус, – за все.
– Эй, куш сорвал я. Не за что меня благодарить, – возразил Гарри. Словно тоже догадываясь, что сцена, если пустить ее на самотек, рискует перерасти в до невозможности душещипательную, Гарри бодро предложил: – Почему бы нам не перейти в спальню и не проверить, сумеем ли мы набезобразничать в постели, как на диване?
– Если ты считаешь, что кто-то из нас способен сегодня еще на подвиг, ты безнадежный гриффиндорец-оптимист.
Гарри взглянул ему в глаза.
– Я знаю своего слизеринского бога секса. Спорим, я доберусь до спальни первым?
С этими словами Гарри умудрился вывернуться из-под Северуса и оставил его балансировать между диваном и журнальным столиком. Хохоча так, что чуть не рухнул на пол, Северус поднялся и пустился вслед.
Опустившись на кровать, где Гарри хихикал как сумасшедший, Северус задался вопросом, неужели теперь в его жизни будет вдоволь любви и смеха, будет Гарри Поттер. Он не строил иллюзий и понимал: его проблемы еще вовсе не разрешились, но сейчас, в присутствии Гарри они отступили на самый дальний план. И кто знает? Может, его безнадежный гриффиндорец-оптимист был прав во всем, и любовь исцелит все раны? Убедительным доводом в пользу этого мнения для Северуса стал еще один горячий поцелуй.
Конец
Глава 27
После рассказа Северуса о событиях, где он участвовал, будучи Пожирателем, в комнате воцарилось гробовое молчание.
– В каждых отношениях наступает момент, когда честность играет важную роль, – заговорил Джон Пенбрук. – Если вы не можете довериться Гарри, если боитесь, что он узнает вас настоящего, разве вы будете когда-нибудь твердо уверены в своих отношениях?
Доверие. Почти каждое их обсуждение сводилось к нему. От этого слова у Северуса уже начиналась изжога. Он глубоко вздохнул и поменял позу на скрипучем кожаном диване.
– Если Гарри об этом узнает, то уйдет, – произнес он как можно спокойнее.
– Вы не можете этого знать, – настаивал Пенбрук.
– Он олицетворение всех добродетелей и благородства. По-вашему, он захочет быть с человеком, который совершал то, о чем мы только что говорили? – в голосе звучала ненавистная дрожь.
– Что заставляет вас думать, что он не в курсе вашего прошлого? – спросил Пенбрук.
– Что? – резко откликнулся Северус.
– Ваш статус бывшего Пожирателя Смерти ни для кого не секрет. Вы правда полагаете, что Гарри Поттер не знает, что это значит? Помните, он не раз встречался с Вольдемортом. Я знаю его лет шесть. Гарри олицетворяет многое, но не забывчивость.
– Возможно, вы правы. Возможно, он действительно подозревает, но одно дело... подозрения, а другое – выслушать о безнравственных поступках из уст своего любовника. Наше текущее положение дает мне иллюзию неведения, а иначе...
– Вы бы точно знали, что он вас любит за то и таким, какой вы есть сейчас. Ваше прошлое осталось бы там, где ему место – в прошлом. При существующем положении вещей вы постоянно ждете разрыва. Неужели вы хотите прожить так до конца жизни? – с вызовом спросил Пенбрук.
– Это единственная возможность его удержать, – ответил Северус. – Если бы он узнал половину того, что я натворил, он бы не остался...
– Думаю, вы неправы, – увещевал Пенбрук. – И вам все же стоит позволить Гарри это доказать ради себя самого и ради него. Вы должны быть с ним откровенны; только так вы справитесь с проблемами.
– Справлюсь? Как вы справитесь с тем, что участвовали в пытках и убийствах? – вопросил Северус. Он с ужасом понял, что весь трясется, а по щекам опять текут постыдные слезы, которые он вроде бы сдерживал.
– Вы сполна расплатились за них и, полагаю, в достаточной степени, чтобы устроить даже такого гриффиндорца как Гарри.
– Преступления как мои... не забываются, – сказал Северус, прилагая все усилия, чтобы голос звучал ровно.
– Возможно, но время помогает. И порой лечит, – заверил Пенбрук. – Вы рассказали мне чистую правду?
Северус кивнул.
– Из вашего описания не похоже, чтобы у вас был выбор, кроме как выполнять требования Пожирателей Смерти. Когда вам представилась возможность, вы связались с профессором Дамблдором и присягнули ему на верность.
– Не сразу. Люди все равно гибли, – напомнил Северус.
– Но большинство остались живы благодаря вашему решению. Я думаю, Гарри это поймет, – рассудил Пенбрук.
– А если вы ошибаетесь? – Северус не понимал, почему во время разговоров с Пенбруком эмоции постоянно били фонтаном.
– Тогда вы, по крайней мере, перестанете жить в страхе. Так или иначе вы будете знать.
– Я уже знаю, – возразил Северус.
– Нет, вы боитесь худшего, а это вовсе не знание. Дайте Гарри шанс доказать вашу неправоту.
В комнате повисла гнетущая тишина.
Мыслями Северус погрузился во мрак, куда никогда не позволял себе возвращаться. Его прошлое Пожирателя являлось ему в кошмарах, да и, в сущности, почти вся его жизнь была не лучше. И как рассказать обо всей этой порочной мерзости Гарри?
– Как вы? – мягко спросил Пенбрук через некоторое время.
Негромкий голос психоаналитика заставил очнуться. Закусив нижнюю губу, Северус натужно кивнул и, отвернувшись от собеседника, украдкой вытер рукавом щеки. Опять слезы, надо же. Если подсчитать, сколько раз он плакал за сорок восемь лет своей жизни, с лихвой хватило бы пальцев одной руки. Но сейчас он чуть ли не на каждом сеансе рыдал навзрыд – к своему немалому смущению. Он считал себя более стойким. Хотя Пенбруку, слава Мерлину, его срывы вроде бы не казались чем-то постыдным. Не хватало еще беспокоиться о чужом мнении.
– Думаю, на сегодня мы закончили, – сказал Пенбрук. Похоже, он четко улавливал момент, когда Северус доходил до ручки.
Северус еще раз кивнул. Убедившись, что щеки высохли, он повернулся к Пенбруку.
– Я понимаю, Северус, с вашей точки зрения так не выглядит, но вы действительно делаете невероятные успехи.
– Вы называете это успехами? – отозвался Северус с плохо скрываемым скептицизмом.
– Ну, теперь вы уже не прячете свои чувства на самом дне, – заметил Пенбрук. – Вы стали гораздо сильнее их проявлять.
– Если бы я проявлял их еще сильнее, то рыдал бы дни напролет, – ответил Северус обычным учтивым тоном, который, судя по смеху Пенбрука, веселил его не меньше, чем Гарри.
– Не дни, не напролет, – урезонил Пенбрук. – Из того, что вы мне рассказали, я так понял, пятничным вечером случился проблеск.
При воспоминании о той победе уголки губ Северуса тронула улыбка.
– Полагаю, мне следует благодарить за него вас.
Пенбрук опять громко рассмеялся.
– Непохоже, чтобы я имел к нему какое-либо отношение.
– Может, и нет, но... когда я впервые сюда пришел, я не думал, что от посещения будет мало-мальская польза, – признался Северус. – Я не понимаю, как так получается, что к концу сеанса я заливаюсь слезами, но... так или иначе это приносит плоды.
– У вас была трудная жизнь, – сказал Пенбрук. – Думаю, вы научились выживать, отказываясь признавать боль, но она все равно оставалась внутри. Тело выпускает ее с помощью слез.
– У меня их в самом деле скопилось чересчур много, не так ли? – попытался пошутить Северус.
– Только не в свете того, что вы испытали.
Северус кивнул.
– Возможно. Мне пора возвращаться в школу. Мы опять не уложились в отведенное время.
– Ничего страшного, – отмахнулся Пенбрук. – Вы ведь не думаете, что у меня на сегодня есть еще пациенты? По правде говоря, сейчас вы мой единственный пациент из магического мира.
– Единственный?
Пенбрук фыркнул.
– Большинство магов не обладают вашей храбростью. Им хочется, чтобы их недуг, даже если это их собственные тараканы, излечили заклинанием или зельем.
– Зелье было бы удобнее, правда? – мысль Северуса заинтересовала.
– Вы хотите меня разорить? – рассмеялся Пенбрук. – Ступайте. Идите домой к Гарри, пока не придумали, как лишить меня работы.
– Так или иначе, я не могу этого представить. По крайней мере, не сейчас, пока мне требуются ежедневные сеансы.
Пенбрук усмехнулся и встал.
– Доброй ночи, Северус. До завтра.
Вежливо откланявшись, Северус аппарировал к воротам Хогвартса.
Хотя солнце уже село, на улице было еще тепло. Мантия казалась чересчур тяжелой. Напоминая себе, что близится июнь, Северус шагал в темноте. Время пути до дверей замка дорогого стоило; его хватало, чтобы взять себя в руки и загнать поглубже оживших на сеансе с Пенбруком призраков.
Слизеринцы словно нутром чуяли его приближение: хотя до комендантского часа до общежития успевали добраться далеко не все старшекурсники, Северус никогда не заставал их в коридорах. Сейчас, когда он спешил в свои покои, лишь портреты пытались завязать с ним беседу, но Северус давно не обращал на них внимания.
Светильники горели, а Гарри, как всегда, сидел перед ревущим огнем, ожидая его. Однако, стоило переступить порог комнаты, невольно почувствовалось что-то неладное. По вечерам Гарри проверял задания, читал или дремал. Сейчас он просто сидел на краю дивана и пустым взглядом таращился в очаг. Даже головы не повернул поздороваться.
– Привет, – сказал Северус. Интересно, что тут стряслось?
Гарри, наконец, посмотрел на него странным, неопределенным взглядом.
– Привет.
– Все в порядке? – осведомился Северус, не понимая, почему обстановка в комнате накаляется.
– Все прекрасно, – обрубил Гарри, хотя слова его сильно расходились с тоном. – Что может быть не в порядке?
– Гарри?
– Как отработки? – с непривычно посуровевшим лицом поинтересовался Гарри.
– В основном, как всегда, – в очередной раз отговорился Северус. Вопрос об отработках заставлял его напрягаться.
– Неужели? – Голос Гарри буквально сочился сарказмом. – Сегодня со мной произошел престраннейший случай. Вечером на лестнице мне повстречалась Мэгги Адэйр. И сказала, что в прошлом месяце ты освободил студентов от наказания. Можешь себе представить, как я удивился, ведь ты утверждал, что занят именно на отработках? И, дабы избавить тебя от лишних слов, я заглянул и в класс Зелий, и в лабораторию. Тебя не было ни там, ни там.
Северус принялся лихорадочно размышлять. Растущий гнев Гарри ощущался в комнате и физически, и магически.
– Не было, – тихо согласился он.
– Тогда ты не против поведать мне, где же ты был? – Хотя Гарри, казалось, вот-вот взорвется, говорил он вполголоса, и от этого по коже пробирал мороз.
Светильники и огонь в очаге замерцали, а магия заметалась по комнате. Северус глубоко вздохнул.
– Я виделся с Джоном Пенбруком, – признался он.
– Виделся с другим?
Северус не мог понять, отчего вопрос Гарри окрашен гневом и отчаянием. Он умолчал о том, что обратился за лечением – понятное дело, Гарри не обрадовался, но Северус не мог сопоставить степень его огорчения со степенью тяжести своего обмана. Для Гарри будто настал конец света.
– Я понимаю, ты, должно быть, во мне разочаровался, – нерешительно проговорил Северус, пребывая в полнейшем замешательстве. – Я должен был с самого начала открыться тебе.
– Сколько? – казалось, слова Гарри даются с трудом.
– Что?
– Сколько времени вы встречаетесь? – рявкнул Гарри.
– Месяц, – тихо признался Северус, не отводя взгляда от пылающих яростью глаз.
– Месяц?! – Гарри почему-то особенно сильно подчеркнул это слово, но почему? – Ты не мог позволить мне до себя дотронуться, а с другим встречался целый месяц?
Сначала в гневных словах Гарри не прослеживалось ни капли логики. Но затем у Северуса в голове словно что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Гарри серьезно думал, что он завел шашни с другим мужчиной? Вот те на.
– Не в романтичном смысле, – поспешно пояснил ошарашенный Северус.
– Что? – требовательно переспросил Гарри, будто недопонял.
– Весь месяц я встречался с Джоном Пенбруком как со специалистом, – объяснил Северус. Он не знал, сможет ли убедить Гарри в своей искренности после всех недомолвок. Ведь обман не способствует доверию.
– Ты... – Гарри присмотрелся к нему, и его голос странно изменился. – Ой.
На лице Гарри проступило подкупающее облегчение и замешательство.
– Ты всерьез полагал, что я вступал в сексуальную связь с кем-то другим? – нерешительно спросил Северус. От приключившегося недоразумения у него голова шла кругом.
Теперь Гарри окончательно смутился.
– Это совершенно бессмысленно. Я хочу сказать, я знаю тебя. Знаю, что, даже если бы ты полностью поправился, ты бы не стал... но я не мог понять, зачем еще тебе лгать о том, где ты был. Прости, что сомневался в тебе. – Он немного помолчал и спросил: – Почему ты мне не сказал?
С усталым вздохом Северус опустился на диван рядом с Гарри.
– Идиот потому что, – выдал он и затем посерьезнел. – Мне было... стыдно. Очевидно, я... пострадал очень сильно. – Ничего другого, более честного, он сказать не смог. – Я ходил каждый день в течение месяца. Как я понимаю, такое редко встречается.
– После того, через что ты прошел в январе... – начал было Гарри.
– То, что со мной сделал Берк, было ужасно, но источник моих проблем кроется не здесь, – перебил Северус. Пора перестать притворяться перед человеком, который вернул ему душу и здравомыслие.
– Не здесь? – нерешительно повторил Гарри.
– Скажем так, очевидно, январские события стали причиной сексуальных проблем, которые я в последнее время испытывал, но... тебе-то как никому другому известно, что я не из тех, кого можно отнести к нормальным. – Северус пытался сдерживать эмоции, но, несмотря на все усилия, обхватил себя руками.
– А кто определяет критерии? – возразил Гарри со свойственной ему мягкостью. К изумлению Северуса, он потянулся и положил ему руку на запястье. – Ты прекрасно мне подходишь.
Слова Гарри тронули неожиданно глубоко. Северус взглянул в лучащиеся заботой глаза.
– Но я все равно то и дело причинял тебе боль.
– О чем ты? – Непонимание Гарри согревало. Может, не все еще потеряно.
– Ты единственный человек в этом мире, который меня по-настоящему... любил, – выдавил из себя Северус. – Окружил теплом и добротой...
– Игра была не в одни ворота, – не дал договорить Гарри. – Ты для меня делал то же самое.
Гарри явно верил в то, что говорил. Северус покорился.
– Я пытался, – тихо откликнулся он. – Если я не слишком тебя подвел, то... уже легче. Мне очень часто так казалось.
– О чем ты? – спросил Гарри, придвигаясь ближе. Руки он не убирал. – Ты ни разу меня не подводил.
– Не соглашусь. Когда ты говорил, что любишь меня, я ни разу не смог ответить тебе тем же. Хотя для меня ты стал даром небес, я ни разу не сказал тебе, что люблю.
– Неправда, – отпирался Гарри и сжал крепче пальцами запястье Северуса. – Говорил.
Гарри не лгал – Северус, ошеломленный, это ясно видел. Хотя сам был убежден в обратном.
– Когда? – нерешительно спросил он. – Я не помню, чтобы хоть раз смог ответить на твое признание. Я дал мало доказывал тебе свои... чувства, что ты всерьез решил, что я тебе изменял.
– Не ты, а я, – возразил Гарри. – Виноваты мои страхи. Я знал, что ты не изменил бы, и должен был сильнее в тебя верить. Но не будем сейчас об этом. Ты правда говорил мне, что любишь меня, при обстоятельствах, которые не оставляют сомнений.
– Я понятия не имею, к чему ты клонишь. Каждый раз, когда ты признавался мне в любви, я вел себя как трус и не мог ответить, – сказал Северус. Благодаря разговорам с Пенбруком он понял, как глубоко могла ранить Гарри его неспособность ответить взаимностью.
– Ты никогда не вел себя как трус, – убеждал Гарри. – То, что ты ничего не говорил вслух, не означает, что ты не подкреплял каждый день свою любовь ко мне делами. И ты действительно говорил мне слова любви. Той февральской ночью на квиддичном поле, когда ты стер мне воспоминания, ты сказали мне, что, если и есть в этом мире человек, которого ты любишь, то это я.
Гарри опять, похоже, говорил правду.
Северус мысленно вернулся в ту ужасную ночь. Как ни напрягал он мозги, так и не понял, о чем твердил Гарри.
– Я... смутно помню ту ночь. Наверное, я действительно сошел с ума.
– Сошел или нет, ты это сказал, и сказал искренне, – не соглашался Гарри.
– А потом стер тебе память.
К его полному недоумению, Гарри в ответ усмехнулся.
– Ну, да, пожалуй, эта часть – безумство. Если это тебя утешит, я и сам в ту ночь вряд ли мог считаться образчиком стабильности.
– Как ты можешь так легкомысленно относиться к такому? – спросил Северус.
– Теперь он ушел в историю. Ты сказал, что сожалеешь. И на этом все.
– Но...
– Никаких но, Северус. Все. Забудь, – уговаривал Гарри. Он убрал руку с запястья и с нежностью дотронулся до щеки Северуса. – И больше никаких самоистязаний по этому поводу.
– За свои поступки нужно отвечать, – гнул свое Северус. Может, он и не понимал, как маггловская терапия ему поможет, но на сеансах с Пенбруком это вскоре прояснилось.
Гарри потянулся и убрал волосы у него со лба.
– Ты всю жизнь тащил на себе тяжкую ношу, – мягко сказал он. – При всем желании ты не смог бы возложить на себя еще больше ответственности.
Гарри привлек его ближе.
Северус, не противясь утешению, лег щекой ему на плечо, но мыслями не мог перестать воевать с самим собой. Джон Пенбрук весь месяц старался, чтобы он признал себя достойным привязанности Гарри, но Северус и теперь чувствовал себя в грязи по самые уши. И этой грязью пачкался Гарри, дотрагиваясь до него. Возможно, просто впечатление от сегодняшнего сеанса еще не выветрилось. Пенбрук заставил его разбирать то, что он целыми днями пытался забыть. Человек, творивший то зло, не имел права касаться Гарри Поттера.
– Если б я мог что-то сделать, чтобы как-то облегчить твой груз, – прошептал Гарри, успокаивающе поглаживая ему спину. Соблазнительный рот ткнулся в сальные волосы на макушке. – Просто знай, я ужасно тобой горжусь.
Это было чересчур. Северус отстранился, дрожа всем телом.
– Что случилось? – спросил Гарри.
– Ты не можешь, – запинаясь, выдавил Северус.
– Что? – в голосе Гарри слышалось полное изумление.
– Гордиться. Если бы ты знал, каким я был, что творил – ты бы не гордился. Тебя бы здесь не было, – высказал Северус свой самый глубокий страх. Он не мог продолжать притворяться. Он каждый день ворошил на сеансах свое прошлое и видел, что абсолютно не подходит в пару к этому прекрасному, замечательному молодому человеку. Гарри воплощал в себе все доброе и благородное. А он...
Прежде чем ответить, Гарри долго и внимательно на него смотрел.
– Ты не в первый раз это говоришь, – осторожно заметил он.
– Не первый. Однако, это правда.
– Чего, по-твоему, я не знаю? – вопросил Гарри. – Я знаю, что ты был Пожирателем Смерти. Я знаю, что это значит. И знаю, что ты предпочел порвать с ними и сделал все, что нужно, чтобы расплатиться за свои ошибки.
– За некоторые проступки не расплатиться никогда, – высказал Северус несокрушимую истину, единственную, которую успел усвоить.
– С чего ты взял? – требовательно спросил Гарри, явно огорченный. – Ты всю свою жизнь прожил в аду. Что бы ты ни сделал; что бы ты ни думал, что сделал, ты с лихвой это возместил.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – упирался Северус.
– Так расскажи мне... или покажи. Ты продолжаешь утверждать, что, если бы я знал, то не был бы с тобой, но ты никогда не давал мне шанса доказать, что ты неправ. Дай мне его, – умолял Гарри, невольно повторяя сегодняшние слова Пенбрука.
– Ты... не знаешь, о чем просишь, – сказал Северус, на сей раз не уклоняясь. Возможно, месяц борьбы с демонами наряду с попытками понять, как Гарри вписывался в ту жизнь, которой он жил, дали ему силы задуматься. До сих пор Северус понимал лишь одно: Гарри не сочетался ни с чем, что имело отношение к тьме. Гарри явно ему не подходил, но... Гарри был нужен ему, больше всего на свете.
– Я прошу тебя, дай мне шанс доказать свою любовь, – убеждал Гарри. – Я не могу сказать, что спокойно восприму рассказ о твоих испытаниях. Они причиняют тебе столько боли, что ты даже не можешь ими со мной поделиться; значит, это и впрямь нечто ужасное. Но ради нашего общего блага ты должен знать, что я, несмотря ни на что, по-прежнему буду рядом.
Гарри пылал гриффиндорской уверенностью. За которую Северус был готов его чуть ли не возненавидеть.
– Это не 'нечто ужасное', – ответил он, собравшись с духом. – Это сорок с лишним лет ужаса.
– Хорошо, сорок лет. Расскажи мне.
– А если окажется, что зла слишком много, и ты не сможешь смириться с ним?
Судя по глазам, такой исход пугал Гарри не меньше, чем самого Северуса. Но Гарри, как перед любой жизненной трудностью, не отступил.
– Тогда мы хотя бы узнаем, – сказал он. – Ведь это чего-то стоит?
– Это не стоит того, чтобы потерять тебя, – резко возразил Северус.
– Не думаю, что так случится, – сказал Гарри.
– Тогда ты понятия не имеешь, о чем мы сейчас говорим, потому что, уверяю тебя, есть все шансы, что, как только ты узнаешь о некоторых событиях, ты больше не сможешь взглянуть на меня. Ты готов рискнуть?
До него донесся неровный вдох.
– А ты готов мне позволить? – ответил Гарри. – Говорю тебе, нет ничего из содеянного тобой в прошлом, что изменило бы мои чувства к тебе. Я точно знаю. Думаю, мы пришли к тому моменту, когда ты тоже должен в этом убедиться.
– А если ты ошибаешься? – с вызовом вопросил Северус. Его всего лихорадило. Гарри определенно не собирался закрывать эту тему. Северусу придется либо отказать, рискуя разрушить их отношения, либо уступить и позволить Гарри увидеть, что представляет из себя человек, с которым тот прошедшие восемь месяцев ложился в постель.
– Тогда нам надо будет найти решение, и все, – сказал Гарри.
– Ты можешь настолько ошибаться, что потом не сможешь находиться со мной в одной комнате, – предупредил Северус.
– Нет, я не ошибаюсь. Я знаю, ты в это не веришь, но я знаю человека, которого люблю. Я знаю, на что ты способен, а на что нет. Держу пари, ты не так уж отличаешься от себя молодого.
– Ты проиграешь, Гарри.
– Нет, не проиграю. Расскажи, – настаивал Гарри.
На сей раз отступать было некуда. Глядя в лицо того, кто ждал его ответа, Северус попытался найти слова, которые описали бы все-все ошибки; слова, которые бы открыли Гарри глаза на его истинную сущность. Только тогда повествование растянется на годы, а он уже выговорился перед Пенбруком.
Когда он задумался над оставшимся способом донести правду за более-менее приемлемое время, в животе похолодело, а горле пересохло.
– Мы знаем, что о таком не рассказывают, – нерешительно сказал Северус.
– Я этого от тебя не прошу, – поторопился заверить Гарри.
– Я знаю, – каким-то образом Северусу удавалось говорить ровным голосом. – Я это предлагаю. Как ты заметил, тогда мы хотя бы узнаем.
– Я уже знаю. А ты теперь тоже сможешь убедиться.
Гарри не допускал ни капли сомнений.
Северус заставил себя следовать выбранному пути и не отводить взгляда от Гарри.
– Действуй.
– Ты уверен?
– Давай. – Ответ вышел чересчур резким.
Гарри вроде бы не обиделся. А потянулся и нежно, бережно вновь коснулся его щеки.
Северус погрузился в зелень глаз Гарри. Бездонных, как хогвартское Черное озеро. Глубже и глубже, ближе и ближе к душе Гарри, вернее, в данном случае, его разуму.
Гарри, явно собираясь с духом, убрал руку и откинулся на диван. Как и в первый раз, в октябре, он, в отличие от других легиллиментов, проник в Северуса, не произнося заклинания. Его магии – мощной, молниеносной – было достаточно внутреннего волеизъявления.
Северус задохнулся. Проникновение Гарри в разум было в каком-то смысле сокрушительным, как проникновение в тело. Сила его потрясала воображение, но нежность прикосновения не уступала нежности рук в постели.
Некоторое время Гарри не делал ничего, лишь словно впитывал мысли и эмоции Северуса.
Северус очень старался не паниковать, но... нынешнее испытание наводило на него, пожалуй, сильнейший страх. Он был абсолютно открыт... и, когда Гарри полностью познает его суть, уже некуда будет скрыться, ничем нельзя будет оправдаться.
Но тут он ощутил, что из другого сознания исходит похожая тревога. Должно быть, Гарри уловил его изумление, потому что хихикнул.
– Что? – спросил он. – Только тебе позволено волноваться? – а потом посерьезнел. – Мы справимся. Просто покажи мне все, что нужно.
На минуту Северус растерялся, не зная, откуда начать. А потом понял: надо обратиться к истокам. Гарри пятикурсником уже заглядывал в его воспоминания, когда Северус пытался научить его защищаться от ментальных атак и обнаружил у сопляка Поттера врожденную способность к Легиллименции, не менее пугающую, чем другие скороспелые таланты.
Пытаясь отстраниться от воспоминаний, Северус показал Гарри неуютный дом, в котором вырос без любви и ласки. Грубость и садизм отца, жалкое смирение матери, его собственные ребяческие попытки сопротивляться дурному обращению – он позволил Гарри все это увидеть.
Добросердечный Гарри откликнулся именно так, как и ожидалось. Но воспоминания о детстве беспокойства не вызывали. Гарри тоже вырос в жестокой среде. И, естественно, проникся сочувствием.
Собравшись с духом, Северус перешел дальше к своей первой поездке на «Хогвартс- Экспрессе». Он не пытался ничего приукрасить, иначе ментальный контакт терял всякий смысл. Он показал Гарри, как его собственный злой язык оттолкнул Джеймса Поттера и его банду прежде, чем Сортировочная шляпа коснулась их головы. Так и разворачивалась вниз по спирали череда его школьных лет.
Честность потребовала всей имевшейся храбрости, но Северус ничего не утаил. И показал Гарри, как на второй неделе пребывания в школе его соблазнил Люциус.
Хотя Гарри уже знал об этом со слов Берка, было понятно – он сильно расстроился. Одно дело знать умом, и совершенно другое – наблюдать своими глазами низменную, безнравственную грязь. Описывая свои злоключения Гермионе, он использовал слово «содержанец». Термин верный, но с таким же успехом можно было назваться шлюхой, потому что шлюхой он и стал.
Когда Северус добрался до второго курса, где Люциус пригласил трех своих приятелей присоединиться к их 'учебной группе', в Гарри словно назрел внутренний протест.
– Хочешь прекратить? – прохрипел Северус. Голос скрежетал у него в ушах, и картина, которую он показывал в мыслях, заколебалась.
Гарри рвано вдохнул.
– Если бы они к этому времени не успели умереть, я бы немедля зарыл их в землю.
– Меня никто не принуждал, – напомнил Северус.
– Тебе было двенадцать, – Гарри выплюнул слово как непристойность, которой оно и являлось. И явно приложил сознательное усилие, чтобы обуздать свой гнев. – Давай дальше.
– Дальше будет не лучше, – предупредил Северус.
– Будет, – возразил, к его бесконечному потрясению, Гарри. – У тебя появляюсь я. Продолжай.
Благородный гриффиндорец определенно не смог стерпеть увиденную безнравственность – из его сознания исходили волны гнева. Но не в сторону Северуса. Он был благодарен за сопереживание, хотя и знал, что долго оно не продлится.
После выпуска Люциуса прошла еще череда лет такого же неразборчивого секса со слизеринцами-старшекурсниками. Только Гарри реагировал не на вопиющую непристойность, а, скорее, на душевную боль, которую из-за нее испытывал Северус.
С колотящимся, будто пытающимся вырваться на свободу сердцем он добрался до окончания Хогвартса и приснопамятной ночи, когда поддался на уговоры Люциуса и присоединился к Вольдеморту. Он все это показал Гарри: как тешило его самолюбие то, что его, полукровку, сочли достойным Внутреннего круга; с какой жадностью ухватился он за великолепную лабораторию, которой обеспечил его Вольдеморт; муки совести из-за сомнительных и ядовитых зелий, изобретенных им в качестве платы за эту лабораторию; как он притворялся, что не слышит бахвальства соратников по оружию о том, как они расправлялись с беззащитными магглами. Он показал Гарри, как жадность и корыстолюбие ослепили его, как он охотно якшался с нелюдями-кровопийцами, как долго отдавал свои снадобья на зло, прячась у себя в шикарной лаборатории, словно в хате с краю из поговорки.
В мыслях стали проигрываться все грязные делишки с Берком. И опять Северус ничего не приукрасил. Он показал Гарри свое презренное влечение к могуществу Берка. Возможно, тех дней он стыдился сильнее всего; из-за недостаточно развитых способностей он соглашался на унижения, лишь бы прикоснуться к магии, о которой всю жизнь мечтал. Берк не преувеличил, упомянув, что сильные маги из числа сторонников Вольдеморта пускали его по кругу, как пачку маггловских сигарет.
Как он и опасался, эти... извращения глубоко взволновали Гарри. Он предупреждал – ни один приличный человек не мог спокойно на них взирать. Северус чувствовал, как Гарри выбит из колеи, как старался взять себя в руки, но на ментальном уровне невозможно было солгать.
Что ж, даже это отвратительное время неизбежно подошло к концу. Северус выдал замысел Берка и заслужил высочайшее расположение Вольдеморта.
Именно тогда в его жизни произошли радикальные перемены. Что еще могло яснее открыть глаза на истинный нрав нелюдя, чем статус его лучшего друга? Северус по-прежнему ничего не скрывал. Он показал Гарри, как его тесное общение с Вольдемортом постепенно подвело его к заключению, что их лидер совершенно невменяемый. И даже тогда он пытался не обращать на это внимания, пытался делать вид, будто так и надо. Возможно, так продолжалось бы еще леть пять-десять, если бы Вольдеморт не настоял на том, чтобы его самый преданный слуга покинул лабораторию и отправился вместе с соратниками Пожирателями на задание.
В первую ночь, когда он участвовал в рейде с Люциусом и тремя другими Пожирателями, они проникли в дом сквиба, журналиста «Пророка», который весьма открыто критиковал вялый отклик Министерства на стремление Вольдеморта к власти. У сквиба была жена-маггла и трое детей. Люциус и его друзья убили их в их постелях, хладнокровно, как букашек. В считанные минуты пятеро человек оказались лежащими в лужах крови. А двадцатилетний Северус, глубоко потрясенный, стоял в дверях и смотрел, как мелькали ножи.
Проигрывая в памяти ту страшную ночь, он показал Гарри, как застыл на пороге хозяйской спальни, не в силах остановить зверскую расправу. Когда Гарри повело от абсурдной жестокости, Северус показал несколько воспоминаний с хвастовством соратников, чтобы Гарри убедился: ни одно из тех событий не было для него неожиданностью. Но, как он заметил ранее, одно дело слышать о чем-либо, а другое наблюдать это воочию. Все эти годы, что Северус варил свои сомнительные зелья, ему удавалось сохранять руки чистыми. Но нельзя не замараться, стоя в комнате, где у трехлетней крохи перерезано горло.
Он показал Гарри, как по возвращении в штаб Вольдеморта потерял самообладание. Оставшись один у себя в лаборатории, он опустился на пол за закрытой дверью и горько разрыдался.
Несколько часов спустя Люциус, разыскивавший его, едва не сломал ему плечо дверью.
– Что, черт возьми, ты тут делаешь? – рявкнул Люциус, когда Северус, потирая ушибленное плечо, поднялся на ноги.
– Ничего, – Северус отвернулся, чтобы вытереть щеки рукавом.
– Что на тебя нашло? Что с тобой сегодня? Ты застыл в дверях как статуя.
Пожалуй, было чересчур самонадеянно полагать, что его провальное бездействие останется незамеченным.
– Я...
– Что «ты»? Они были врагами нашего повелителя. Ты слышал, как он приказал расправиться с ними.
– Это был сквиб и маггла. Трое из них были детьми, – сказал Северус.
Ему до сих пор не верилось, что свершилось на его глазах. Сейчас Люциус выглядел опрятно, только Северус отчетливо помнил, как на его обожаемый с давних лет идеал летели брызги детской крови. Северус думал, что знал его, думал, что любил, но теперь, глядя на красивое бледное лицо, он понял, что совершенно не знал Люциуса.
– Они были врагами Вольдеморта. Это все, что имеет значение. Все, что должно иметь значение для тебя. Ты поклялся поддерживать нашего господина во всех его делах.
– Я знаю, но...
– Но? – перебил Люциус. – Здесь не может быть никаких «но». Только повиновение.
– Я поклялся, что буду сражаться с врагами Вольдеморта, и я буду, – поспешно ответил Северус, – но, Люциус,.. это было не сражение. Они были безоружны. Мы просто их... убили.
– Они были врагами Лорда Вольдеморта, и мы с ними расправились. Остальное тебя волновать не должно.
– Люциус, я... я буду драться на дуэли с кем захочешь. Ты знаешь, я не трус, но... Я не могу убивать беззащитных людей вот так...
– Ты хоть знаешь, что говоришь как безнадежный гриффиндорец? – глумливо ухмыльнулся Люциус.
Впервые в жизни Северус начал понимать, что не все гриффиндорские качества означали слабость. Он зажмурился и отчаянно кивнул.
– Ты знаешь, что наш господин с тобой сделает, если услышит от тебя подобную чушь? – в глазах Люциуса мелькнула тень беспокойства. – Северус, не дури. Какая разница, есть у них в руке палочка или нет? Как только Лорд Вольдеморт отдает приказ убрать их с дороги, они, считай, уже обречены. Неужели ты собираешься пожертвовать собой ради сквиба и кучки грязных чертовых магглов? Они всего лишь паразиты. Убить их убить кого-то из нас – не одно и то же. Это все равно что... применить уничтожающее заклятье к крысам у тебя дома.
Северус сотни раз слышал подобное от последователей Вольдеморта. Когда он думал о своем отце-маггле, у него не возникало ни единого возражения против истребления этого чудовища, как паразита. Но сегодняшняя малышка... за свою недолгую жизнь она и мухи не обидела. Она ничем не отличалась от любого ребенка-мага, встречавшихся ему в Косом переулке. Белый мишка в ее кроватке был таким же, какого Северус видел у Драко, когда заходил к Малфоям на прошлой неделе. Только медведь Драко не размокал от крови до того, как закончилась ночь.
Одна мысль о брызгах крови вызвала разлив желчи.
– Я не могу, – выдавил Северус, подавив позыв тошноты. – Так – не могу.
– Я не смогу тебе помочь, – предупредил Люциус.
– Я не прошу.
– Ты знаешь, что ты круглый дурак? Северус, он тебя убьет. Ты видел, как он расправляется с изменниками.
– Значит, убьет, – согласился Северус. – Ты сдашь меня ему?
На мгновение его старинный друг уставился на него, как на пришельца с другой планеты. Затем развернулся на пятках и молча вылетел из лаборатории.
Всю ночь Северус лежал, скрючившись на ледяном полу, ожидая, когда придут другие Пожиратели и прикончат его. Но они не пришли. За последующие дни, полные напряжения, стало ясно, что Люциус никому не рассказал об их разговоре.
Потом на несколько недель все относительно затихло. Вольдеморт позволил Люциусу самому выбирать, с кем идти в рейд, и тот неизменно выбирал других. Когда они, успешно выполнив приказ, возвращались, Северус старался найти себе занятие в лаборатории. Но он не мог скрываться там вечно. И уже не мог закрывать глаза на происходящее. У себя в лаборатории он мог сварить любое зелье, но ни одно из них не могло стереть пятно с души, оставшееся после той ночи.
Хотя Люциус больше не предлагал ему участвовать в нападениях, после многочисленных хвастливых рассказов соратников-Пожирателей Северусу стало ясно, что перерезанное горло трехлетнего ребенка было легкой смертью. Легкой, по сравнению с пытками и насилием, в которых упражнялись его соратники, чья кровожадность росла в геометрической прогрессии. Налеты становились все более свирепыми. Пожиратели не оставляли трупов, и поэтому никто не догадывался, что на самом деле случилось с исчезнувшими людьми, но Северус знал, и с этим знанием... невозможно было спать... невозможно было жить.
Северус поделился с Гарри чувствами, которые испытывал тогда: отвращение к деяниям своих товарищей и полнейшей беспомощностью в желании остановить их. Да, он смог бы одолеть Люциуса в поединке. Но ведь был не только Люциус. Вмешались бы другие Пожиратели, и даже если бы и нет... он не продержался бы и минуты против Вольдеморта. С мощью последнего не мог тягаться никто.
Депрессия переросла в отчаяние. Северус часто задумывался о самоубийстве. Конечно, попытка наверняка удалась бы, брось он вызов товарищам. Ему настолько все опротивело, что он, может, даже и решился бы, если бы не видел, как умирали их враги – вернее, жертвы. Он жаждал смерти, но не таким путем.
Северусу казалось, что он так и будет пребывать в состоянии беспомощного соучастия, но тут Вольдеморт опять приказал своему Мастеру Зелий сопровождать Люциуса на особо важное задание. И эта соломинка переломила верблюжий хребет.
Будь что будет. Северус показал Гарри воспоминание о событии, по поводу которого любопытствующие донимал его в течение двадцати пяти лет. Кроме Альбуса Дамблдора, об этом кошмаре Северус не рассказывал никому. Даже Пенбруку на терапевтических сеансах.
Предыдущие набеги Пожирателей, хоть и ужасающие, все же заключали в себе определенную долю... анонимности. Магглы, сквибы, даже маги, на которых совершались нападения – все они были незнакомцами. Но трагедия развернулась ночью, когда они пришли к Лонгботтомам.
С Элис Северус семь лет сидел в одном классе. Ее муж, Фрэнк, двумя годами старше, полдюжину раз оттаскивал от него Мародеров, когда был старостой Гриффиндора. Они не были чужими. Северус не знал, куда они направлялись той ночью. Если бы он знал заранее, он бы предупредил, невзирая на последствия, но он не знал. Когда они внезапно ворвались в гостиную, Северус был потрясен не меньше, чем их жертвы.
Северус едва увидел лица Лонгботтомов, когда услышал приказ Люциуса.
– Северус, иди посторожи на входе.
Несмотря на свой приказ, Люциус явно пытался его защитить.
И по сей день ему не давала покоя ошибка, которую он совершил. Если б он рискнул противостоять своим товарищам. Фрэнк служил аврором. Возможно, удалось бы воспользоваться малой толикой беспалочковой магии, но... но Северус послушался приказа. А Люциус и Беллатриса подвергли Лонгботтомов Круциатусу.
Как бы ни ужасало нападение на семью сквиба, только сейчас до Северуса дошло, с какими людьми он связался. Фрэнк и Элис были не какими-то безликими незнакомцами, совершившими Мерлин знает какое преступление против их господина. Они были знакомы Северусу. Они были к нему добры.
Северус чувствовал, как Гарри приходит в бешенство от увиденного. Но своей трусости не скрывал. Он показывал Гарри, как стоял в коридоре и, пока его товарищи медленными пытками доводили Элис и Фрэнка до безумия, пытался заглушить доносившиеся крики. Пытался и тогда, когда Люциус окриком подозвал его, чтобы найти силы войти в залитую кровью гостиную. Фрэнк, лежащий у камина, похоже, потерял сознание. У скорчившейся у дивана Элис глаза с черно-сизыми кровоподтеками были все еще открыты.
– Иди найди выродка, – рявкнул на него Люциус.
– Нет, Северус, пожалуйста...– взмолилась Элис. Как оказалось, ей хватило сил держаться в сознании, – не трогай ребенка. Пощади ребенка... а-а-а-а-а!..
Ее пронзительные крики неслись ему вслед.
Он торопливо поднялся наверх. Хозяйская спальня была пуста. За соседней дверью оказалась тошнотворно миленькая детская.
Северус вошел в залитую лунным светом комнату и воззрился на спящего в кроватке ребенка – одного из двух детей, подходивших под проклятое пророчество, из-за которого и послали сегодня Пожирателей Смерти на это страшное задание. Мальчику, наверное, исполнилось полгода. Круглолицый, с румяными щечками, на вид он был сама невинность. Не требовалось большого воображения, чтобы догадаться, какая его ждала участь внизу.
Мать мальчика продолжала умолять своих мучителей пощадить ее дитя. Даже удивительно, как ребенок не проснулся от шума.
И тогда совесть и храбрость Северуса вновь дали о себе знать. Он знал, что не мог спасти Фрэнка или Элис. Но этот ребенок... если именно ему суждено убить Вольдеморта, Северус сделает все возможное, чтобы его защитить.
Не теряя времени, Северус призвал сонное зелье. Открыл мальчику рот и вылил полбутылки в горло. Такое количество зелья могло убить ребенка, но при существующем выборе Северус решил, что стоит попытать удачи.
Убедившись, что ребенок отключился, Северус вынул его из кроватки и быстро вышел из комнаты. В конце коридора открыл шкаф рядом с туалетом, подвинул несколько ведер в сторону и на освободившееся место положил ребенка. Потом накрыл сильнейшими чарами, создав иллюзию, что в шкафу хранятся лишь чистящие средства и ничего больше.
Содрогаясь от взятого на себя риска, Северус закрыл за собой дверь и бросился вниз сообщить Люциусу, что ребенка Лонгботтомов в доме нет.
Когда его соратники отвлеклись на его слова, Элис поймала его взгляд. Неприкрытая благодарность в ее кровоточащих карих глазах была невыносима. И тут Северус понял: он утратил душу, он уже ничем не мог исправить злодеяние, в котором участвовал. И еще понял, что должен был попытаться, даже если бы ему пришлось умереть той же смертью, что и Элис.
Теперь Элис, похоже, покорилась судьбе; она уверилась в безопасности своего ребенка, а остальное значения для нее будто не имело. Той ночью она не умерла, но Северус всегда жалел, что не оказал ей такую милость.
Северус ощущал любопытство Гарри, и потому проиграл воспоминание до конца, показав, как снова прокрался в дом к Лонгботтомам перед рассветом, прошел по гостиной, где в мокрых от крови и мочи одеждах лежали, пуская слюну, Элис и Фрэнк, как вынул спящего ребенка из шкафа и, укачивая его, перешагнул через них и направился по каминной сети в Хогвартс в личные комнаты Альбуса Дамблдора.
Даже выйдя из очага, он не знал, чего ждать. Будь на месте директора кто-то другой, за преступления, в которых Северус собрался признаться, его бы отправили прямиком в Министерство. Но Альбус Дамблдор никогда не играл по чужим правилам. Если кто и мог уберечь ребенка из пророчества, то тольк он.
Усилием вытягивая себя из прошлого, Северус рвано вдохнул.
– Остальное ты знаешь.
Его слова, словно развеяв пелену чар, вернули их в настоящее. Осторожно, как входил, Гарри вышел из его сознания.
Оставшись наедине с воспоминаниями, Северус мог лишь гадать, во что станет ему сегодняшний вечер. Он чувствовал себя так, как после очередного сеанса с Пенбруком: все нервы до единого оголились и дрожали как от электрических разрядов. Ощущение обнаженности вышло за все мыслимые рамки.
Гарри выглядел, в общем-то, предсказуемо – как если бы откусил больше, чем смог прожевать. Выглядел так, будто его вот-вот стошнит.
Поразительно, но Гарри взглянул ему в глаза.
– Ну, мы знали, что приятного будет мало, – неровно вздохнув, проговорил он.
– У тебя талант к преуменьшению, – выдавил из себя Северус. Может, шляпа и хотела отправить Гарри в Слизерин, но Гарри, которого он знал, был гриффиндорцем до мозга костей, а гриффиндорцам свойственна категоричность. Он знал, что должно произойти.
– Если ты не начнешь дышать, упадешь в обморок, – сказал Гарри, глядя на него с нечитаемым выражением.
Да, оказывается, он на самом деле не дышал. Северус выдохнул. После нескольких глотков прохладного воздуха нервы чуть ослабли, но страх остался. Он заставил себя взглянуть Гарри в глаза. И сейчас был тот редчайший случай, когда он не мог разгадать его чувства.
Обмен взглядами длился, наверное, целую вечность.
Наконец, Гарри потянулся и дотронулся до плеча Северуса.
– Как бы мне хотелось что-нибудь сделать, чтобы облегчить твою ношу.
– Чт-то? – прохрипел Северус.
– Тебе ведь ни разу не представилось шанса, правда? – В зеленых глазах читалось беспокойство.
– Что ты имеешь в виду? – слова Гарри никак не укладывались в голове.
– Всю свою жизнь ты испытывал только боль.
– Это не оправдывает...
– Северус, когда все это случилось, тебе было всего двадцать, – припечатал Гарри.
– Но...
– Той ночью в доме сквиба ты смог бы победить, если бы бросил вызов Малфою и остальным? – требовательно спросил Гарри.
Северус смешался и отрицательно мотнул головой. К началу учебы он знал заклинаний больше, чем иной четверокурсник. Его способности проявились очень рано. Но несмотря на всю одаренность, в нем не было зла и жестокости, как в Люциусе и его дружках.
– То есть, если бы ты воспротивился, тебя бы убили?
– Не в этом дело. Я не месяц и не два слышал бахвальство товарищей. То, что произошло, не должно было вызывать потрясения...
– Может, и нет, но вызвало. Ты был молод, напуган и не видел выхода из ситуации, в которую себя загнал. Желание выжить не преступление.
– Но участие в пытках и убийствах – да. Я был там. Я ничего не сделал, чтобы остановить их...
– Потому что не мог. Так же, как я, когда Вольдеморт убил Седрика у меня на глазах, не мог убить ни его, ни его приспешников; насколько мне хотелось это сделать, настолько я никогда не перестану сожалеть, что не смог. Я мог только попытаться выжить и сбежать. Северус, ты противостоял самому сильному, самому отвратительному темному магу, которого когда-либо видел мир. Тебе не было даже двадцати, и половина людей, против которых тебе пришлось бы сражаться, были твоими единственными друзьями.
– И все равно, я должен был...
– Должен был что? – оборвал Гарри его невнятные возражения. – Умереть из принципа? Ты бы и умер, если бы сделал хоть что-то против них в доме того сквиба. Кому было бы хорошо, если бы ты попусту загубил свою жизнь? Северус, ты принял единственное верное для себя решение.
– А люди погибли, – напомнил Северус.
– Не от твоей руки и не по твоему приказу, – в голосе Гарри, кажется, впервые зазвенела сталь. – В их смертях виноват Вольдеморт, не ты. Ты поступил правильно, как только смог. Ты два с лишним десятилетия старался расплатиться за ошибку, которую совершил, когда тебе и двадцати не исполнилось. Пора простить себя.
– Я... – Северус не договорил. Его трясло. Глаза знакомо защипало.
Сильные руки взяли его за плечи, и не успел Северус понять, что происходит, Гарри привлек его в объятия. Он несмело уткнулся в плечо Гарри, все еще ожидая, что разразится беда. Но ничего не произошло; Гарри лишь положил ладонь ему на спину и принялся старательно поглаживать.
– Ты сделал лучшее, что было возможно в ужасной ситуации. И потом сделал все от тебя зависящее, чтобы все исправить. Я знаю, ты рисковал каждый раз, когда по просьбе Дамблдора возвращался к Вольдеморту, чтобы шпионить за ним, – уговаривал Гарри, продолжая поглаживать его по спине, продолжая его обнимать. – Храбрее тебя я никого не встречал, и для меня честь называть тебя своим любимым.
Это стало последней каплей. Северус сильно зажмурился, пытаясь сдержать предательские слезы, но, как на терапевтических сеансах, они хлынули ручьем. Сколько времени он сидел, спрятав лицо в шею Гарри, выплескивая эмоции, Северус не знал. Когда он часа через три-четыре поднял голову, на голубой футболке Гарри расплылось восьмидюймовое влажное пятно.
Ему понадобились все оставшиеся силы, чтобы взглянуть в глаза Гарри.
Северус ожидал, что его признание заставит Гарри посмотреть на него по-другому. Он не понимал, как благородный и добропорядочный человек вроде Гарри может захотеть продолжить отношения после того, как видел его омерзительное прошлое, однако, зеленые глаза, наоборот, смотрели на него с еще большей теплотой.
– Ты... – Слова не находились.
– Я что? – милосердно подбодрил его Гарри.
– Ты не уходишь, – недоверчивый тон был заметен даже самому Северусу.
– И не уйду, – ответил Гарри, и его голос звучал грубовато. – Боюсь, ты влип со мной окончательно.
Его слова переполнили разум и сердце, и те расплавились. Или, может, перемешались. Северус только знал, что впервые в жизни его худшие страхи не подтвердились. Его прекрасный Гарри все еще сидел рядом, все еще... любил его, даже после того, как увидел, какой жизнью он жил, каким человеком был.
Все это Северус не мог целиком уложить в голове. Зато вполне мог вынести. Он даже не заметил движения. Следующее, что он осознал, что он накрывал рот Гарри и усиленно стремился потонуть в манящем поцелуе.
Гарри схватил его за плечи, увлек вниз, и Северус улегся на него сверху. В такой позиции они провели прошлые четыре ночи. Обычно сила Гарри вибрировала вокруг, побуждая Северуса возноситься выше. Сейчас никакой магии не витало, и Северус отчасти ожидал, что на него опять найдет ненавистный ступор, но... но Гарри знал, каким он был и по-прежнему хотел с ним целоваться. О таком чуде он не мечтал даже в самых безумных мечтах, и, как все чудеса, для него не существовало объяснения или сомнения.
Страшного ступора не случилось. Северус продолжал целоваться, и, не успел он и глазом моргнуть, их одежда исчезла. Обнаженная кожа коснулась обнаженной кожи, а жаждущие члены аккуратно устроились вместе.
Северус начал покачивать бедрами. Они с Гарри всеми силами стремились слиться воедино, и поцелуй стал еще глубже. Ощущать Гарри было поистине идеально.
Их окружила какая-то энергия. Сначала Северус решил, что это сила Гарри. И мало-помалу он сообразил, что энергия исходила не только от партнера, но и от него самого. В свое время ее называли магией, но суть ее была иной. С рассеянным вниманием Северус не сразу разобрался в своих ощущениях. Он с октября замечал мельком редкие вспышки, потрясавшие его мир. Но лишь теперь он мог подобрать имя энергии и назвать ее своей.
Любовь.
Его извечно сомневающийся разум не мог поверить в любовь, пока ее существование не было доказано, но если после всего увиденного чувства Гарри к нему не считались любовью, то Северус не знал, что она такое вообще.
Нет, неверно. Он знал, что такое любовь. Любовь – это Гарри Поттер.
Пребывая в плену ощущений, Северус уцепился за это понятие. Пламя восторга, запылало внутри с неистовой силой и охватило все его тело.
Они оторвались губами друг от друга, чтобы глотнуть живительного воздуха и испустить возгласы наслаждения, рвущиеся из груди. Их обоих встряхнуло, их стоны сотрясли окружающий мир, и, когда они почти одновременно достигли кульминации, Северус потерялся в теплой золотой неизвестности, где удовольствие застыло во времени.
Казалось, он плавал там целую вечность, пока все рассеявшиеся части разума не собрались воедино.
Сначала Северус осознал, что Гарри ласково расцеловывал его лицо. Потом ощутил теплую липкую влагу между их прижатых друг к другу животов. Возвышенные чувства обрушило кощунство; ни с того ни с сего он рассмеялся.
– Эй, что здесь смешного? – спросил Гарри сонным чувственным голосом.
– Я... – Любящий внимательный взгляд заставил смех умолкнуть. Северус сглотнул и решил завершить то, с чего началось вечернее откровение. – Я люблю тебя.
С лица Гарри исчезло все легкомыслие. Северус не сомневался, что сильно удивил своего партнера. Но через секунду Гарри овладел собой.
– Удачно совпало, ведь я и сам безумно в тебя влюблен.
Впервые, когда Гарри произнес эти слова, на Северуса не нахлынули сомнения и вина. Гарри видел, каким он был, и все еще оставался рядом... всегда будет рядом, осенило Северуса, когда он вспомнил заверения Гарри.
Никогда не уйдет. Внутри поднялась волна эмоций. Убедившись, что взял их под контроль, Северус продолжил разговор.
– Сегодня тебе не пришлось применять магию, чтобы... заняться любовью, – негромко сказал он.
– Я заметил, – Гарри потянулся и отвел у Северуса в сторону засалившиеся волосы от лица, а потом принялся водить по ним пальцами. – И доложу тебе, ты не был сломан.
– За эти годы ты удивительно помудрел, – откликнулся Северус. Напряжение прошлого часа начинало сказываться – руки и ноги отяжелели от усталости.
– Не помудрел, просто удачно влюбился, – поправил Гарри не менее усталым голосом.
– Думаю, из-за усталости мы оба немного...
– Сентиментальны? – с улыбкой подхватил Гарри. – Думаю, мы заслужили немного сентиментальности. Не волнуйся, к утру она выветрится. Только сентиментальность, не любовь, – пояснил Гарри, едва внутри мелькнуло беспокойство. Северус задумался, не читает ли Гарри по-прежнему его мысли. – Она твоя навеки.
– Спасибо, – хрипло поблагодарил Северус, – за все.
– Эй, куш сорвал я. Не за что меня благодарить, – возразил Гарри. Словно тоже догадываясь, что сцена, если пустить ее на самотек, рискует перерасти в до невозможности душещипательную, Гарри бодро предложил: – Почему бы нам не перейти в спальню и не проверить, сумеем ли мы набезобразничать в постели, как на диване?
– Если ты считаешь, что кто-то из нас способен сегодня еще на подвиг, ты безнадежный гриффиндорец-оптимист.
Гарри взглянул ему в глаза.
– Я знаю своего слизеринского бога секса. Спорим, я доберусь до спальни первым?
С этими словами Гарри умудрился вывернуться из-под Северуса и оставил его балансировать между диваном и журнальным столиком. Хохоча так, что чуть не рухнул на пол, Северус поднялся и пустился вслед.
Опустившись на кровать, где Гарри хихикал как сумасшедший, Северус задался вопросом, неужели теперь в его жизни будет вдоволь любви и смеха, будет Гарри Поттер. Он не строил иллюзий и понимал: его проблемы еще вовсе не разрешились, но сейчас, в присутствии Гарри они отступили на самый дальний план. И кто знает? Может, его безнадежный гриффиндорец-оптимист был прав во всем, и любовь исцелит все раны? Убедительным доводом в пользу этого мнения для Северуса стал еще один горячий поцелуй.
Конец
понедельник, 16 июля 2012
прочитала Чайную серию
итог - АХРИНЕТЬ
итог - АХРИНЕТЬ
воскресенье, 15 июля 2012
читать дальшеГлава 21. Целое лето впереди (прод.)
* * *
Может мечта Сириуса исполнилась и не совсем так, как он бы этого хотел: на протяжении всего пира большая часть учеников не сводила с него глаз. О нем шептались и на него указывали пальцами, но Сириус, казалось, ничего не замечал. Он сидел между Флитвиком и Хагридом, и втроем они образовали своеобразную живую «лестницу». Гарри не мог не заметить, что Сириус ужасно много ел.
Гарри же кусок не лез в горло. Северус сидел на другом конце учительского стола, разглядывая Сириуса сквозь полуприкрытые веки, и его лицо абсолютно ничего не выражало. И Гарри прекрасно понимал, что это означает – в любой момент Северус мог взорваться. Уж лучше бы Северус смотрел на него с ненавистью. Гарри уныло глядел в свою тарелку, нервно закусив губу и размазывая по тарелке картошку. Ему уже было все равно, кто его может увидеть – сегодня вечером он должен быть в подземельях.
– Ты рад, Гарри? – нерешительно спросила Гермиона. Гарри поднял голову. И она, и Рон смотрели на него с некоторой опаской. – Ты не должен будешь возвращаться к Дурслям, и тебе не придется сидеть все лето в Хогвартсе…
– Конечно, рад, – Гарри заставил себя улыбнуться. – Это здорово!
Рон с облегчением рассмеялся.
– Уж наверняка! Просто ты сегодня какой-то тихий…
– Все в порядке, я просто задумался.
– Этот год был каким-то сумасшедшим, – вступил в разговор Дин Томас. – Сначала статьи в «Пророке», потом этот… бал, и, наконец, Невилл с Малфоем…
– Как ты можешь так говорить! Бал был чудесным! – возмутилась Лаванда Браун, негодующе поглядев на него.
– Да, конечно, – быстро согласился Дин. – Я просто имел в виду, что это было значительное событие!
– То, что исключили Малфоя, тоже вовсе неплохо! – вставил Рон. – И Сами-Знаете-Кто никак себя не проявил. – Подумав, Рон нахмурился. – Да и в прошлом году тоже… что бы это значило…
«Думаешь, мне от этого легче?» Гарри опять с болью вспомнил о Северусе. Впрочем, Рон был прав: Малфоя и Невилла ему хватило и без всякого Волдеморта. Кроме того, сегодня ему предстоял тяжелый разговор с Северусом, который Гарри без колебаний променял бы на встречу с тремя Темными лордами. Ощутив знакомое покалывание в затылке, Гарри только ниже опустил голову.
В этом году прощальный пир был не такой радостный, как в предыдущих. Кубок факультетов перешел Рэйвенкло по дефолту: после потери Гриффиндором всех баллов и неудачного стечения обстоятельств для других факультетов. Поэтому мало кто разделял энтузиазм победителей. Но Чо была довольна, и ради нее Гарри старательно хлопал в ладоши. За учительским столом Мак-Гонагалл с кислой миной пожала руку Флитвику и села рядом с Флер. Та нежно ей улыбнулась и ободряюще похлопала по руке. И Мак-Гонагалл улыбнулась ей в ответ.
Под конец пира Сириус подошел к гриффиндорскому столу поздороваться с Роном и Гермионой, а также познакомиться с другими друзьями Гарри. Он пожал руку восхищенным Дину и Шеймусу и вежливо спросил про Косолапуса. А затем Гарри проводил его до выхода, по пути Сириус рассказал ему план действий. Прощальный пир был еще не закончен, так что у них было несколько минут, чтобы поговорить наедине.
– Я переночую в коттедже, – сказал он. – Еще раз все осмотрю и вернусь за тобой завтра утром. У тебя много вещей? Там две комнаты, и обе они довольно маленькие.
– У меня почти ничего нет, – сказал Гарри, чьи вещи полностью помещались в его сундуке. – Не думаю, что это будет проблемой. Ты меня знаешь, я вполне могу уместиться в чулане под лестницей, – он слабо улыбнулся. Но, судя по хмурому взгляду, Сириус не нашел это смешным. Он явно хотел что-то сказать, а Гарри случайно поднял голову, и его сердце остановилось. Прямо к ним направлялся бледный Северус в своей развевающейся черной мантии.
Увидев его, Сириус распрямил плечи.
– Снейп, – ровно сказал он и кивнул. Сердце Гарри забилось с удвоенной скоростью. Он сунул в карманы задрожавшие руки.
Не отвечая, Северус некоторое время молча смотрел на Сириуса. Затем он повернулся к Гарри, но Сириус сделал шаг и встал между ними, с подозрением глядя на него. В глазах Северуса плеснулась такая ярость, что Гарри вздрогнул. Одно ужасное мгновение он боялся, что Северус потянется за своей палочкой и проклянет Сириуса прямо здесь, в коридоре.
Гарри тихонько шагнул вперед, умоляюще глядя на Северуса. Северус перевел на него взгляд, и ярость, горевшая в его глазах, казалось, утихла, а поза стала менее напряженной. Повернувшись к Сириусу, он едко выплюнул:
– Поттер, пока вас не заслонил своей мужественной грудью ваш крестный пес, я собирался довести до вашего сведения, что вы оставили в моем кабинете реферат. Если вы хотите узнать мое мнение по поводу того, насколько бездарно было потрачено ваше время, вы можете зайти и забрать его сегодня вечером. Думаю, вам это в любом случае не повредит.
За прошедший месяц Гарри не написал ни одного реферата по зельям, но, естественно, Сириус этого не знал. Гарри кивнул. Скоро закончится пир, и в коридор выйдет половина Хогвартса. Им вовсе незачем привлекать лишнее внимание. Вспомнив, как часто Рон мечтал о том, чтобы Сириус напал на Снейпа, Гарри покрылся холодным потом.
– Насколько я понял, Гарри очень хорошо закончил учебный год, – миролюбиво сказал Сириус. – Не понимаю, зачем ему знать твое мнение о чем бы то ни было.
Гарри поморщился, от всей души мечтая провалиться сквозь землю – нет, чтобы Сириус провалился сквозь землю. Лицо Северуса порозовело от ярости.
– Не могу сказать, что хоть сколько-нибудь скучал по тебе, Блэк, – выплюнул он. – Или по Люпину. Ну и как твой единственный выживший друг? Или ты уже успел завести знакомство с какими-нибудь еще монстрами?
– Я зайду за рефератом, профессор, – быстро вставил Гарри. – Сегодня вечером.
– «Мой единственный выживший друг» – это на одного больше, чем есть у тебя, – сказал Сириус, сжимая кулаки. – И он стоит десяти таких как ты. А что до монстров, мне достаточно посмотреть на твою левую руку, чтобы знать, с кем сравнивать всех моих знакомых.
Наступила полная тишина. Лицо Северуса стало еще бледнее, чем было, а ярость в его глазах грозила вылиться в нечто неотвратимое. Не думая, что он делает, Гарри схватил Сириуса за рукав.
– Спасибо, профессор! – быстро пробормотал он, таща Сириуса за собой. – Я спущусь к вам позже. А сейчас мы должны идти.
Сириус кивнул, идя так, чтобы закрыть Гарри от Снейпа, но Северус стоял на том же месте. Кажется, от ярости он потерял дар речи. Гарри чувствовал слабость в коленях и боялся, что они вот-вот его подведут, но его страхи были напрасными, он почти умудрился дотолкать Сириуса до лестницы.
– Пойдем, Сириус, – прошептал он, все это время умоляюще глядя на Северуса. – Сейчас пир закончится, и все выйдут из большого зала, давай не будем нарываться на скандал, ладно?
Сириус опять кивнул, а Северус, резко развернувшись на каблуках, гордо устремился прочь. Как только он скрылся из вида, Сириус отвернулся и позволил вести себя дальше.
– Некоторые вещи никогда не меняются, – пробормотал он. – Помнишь, что я говорил вам два года назад? О том, что человек познается в том, как он относится к людям, ниже его по положению?
– Э-э… да, – ответил Гарри, чувствуя неприятную тяжесть в желудке. Он не хотел говорить об этом, не хотел обсуждать Северуса с Сириусом. Это все только осложняло. – Ты сказал…
– Что это одна из причин, по которым я всегда терпеть не мог Снейпа, – как ни в чем не бывало продолжал Сириус, не замечая состояния Гарри. – Я знаю, что это не правильно с моей стороны так отзываться о твоем преподавателе, но мне все равно! Он ни во что не ставит людей, которые слабее него, но когда он сталкивается с теми, кто сильнее, как Волдеморт или даже Дамблдор, то тотчас же начинает пресмыкаться, как и все остальные! А после этого идет и издевается над ни в чем не повинными детьми!
Гарри почувствовал, что не может сглотнуть комок в горле. Да, Северус действительно издевался над своими учениками – и даже Гарри не мог этого отрицать. Ему это не нравилось, но, вместе с тем, Гарри не мог этого изменить, он мог всего лишь сделать так, чтобы Северус не издевался над ним. Но Гарри не думал, что Сириус был на сто процентов прав: шпионить за Волдемортом, если знаешь, что в любой момент можешь быть убит или замучен до смерти, требовало большего, нежели «пресмыкания» перед теми, кто сильнее. Гарри вообще считал, что все это время Северус пытался искупить совершенные в прошлом ошибки. Хотя Сириусу этого знать не стоило.
– Посмотри, как он с тобой разговаривает! – тем временем продолжал Сириус. – В прошлом году ты спас его бесполезную шкуру…
И Гарри понял, что больше не выдержит ни одного дурного слова о Северусе:
– Я больше не хочу о нем говорить! – выпалил о. – Пожалуйста, давай сменим тему?
Сириус посмотрел на Гарри так, словно только сейчас увидел.
– Ты прав, – он виновато улыбнулся. – Извини. Зачем мы говорим о каком-то Снейпе? Когда у нас впереди целое лето вдвоем? Я не хотел на этом останавливаться…
Они подошли к портрету, закрывающему вход в гриффиндорскую гостиную.
– Пароль? – вежливо поинтересовалась Полная леди.
– "Гелиотроп", – ответил Гарри, и дверь распахнулась, открывая вход. Когда Сириус проходил мимо, Полная леди, прищурившись, сказала:
– А вы, молодой человек, кажитесь мне очень знакомым…
– Правда? – спросил Сириус и быстро шмыгнул внутрь. Когда дверь за ним закрылась, он пробормотал:
– Представляешь, мне до сих пор стыдно за то, что я ее порезал. Должно быть, я тогда выжил из ума…
– Да, ты сильно напугал ее, – согласился Гарри, у него до сих пор дрожали руки, и ему хотелось хоть немного отплатить Сириусу за окончательно испорченный вечер. Но смущение Сириуса уже прошло. Обернувшись к Гарри, он радостно потер руки, хотя в его широкой улыбке промелькнула неуверенность.
– Итак… я заеду за тобой завтра утром? В десять?
– Здорово, – Гарри призвал на помощь все свое самообладание, чтобы выжать из себя подобие улыбки.
– Я тоже немного нервничаю, – признался Сириус, неправильно истолковав реакцию Гарри. – Но я думаю… думаю, все будет в порядке. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был счастлив! И… – смешавшись, Сириус покраснел и замолк. – Ну, я думаю, ты это знаешь, – хрипло закончил он.
«К сожалению, это не в твоих силах», – подумал Гарри, но сказал всего лишь: – Я знаю, Сириус. Все будет замечательно. Тогда… до завтра?
С облегчением улыбнувшись, Сириус кивнул и вытащил из кармана немного дымолетного порошка.
– Коттедж Эльсинор! – сказал он ревущему пламени, прежде чем оно унесло его в путешествие по каминной сети. Поежившись, Гарри подумал, что это за место, если любой, знающий его название, может попасть туда прямо из гриффиндорской гостиной. Хотя, может быть, Дамблдор устроил переход только на этот вечер.
При мысли о Дамблдоре Гарри почувствовал тяжесть в желудке. «Не спеши и все обдумай». Что обдумай? Свое будущее, как предлагал Сириус. Отношения с Северусом? В эту минуту единственное, чего Гарри хотел, это быть с Северусом и быть с ним сейчас, а не в каком-то неопределенном будущем… Его размышления разрушил топот, доносящийся из-за двери, вскоре сменившийся оглушительным шумом, когда в гостиную ввалилась оживленная толпа гриффиндорцев. Увидев, что Гарри уже один, толпа издала единый разочарованный вздох.
– Он уже ушел? – спросил вошедший со всеми Рон. Гарри заметил, что он держит Гермиону за руку. Скользнув взглядом по их переплетенным пальцам, Гарри отвернулся к камину.
– Он заедет за мной завтра, – сказал он.
* * *
Даже после полуночи шум и не думал стихать. Гарри сидел в гостиной, прислушиваясь к веселой болтовне и отчаянно мечтал оказаться где-нибудь в другом месте. Рон и Гермиона, единственные, кто мог заметить его душевное состояние, не обращали на него ровным счетом никакого внимания, целиком поглощенные друг другом. Гарри сидел вместе с Дином и Шеймусом и притворялся, что участвует в обсуждении Яблоневых стрел. Он старался не смотреть на часы каждые пять минут. Он почти потерял надежду, что этот вечер когда-нибудь закончится.
В полночь все наконец-то принялись расходиться по своим спальням. Гарри послушно поднялся вслед за Роном, Дином и Шеймусом и сразу же переоделся в пижаму, сказав, что очень устал и спит на ходу. А затем лежал за задернутым балдахином и чутко прислушивался к шепоту и осторожным шагам снаружи. Где-то через час они наконец угомонились и принялись разбирать кровати и переодеваться. Казалось, прошло уже несколько часов, прежде чем он услышал ровное дыхание. Еще через двадцать минут Рон безмятежно захрапел – ну еще бы, ведь он может переписываться с Гермионой, сколько его душа пожелает. Выждать еще пять минут – просто на всякий случай… Ведь не может быть, чтобы его поймали именно в эту ночь…Когда его терпение окончательно иссякло, Гарри вытянул из-под матраса мантию-невидимку – кстати, нужно не забыть положить ее в сундук завтра утром – и выскользнул из постели. Он осторожно прокрался вниз по лестнице, через гостиную, мимо посапывающей Полной дамы и далее по притихшему замку – путь до подземелий еще никогда не казался ему настолько длинным. Но наконец он стоял перед заветной дверью и шептал пароль, в ответ на который дверь бесшумно отворилась.
Северус нетерпеливо расхаживал по комнате. Очевидно, долгое ожидание вовсе не пошло ему на пользу: при виде Гарри его глаза недобро сверкнули, а губы скривились в подобие издевательской улыбки. Похоже, он собирался сказать что-то едкое, но Гарри просто не мог ему этого позволить. Сбросив плащ, он крикнул: – Нет, пожалуйста, не надо! – и, бросившись через комнату, обнял Северуса с такой силой, что тот невольно сделал шаг назад и чуть не упал на пол. Несколько мгновений в комнате стояла напряженная тишина. Гарри вцепился в Северуса как клещ и, уткнувшись лицом ему в грудь, ни за что не хотел разжимать руки. Острая пуговица сильно впечаталась ему в щеку. Дыхание Северуса вырывалось резкими всхлипами, сквозь черную мантию Гарри слышал, как колотится его сердца. А потом Северус издал глубокий полувздох-полустон и, положив щеку на макушку Гарри, наконец его обнял. От облегчения у Гарри подкосились ноги – ведь это была их последняя ночь вместе, какое счастье, что не придется провести ее в бесполезных пререканиях.
– Прости меня, – прошептал он. – Но я не хочу уезжать. Не хочу!
– Когда Дамблдор сказал… – сдавленно пробормотал Северус. – Когда он сказал, что ты… он уже должен был знать…
– Он хотел, чтобы я «подумал», – с горечью сказал Гарри. Почувствовав, как мгновенно напрягся в его руках Северус, Гарри понял, что совершил ошибку.
– «Подумал»? – ровно спросил Северус, отступив на шаг.
Гарри закусил губу, ему очень хотелось, чтобы Северус снова его обнял, но он не желал выглядеть в его глазах как ребенок.
– Так он сказал. Что я должен подумать. Но не сказал, о чем именно…
– Это и так ясно, – Губы Северуса сжались в тонкую линию. Гарри показалось, что в черных глазах мелькнул страх, и от этого в его сердце больно кольнуло.
– Я буду тебе писать! – с отчаянием воскликнул он. – Я что-нибудь придумаю! Я скажу Сириусу, что пишу Джорджу! Он ни о чем не узнает…
– Гарри…
– Когда я буду уверен, что это безопасно, я обязательно тебе напишу, и ты сможешь послать мне ответ…
– Гарри. Тебе нельзя слать мне письма. По крайней мере, с Хедвиг. И я не смогу послать тебе письмо с незнакомой совой – Блэк немедленно что-то заподозрит. Это просто неразумно, – Северус говорил с уверенностью в голосе, но его выдавал взгляд. Гарри казалось, что между ними внезапно разверзлась пропасть, и эта пропасть теперь с каждой секундой разрастается все больше и больше. И Сириус не имел к этой пропасти ни малейшего отношения.
– Я вернусь, – прошептал он. – Это… всего на три месяца… – еще не закончив, он понял, что три месяца прозвучало почти как навсегда. В эту минуту он остро пожалел, что согласился уехать, ему нужно было найти предлог, чтобы остаться, любой предлог, чтобы провести лето в Хогвартсе. Гарри попытался улыбнуться, но не смог. – Я буду повторять зелья и думать о тебе каждый день.
Северус промолчал, но в следующее мгновение Гарри оказался в сокрушительных объятьях. Он глубоко вздохнул запах Северуса, впитывая его тепло, и ему показалось, что он просто этого не вынесет. – Может, все еще можно изменить? – в отчаянии пробормотал он. – Я могу сказать, что боюсь ехать неизвестно куда. Что хочу остаться здесь…
Северус горько рассмеялся.
– Неужели ты не понимаешь, Гарри, что на все воля Дамблдора? И если он так решил, то ты уедешь – хочешь ты этого или нет. И он позаботился о твоей безопасности, можешь в этом не сомневаться.
– Откуда ты знаешь? – Гарри недоуменно посмотрел на него.
– Потому что, – рявкнул Северус, – он сам мне это сказал! Как только я услышал, что Блэк в Хогвартсе, я тут же пошел к нему…
– И ты спрашивал его о моей безопасности? – Гарри почувствовал теплую волну, зарождавшуюся в его груди, несмотря на ужасные события прошедшего дня.
– Да, – сказал Северус, отводя глаза.
Некоторое время они молча стояли в объятиях друг друга. Гарри слышал, как тикают часы на каминной полке, отмечая стремительно ускользающие от них мгновения.
– У нас мало времени, – прошептал он и поцеловал Северуса в щеку. – Ты хочешь?..
Северус крепко поцеловал его в губы.
– Да. Как ты… – он помедлил. – После прошлой ночи?
– Да, – пробормотал Гарри, потянувшись за еще одним поцелуем. – Все в порядке. – Гарри хотел, чтобы его тело напоминало об этом вечере завтра, когда он будет сидеть, запертый в крошечном коттедже с Сириусом, за многие мили отсюда.
Не размыкая объятий, они дошли до кровати. Но как же все отличалось от его настроения прошлой ночью! Гарри не мог поверить, что всего двадцать четыре часа назад он был самым счастливым человеком на свете. Но он не хотел всю ночь думать о том, какие жестокие шутки играет порой судьба, он хотел запомнить то, что сейчас произойдет. Хотел помнить каждое прикосновения Северуса, но не мог отделаться, как ни старался, от затопившей его печали. Это было и больно и прекрасно одновременно – чувствовать сводящие с ума прикосновения и знать, что все скоро закончится. Поцеловав Северуса в плечо, Гарри подумал о том, что любит его больше всего на свете.
– Я вернусь, – прошептал он. – Я обязательно вернусь!
И он не имел в виду, что снова приедет в Хогвартс. И, хоть Северус ничего ему не ответил, Гарри перехватил его раненый взгляд.
– Ради бога, – прошептал Северус, – только не наделай глупостей… – и он кончил с низким удивленным стоном, и теплая пульсация внутри Гарри послала его самого за грань.
А потом они просто лежали обнявшись, не обращая внимания на мокрые пятна.
– Пожалуйста, не делай глупостей, – повторил Северус, когда сумел совладать со своим голосом. – Твой безголовый крестный постоянно находит неприятности себе на задницу. Если я узнаю, что он подвергает тебя опасности, я… – Северус вцепился в простыню. – А Люпин, – внезапно добавил он, поворачиваясь на кровати так, что Гарри оказался под ним. Теперь он глядел Гарри прямо в глаза. – Если Блэк вздумает притащить к вам своего дружка, держись от него подальше, слышишь?! Пообещай мне!
Гарри глядел на Северуса во все глаза. Его любовник действительно боялся, боялся за Гарри. По-видимому, воспоминания о давнем ужасе накладывались на его тревогу. Гарри хотел сказать, что профессор Люпин опасен только один раз в месяц, и что маловероятно, чтобы Сириус пригласил его на чашку чая именно в полнолуние, но решил просто молча кивнуть. Успокаивающе погладив Северуса по груди, он сказал:
– Обещаю. Но и ты тоже!
– А что я? Я все равно никуда отсюда не денусь, – горько сказал Северус. – Так что мне нет никакой нужды быть осторожным.
– Ну все равно, – возразил Гарри. Внезапно ему в голову пришла мысль: – А знаешь… – нерешительно начал он, – когда я приеду в Хогвартс… мы могли бы сделать вид, что относимся друг к другу лучше… перед остальными.
Северус с недоумением уставился на него.
– Ну, я не призываю тебя целоваться публично, – пробормотал Гарри, уже жалея, что завел этот разговор. – Просто… мы могли бы не грубить друг другу. А потом… ну, когда я закончу школу… тогда, может, они и не очень удивятся, узнав, что мы… – Гарри смущенно умолк. Теперь Северус смотрел на него так, словно у Гарри выросла вторая голова. – Я понимаю, что даже если мы… больше не будем ругаться, все равно все будут удивлены, что… но ведь мы можем не открывать наши отношения сразу… Хотя не знаю, сколько нам нужно ждать… два года? Полтора? – Гарри почувствовал, что краснеет. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы Северус понял, что он имеет в виду!
Но Северус только сдержанно пробормотал:
– Посмотрим.
Гарри рассерженно закусил губу. Почему он делает вид, что ничего не слышит? Неужели он хочет всю жизнь скрываться?
– Послушай, – настойчиво сказал Гарри. – Я хочу…
– Не говори. – Гарри нахмурился. Северус принялся поглаживать его по волосам, что немного его успокоило. – Не говори ничего, – повторил Северус, и Гарри даже показалось, что в его голосе звучала печаль. – Скажешь потом. Когда вернешься. У Гарри сдавило горло, и он кивнул. Пусть Северус ему не верит, но он докажет, что имеет в виду то, что сказал, когда вернется. Это только начало.
В половине четвертого Гарри не сделал ни малейшего движения, чтобы встать, и Северус ничего не сказал. В четыре часа они молча потянулись друг к другу и снова занялись любовью, а потом лежали до тех пор, пока часы на каминной полке не пробили пять. Положив голову на грудь Северуса, Гарри лежал и смотрел на колеблющиеся на стене тени и мечтал, чтобы стрелка часов перестала двигаться.
Через пять часов за ним должен прийти Сириус. Но вдруг за это время что-нибудь случится? Вдруг в Министерстве решат, что его дело еще не закончено? И отложат его освобождение еще на неделю? На день?..
Наконец Гарри прошептал:
– Сириус сказал, что если я захочу, то смогу прийти в Хогсмид. Я… из Хогсмида в Хогвартс есть потайной путь, – замолчав, Гарри закусил губу. Северус пробормотал что-то вроде: «Я так и знал». – Может… может, мы сможем встретиться? Ты же иногда ходишь в Хогсмид и…
– Может быть, – тихо сказал Северус. – А может быть ты и вправду должен… подумать, как и предложил Дамблдор. – Гарри открыл рот, чтобы еще раз высказать Северусу все, что он думает о его предложении, но Северус мягко приложил к его губам палец. – Подумай один месяц. Всего лишь один месяц. А потом я найду, как с тобой связаться.
– Ты сможешь слать мне записки? Также как здесь? – слегка успокоившись, предположил Гарри.
– Чары такого уровня не работают на большие расстояния, – покачал головой Северус. – Но я что-нибудь придумаю.
Гарри вспомнил то, что прочитал еще в марте в одном толстом и особенно пыльном томе, и у него внезапно зародилась идея.
– Я… я, кажется, слышал об одном зелье… – нервно начал он, – которое помогает двум людям разделять сны… – Северус резко поднял голову. – И я подумал… может, мы бы смогли… говорить таким образом? – с надеждой спросил Гарри. Конечно, в прошлый раз его зелье, связанное со сном, не подействовало, но кто знает, как будет на этот раз. Ведь сон – это идеальное средство коммуникации, и никто не сможет их на этом застать. В общем, на взгляд Гарри, идея была заслуживающей внимания.
– Где, черт возьми, ты мог об этом слышать? – подозрительно спросил Северус, и Гарри понял, что прокололся. Похоже, это зелье не могло быть ни в одной из книг, утвержденных программой Хогвартса. Придумав подходящее объяснение, он понадеялся, что его маленькая ложь никому не навредит:
– Гермиона как-то делала одну работу и получила допуск в…
– Я понял, – сухо сказал Северус. – Абсолютно все зелья, о которых она могла тебе рассказать, не просто ограничены к распространению, а запрещены – и по весьма веской причине. От их употребления люди сходят с ума. В общем, не забивай себе голову, я найду способ с тобой связаться. Если это в принципе возможно. – Северус взглянул на часы, и Гарри понял, что просто не сможет услышать эти слова от него.
– Мне пора идти, – прошептал Гарри.
Одно бесконечно долгое мгновение они смотрели друг на друга. Гарри не мог придумать, что ему еще сказать. Он наклонился и крепко поцеловал Северуса в губы, а потом слез с кровати и надел пижаму.
– Пока, – умудрился выдавить он, надевая мантию, а потом бросился из комнаты, пока искушение остаться не стало непреодолимым. И Северус не стал его задерживать.
* * *
Верный своему слову, Сириус пришел ровно в десять утра. Так как хогвартский экспресс отправлялся только в полдень, Рон с Гермионой пошли провожать Гарри во двор замка, чтобы напоследок повидаться с Сириусом. Одной рукой Гарри тащил за собой сундук, в другой нес «Всполох». На голубом небе не было ни облачка.
– Мы будем тебе писать, Гарри! – обещала Гермиона. – А он разрешил тебе приехать в Нору?
– Да, – сказал Гарри. – Я тоже буду вам писать! – Он отогнал мысли о зачарованных письмах, до сих пор лежащих на дне его сундука.
– Только попробуй не написать! – отозвался Рон. – Даю тебе неделю на обустройство. Я скажу Джорджу, что ты уехал. У тебя же не было времени ему сообщить?
– А, да. Спасибо! – за все это время Гарри ни разу не подумал о Джордже. – Я попытаюсь выбраться в Хогсмид, так что мы, вполне вероятно, еще встретимся.
– Может, мы тоже сможем тебя увидеть! – с энтузиазмом воскликнула Гермиона. – Можно ведь договориться заранее! Этим летом я никуда не уезжаю, а последние две недели проведу у Рона.
При этих словах Рон просиял. Гарри едва сдержался, чтобы не хмыкнуть.
Во дворе во всю сияло солнце, отражаясь в капельках росы. Сириус уже был там и широко улыбнулся, завидев Гарри.
– Все готово, – сказал он, глядя только на Гарри, словно ни Рона, ни Гермионы с ним не было. – По крайней мере, я сделал все, что мог. Конечно, можно еще немножко убраться, но это не проблема. Рядом с домиком чудесный пруд, в котором можно купаться или ловить рыбу, а в окрестностях можно гулять – там даже есть роща, до нее можно дойти пешком. В вашем Йоркшире ты такого наверняка не встречал. А еще там есть деревня…
– Привет, Сириус, – Сириус горел таким неподдельным энтузиазмом, что Гарри невольно улыбнулся.
– Ой, – увлекшийся Сириус вернулся, наконец, на землю и смутился, увидев Рона и Гермиону. – Привет!
– Привет! – ничуть не обидевшись, Рон широко улыбнулся.
– Доброе утро, – благовоспитанно поздоровалась Гермиона.
Больше сказать было нечего. Все четверо смущенно стояли, глядя друг на друга, пока внимание Гарри не привлекло что-то красное, мелькнувшее на краю его зрения. Это оказалась сияющая мантия Дамблдора, направляющегося прямо к ним. В руках директора Хогвартса была пустая коробка от скотча, которую он передал Сириусу.
– Ваш порт-ключ, молодые люди, – сообщил он. – Пользуясь представившейся возможностью, хотел бы пожелать вам всем приятного летнего отдыха!
– Спасибо вам огромное за все! – с чувством сказал Сириус.
– Да, – механически ответил Гарри. И зная, что все ждут от него ответной благодарности, он добавил: – Спасибо.
– Всегда пожалуйста, – Дамблдор, внимательно поглядел на Гарри поверх своих очков-полумесяцев. – Надеюсь, вы приятно проведете время.
– Обязательно, – пробормотал Гарри.
– Так же, как и я, – жизнерадостно отозвался Дамблдор. – А теперь, Гарри… порт-ключ активируется буквально через минуту, так что возьми его… замечательно!
– Пока, Гарри! – сказал Рон, обнимая Гермиону за талию.
– Хорошего отдыха! – пожелала Гермиона, помахав им рукой.
– Пять… четыре… – принялся шепотом отсчитывать Сириус.
Гарри почувствовал знакомое покалывание в затылке. Повинуясь импульсу, он резко обернулся, чудом не отпустив порт-ключ.
– Три… два…
В окне на восточной стороне двора, почти скрытой густой тенью, стоял Северус. Он поднял руку, словно прощаясь с Гарри …
– …один!
Резкий рывок в области живота, и земля исчезла у него из-под ног. Мир вокруг завертелся и исчез в оглушительном реве ветра. И последним, что видел Гарри, были черные глаза Северуса.
Конец
____
То ли мороком, то ль колдовством
Зародилось во мне это чувство,
Слабой искрой в остывшей золе,
То, что было неведомо мне.
И когда оно в сердце моем
Разрослось, я уже не помню,
Но теперь оно с каждым днем
Только глубже пускает корни.
Ветви тянутся к небесам,
Звезды падают в наши ладони,
Ветер верно хранит наш сон,
Шелестя в шелковистой кроне.
И под сенью этого древа
Мы с тобой засыпаем вместе,
И шепчут уста в унисон
О любви волшебную песню.
* * *
Может мечта Сириуса исполнилась и не совсем так, как он бы этого хотел: на протяжении всего пира большая часть учеников не сводила с него глаз. О нем шептались и на него указывали пальцами, но Сириус, казалось, ничего не замечал. Он сидел между Флитвиком и Хагридом, и втроем они образовали своеобразную живую «лестницу». Гарри не мог не заметить, что Сириус ужасно много ел.
Гарри же кусок не лез в горло. Северус сидел на другом конце учительского стола, разглядывая Сириуса сквозь полуприкрытые веки, и его лицо абсолютно ничего не выражало. И Гарри прекрасно понимал, что это означает – в любой момент Северус мог взорваться. Уж лучше бы Северус смотрел на него с ненавистью. Гарри уныло глядел в свою тарелку, нервно закусив губу и размазывая по тарелке картошку. Ему уже было все равно, кто его может увидеть – сегодня вечером он должен быть в подземельях.
– Ты рад, Гарри? – нерешительно спросила Гермиона. Гарри поднял голову. И она, и Рон смотрели на него с некоторой опаской. – Ты не должен будешь возвращаться к Дурслям, и тебе не придется сидеть все лето в Хогвартсе…
– Конечно, рад, – Гарри заставил себя улыбнуться. – Это здорово!
Рон с облегчением рассмеялся.
– Уж наверняка! Просто ты сегодня какой-то тихий…
– Все в порядке, я просто задумался.
– Этот год был каким-то сумасшедшим, – вступил в разговор Дин Томас. – Сначала статьи в «Пророке», потом этот… бал, и, наконец, Невилл с Малфоем…
– Как ты можешь так говорить! Бал был чудесным! – возмутилась Лаванда Браун, негодующе поглядев на него.
– Да, конечно, – быстро согласился Дин. – Я просто имел в виду, что это было значительное событие!
– То, что исключили Малфоя, тоже вовсе неплохо! – вставил Рон. – И Сами-Знаете-Кто никак себя не проявил. – Подумав, Рон нахмурился. – Да и в прошлом году тоже… что бы это значило…
«Думаешь, мне от этого легче?» Гарри опять с болью вспомнил о Северусе. Впрочем, Рон был прав: Малфоя и Невилла ему хватило и без всякого Волдеморта. Кроме того, сегодня ему предстоял тяжелый разговор с Северусом, который Гарри без колебаний променял бы на встречу с тремя Темными лордами. Ощутив знакомое покалывание в затылке, Гарри только ниже опустил голову.
В этом году прощальный пир был не такой радостный, как в предыдущих. Кубок факультетов перешел Рэйвенкло по дефолту: после потери Гриффиндором всех баллов и неудачного стечения обстоятельств для других факультетов. Поэтому мало кто разделял энтузиазм победителей. Но Чо была довольна, и ради нее Гарри старательно хлопал в ладоши. За учительским столом Мак-Гонагалл с кислой миной пожала руку Флитвику и села рядом с Флер. Та нежно ей улыбнулась и ободряюще похлопала по руке. И Мак-Гонагалл улыбнулась ей в ответ.
Под конец пира Сириус подошел к гриффиндорскому столу поздороваться с Роном и Гермионой, а также познакомиться с другими друзьями Гарри. Он пожал руку восхищенным Дину и Шеймусу и вежливо спросил про Косолапуса. А затем Гарри проводил его до выхода, по пути Сириус рассказал ему план действий. Прощальный пир был еще не закончен, так что у них было несколько минут, чтобы поговорить наедине.
– Я переночую в коттедже, – сказал он. – Еще раз все осмотрю и вернусь за тобой завтра утром. У тебя много вещей? Там две комнаты, и обе они довольно маленькие.
– У меня почти ничего нет, – сказал Гарри, чьи вещи полностью помещались в его сундуке. – Не думаю, что это будет проблемой. Ты меня знаешь, я вполне могу уместиться в чулане под лестницей, – он слабо улыбнулся. Но, судя по хмурому взгляду, Сириус не нашел это смешным. Он явно хотел что-то сказать, а Гарри случайно поднял голову, и его сердце остановилось. Прямо к ним направлялся бледный Северус в своей развевающейся черной мантии.
Увидев его, Сириус распрямил плечи.
– Снейп, – ровно сказал он и кивнул. Сердце Гарри забилось с удвоенной скоростью. Он сунул в карманы задрожавшие руки.
Не отвечая, Северус некоторое время молча смотрел на Сириуса. Затем он повернулся к Гарри, но Сириус сделал шаг и встал между ними, с подозрением глядя на него. В глазах Северуса плеснулась такая ярость, что Гарри вздрогнул. Одно ужасное мгновение он боялся, что Северус потянется за своей палочкой и проклянет Сириуса прямо здесь, в коридоре.
Гарри тихонько шагнул вперед, умоляюще глядя на Северуса. Северус перевел на него взгляд, и ярость, горевшая в его глазах, казалось, утихла, а поза стала менее напряженной. Повернувшись к Сириусу, он едко выплюнул:
– Поттер, пока вас не заслонил своей мужественной грудью ваш крестный пес, я собирался довести до вашего сведения, что вы оставили в моем кабинете реферат. Если вы хотите узнать мое мнение по поводу того, насколько бездарно было потрачено ваше время, вы можете зайти и забрать его сегодня вечером. Думаю, вам это в любом случае не повредит.
За прошедший месяц Гарри не написал ни одного реферата по зельям, но, естественно, Сириус этого не знал. Гарри кивнул. Скоро закончится пир, и в коридор выйдет половина Хогвартса. Им вовсе незачем привлекать лишнее внимание. Вспомнив, как часто Рон мечтал о том, чтобы Сириус напал на Снейпа, Гарри покрылся холодным потом.
– Насколько я понял, Гарри очень хорошо закончил учебный год, – миролюбиво сказал Сириус. – Не понимаю, зачем ему знать твое мнение о чем бы то ни было.
Гарри поморщился, от всей души мечтая провалиться сквозь землю – нет, чтобы Сириус провалился сквозь землю. Лицо Северуса порозовело от ярости.
– Не могу сказать, что хоть сколько-нибудь скучал по тебе, Блэк, – выплюнул он. – Или по Люпину. Ну и как твой единственный выживший друг? Или ты уже успел завести знакомство с какими-нибудь еще монстрами?
– Я зайду за рефератом, профессор, – быстро вставил Гарри. – Сегодня вечером.
– «Мой единственный выживший друг» – это на одного больше, чем есть у тебя, – сказал Сириус, сжимая кулаки. – И он стоит десяти таких как ты. А что до монстров, мне достаточно посмотреть на твою левую руку, чтобы знать, с кем сравнивать всех моих знакомых.
Наступила полная тишина. Лицо Северуса стало еще бледнее, чем было, а ярость в его глазах грозила вылиться в нечто неотвратимое. Не думая, что он делает, Гарри схватил Сириуса за рукав.
– Спасибо, профессор! – быстро пробормотал он, таща Сириуса за собой. – Я спущусь к вам позже. А сейчас мы должны идти.
Сириус кивнул, идя так, чтобы закрыть Гарри от Снейпа, но Северус стоял на том же месте. Кажется, от ярости он потерял дар речи. Гарри чувствовал слабость в коленях и боялся, что они вот-вот его подведут, но его страхи были напрасными, он почти умудрился дотолкать Сириуса до лестницы.
– Пойдем, Сириус, – прошептал он, все это время умоляюще глядя на Северуса. – Сейчас пир закончится, и все выйдут из большого зала, давай не будем нарываться на скандал, ладно?
Сириус опять кивнул, а Северус, резко развернувшись на каблуках, гордо устремился прочь. Как только он скрылся из вида, Сириус отвернулся и позволил вести себя дальше.
– Некоторые вещи никогда не меняются, – пробормотал он. – Помнишь, что я говорил вам два года назад? О том, что человек познается в том, как он относится к людям, ниже его по положению?
– Э-э… да, – ответил Гарри, чувствуя неприятную тяжесть в желудке. Он не хотел говорить об этом, не хотел обсуждать Северуса с Сириусом. Это все только осложняло. – Ты сказал…
– Что это одна из причин, по которым я всегда терпеть не мог Снейпа, – как ни в чем не бывало продолжал Сириус, не замечая состояния Гарри. – Я знаю, что это не правильно с моей стороны так отзываться о твоем преподавателе, но мне все равно! Он ни во что не ставит людей, которые слабее него, но когда он сталкивается с теми, кто сильнее, как Волдеморт или даже Дамблдор, то тотчас же начинает пресмыкаться, как и все остальные! А после этого идет и издевается над ни в чем не повинными детьми!
Гарри почувствовал, что не может сглотнуть комок в горле. Да, Северус действительно издевался над своими учениками – и даже Гарри не мог этого отрицать. Ему это не нравилось, но, вместе с тем, Гарри не мог этого изменить, он мог всего лишь сделать так, чтобы Северус не издевался над ним. Но Гарри не думал, что Сириус был на сто процентов прав: шпионить за Волдемортом, если знаешь, что в любой момент можешь быть убит или замучен до смерти, требовало большего, нежели «пресмыкания» перед теми, кто сильнее. Гарри вообще считал, что все это время Северус пытался искупить совершенные в прошлом ошибки. Хотя Сириусу этого знать не стоило.
– Посмотри, как он с тобой разговаривает! – тем временем продолжал Сириус. – В прошлом году ты спас его бесполезную шкуру…
И Гарри понял, что больше не выдержит ни одного дурного слова о Северусе:
– Я больше не хочу о нем говорить! – выпалил о. – Пожалуйста, давай сменим тему?
Сириус посмотрел на Гарри так, словно только сейчас увидел.
– Ты прав, – он виновато улыбнулся. – Извини. Зачем мы говорим о каком-то Снейпе? Когда у нас впереди целое лето вдвоем? Я не хотел на этом останавливаться…
Они подошли к портрету, закрывающему вход в гриффиндорскую гостиную.
– Пароль? – вежливо поинтересовалась Полная леди.
– "Гелиотроп", – ответил Гарри, и дверь распахнулась, открывая вход. Когда Сириус проходил мимо, Полная леди, прищурившись, сказала:
– А вы, молодой человек, кажитесь мне очень знакомым…
– Правда? – спросил Сириус и быстро шмыгнул внутрь. Когда дверь за ним закрылась, он пробормотал:
– Представляешь, мне до сих пор стыдно за то, что я ее порезал. Должно быть, я тогда выжил из ума…
– Да, ты сильно напугал ее, – согласился Гарри, у него до сих пор дрожали руки, и ему хотелось хоть немного отплатить Сириусу за окончательно испорченный вечер. Но смущение Сириуса уже прошло. Обернувшись к Гарри, он радостно потер руки, хотя в его широкой улыбке промелькнула неуверенность.
– Итак… я заеду за тобой завтра утром? В десять?
– Здорово, – Гарри призвал на помощь все свое самообладание, чтобы выжать из себя подобие улыбки.
– Я тоже немного нервничаю, – признался Сириус, неправильно истолковав реакцию Гарри. – Но я думаю… думаю, все будет в порядке. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был счастлив! И… – смешавшись, Сириус покраснел и замолк. – Ну, я думаю, ты это знаешь, – хрипло закончил он.
«К сожалению, это не в твоих силах», – подумал Гарри, но сказал всего лишь: – Я знаю, Сириус. Все будет замечательно. Тогда… до завтра?
С облегчением улыбнувшись, Сириус кивнул и вытащил из кармана немного дымолетного порошка.
– Коттедж Эльсинор! – сказал он ревущему пламени, прежде чем оно унесло его в путешествие по каминной сети. Поежившись, Гарри подумал, что это за место, если любой, знающий его название, может попасть туда прямо из гриффиндорской гостиной. Хотя, может быть, Дамблдор устроил переход только на этот вечер.
При мысли о Дамблдоре Гарри почувствовал тяжесть в желудке. «Не спеши и все обдумай». Что обдумай? Свое будущее, как предлагал Сириус. Отношения с Северусом? В эту минуту единственное, чего Гарри хотел, это быть с Северусом и быть с ним сейчас, а не в каком-то неопределенном будущем… Его размышления разрушил топот, доносящийся из-за двери, вскоре сменившийся оглушительным шумом, когда в гостиную ввалилась оживленная толпа гриффиндорцев. Увидев, что Гарри уже один, толпа издала единый разочарованный вздох.
– Он уже ушел? – спросил вошедший со всеми Рон. Гарри заметил, что он держит Гермиону за руку. Скользнув взглядом по их переплетенным пальцам, Гарри отвернулся к камину.
– Он заедет за мной завтра, – сказал он.
* * *
Даже после полуночи шум и не думал стихать. Гарри сидел в гостиной, прислушиваясь к веселой болтовне и отчаянно мечтал оказаться где-нибудь в другом месте. Рон и Гермиона, единственные, кто мог заметить его душевное состояние, не обращали на него ровным счетом никакого внимания, целиком поглощенные друг другом. Гарри сидел вместе с Дином и Шеймусом и притворялся, что участвует в обсуждении Яблоневых стрел. Он старался не смотреть на часы каждые пять минут. Он почти потерял надежду, что этот вечер когда-нибудь закончится.
В полночь все наконец-то принялись расходиться по своим спальням. Гарри послушно поднялся вслед за Роном, Дином и Шеймусом и сразу же переоделся в пижаму, сказав, что очень устал и спит на ходу. А затем лежал за задернутым балдахином и чутко прислушивался к шепоту и осторожным шагам снаружи. Где-то через час они наконец угомонились и принялись разбирать кровати и переодеваться. Казалось, прошло уже несколько часов, прежде чем он услышал ровное дыхание. Еще через двадцать минут Рон безмятежно захрапел – ну еще бы, ведь он может переписываться с Гермионой, сколько его душа пожелает. Выждать еще пять минут – просто на всякий случай… Ведь не может быть, чтобы его поймали именно в эту ночь…Когда его терпение окончательно иссякло, Гарри вытянул из-под матраса мантию-невидимку – кстати, нужно не забыть положить ее в сундук завтра утром – и выскользнул из постели. Он осторожно прокрался вниз по лестнице, через гостиную, мимо посапывающей Полной дамы и далее по притихшему замку – путь до подземелий еще никогда не казался ему настолько длинным. Но наконец он стоял перед заветной дверью и шептал пароль, в ответ на который дверь бесшумно отворилась.
Северус нетерпеливо расхаживал по комнате. Очевидно, долгое ожидание вовсе не пошло ему на пользу: при виде Гарри его глаза недобро сверкнули, а губы скривились в подобие издевательской улыбки. Похоже, он собирался сказать что-то едкое, но Гарри просто не мог ему этого позволить. Сбросив плащ, он крикнул: – Нет, пожалуйста, не надо! – и, бросившись через комнату, обнял Северуса с такой силой, что тот невольно сделал шаг назад и чуть не упал на пол. Несколько мгновений в комнате стояла напряженная тишина. Гарри вцепился в Северуса как клещ и, уткнувшись лицом ему в грудь, ни за что не хотел разжимать руки. Острая пуговица сильно впечаталась ему в щеку. Дыхание Северуса вырывалось резкими всхлипами, сквозь черную мантию Гарри слышал, как колотится его сердца. А потом Северус издал глубокий полувздох-полустон и, положив щеку на макушку Гарри, наконец его обнял. От облегчения у Гарри подкосились ноги – ведь это была их последняя ночь вместе, какое счастье, что не придется провести ее в бесполезных пререканиях.
– Прости меня, – прошептал он. – Но я не хочу уезжать. Не хочу!
– Когда Дамблдор сказал… – сдавленно пробормотал Северус. – Когда он сказал, что ты… он уже должен был знать…
– Он хотел, чтобы я «подумал», – с горечью сказал Гарри. Почувствовав, как мгновенно напрягся в его руках Северус, Гарри понял, что совершил ошибку.
– «Подумал»? – ровно спросил Северус, отступив на шаг.
Гарри закусил губу, ему очень хотелось, чтобы Северус снова его обнял, но он не желал выглядеть в его глазах как ребенок.
– Так он сказал. Что я должен подумать. Но не сказал, о чем именно…
– Это и так ясно, – Губы Северуса сжались в тонкую линию. Гарри показалось, что в черных глазах мелькнул страх, и от этого в его сердце больно кольнуло.
– Я буду тебе писать! – с отчаянием воскликнул он. – Я что-нибудь придумаю! Я скажу Сириусу, что пишу Джорджу! Он ни о чем не узнает…
– Гарри…
– Когда я буду уверен, что это безопасно, я обязательно тебе напишу, и ты сможешь послать мне ответ…
– Гарри. Тебе нельзя слать мне письма. По крайней мере, с Хедвиг. И я не смогу послать тебе письмо с незнакомой совой – Блэк немедленно что-то заподозрит. Это просто неразумно, – Северус говорил с уверенностью в голосе, но его выдавал взгляд. Гарри казалось, что между ними внезапно разверзлась пропасть, и эта пропасть теперь с каждой секундой разрастается все больше и больше. И Сириус не имел к этой пропасти ни малейшего отношения.
– Я вернусь, – прошептал он. – Это… всего на три месяца… – еще не закончив, он понял, что три месяца прозвучало почти как навсегда. В эту минуту он остро пожалел, что согласился уехать, ему нужно было найти предлог, чтобы остаться, любой предлог, чтобы провести лето в Хогвартсе. Гарри попытался улыбнуться, но не смог. – Я буду повторять зелья и думать о тебе каждый день.
Северус промолчал, но в следующее мгновение Гарри оказался в сокрушительных объятьях. Он глубоко вздохнул запах Северуса, впитывая его тепло, и ему показалось, что он просто этого не вынесет. – Может, все еще можно изменить? – в отчаянии пробормотал он. – Я могу сказать, что боюсь ехать неизвестно куда. Что хочу остаться здесь…
Северус горько рассмеялся.
– Неужели ты не понимаешь, Гарри, что на все воля Дамблдора? И если он так решил, то ты уедешь – хочешь ты этого или нет. И он позаботился о твоей безопасности, можешь в этом не сомневаться.
– Откуда ты знаешь? – Гарри недоуменно посмотрел на него.
– Потому что, – рявкнул Северус, – он сам мне это сказал! Как только я услышал, что Блэк в Хогвартсе, я тут же пошел к нему…
– И ты спрашивал его о моей безопасности? – Гарри почувствовал теплую волну, зарождавшуюся в его груди, несмотря на ужасные события прошедшего дня.
– Да, – сказал Северус, отводя глаза.
Некоторое время они молча стояли в объятиях друг друга. Гарри слышал, как тикают часы на каминной полке, отмечая стремительно ускользающие от них мгновения.
– У нас мало времени, – прошептал он и поцеловал Северуса в щеку. – Ты хочешь?..
Северус крепко поцеловал его в губы.
– Да. Как ты… – он помедлил. – После прошлой ночи?
– Да, – пробормотал Гарри, потянувшись за еще одним поцелуем. – Все в порядке. – Гарри хотел, чтобы его тело напоминало об этом вечере завтра, когда он будет сидеть, запертый в крошечном коттедже с Сириусом, за многие мили отсюда.
Не размыкая объятий, они дошли до кровати. Но как же все отличалось от его настроения прошлой ночью! Гарри не мог поверить, что всего двадцать четыре часа назад он был самым счастливым человеком на свете. Но он не хотел всю ночь думать о том, какие жестокие шутки играет порой судьба, он хотел запомнить то, что сейчас произойдет. Хотел помнить каждое прикосновения Северуса, но не мог отделаться, как ни старался, от затопившей его печали. Это было и больно и прекрасно одновременно – чувствовать сводящие с ума прикосновения и знать, что все скоро закончится. Поцеловав Северуса в плечо, Гарри подумал о том, что любит его больше всего на свете.
– Я вернусь, – прошептал он. – Я обязательно вернусь!
И он не имел в виду, что снова приедет в Хогвартс. И, хоть Северус ничего ему не ответил, Гарри перехватил его раненый взгляд.
– Ради бога, – прошептал Северус, – только не наделай глупостей… – и он кончил с низким удивленным стоном, и теплая пульсация внутри Гарри послала его самого за грань.
А потом они просто лежали обнявшись, не обращая внимания на мокрые пятна.
– Пожалуйста, не делай глупостей, – повторил Северус, когда сумел совладать со своим голосом. – Твой безголовый крестный постоянно находит неприятности себе на задницу. Если я узнаю, что он подвергает тебя опасности, я… – Северус вцепился в простыню. – А Люпин, – внезапно добавил он, поворачиваясь на кровати так, что Гарри оказался под ним. Теперь он глядел Гарри прямо в глаза. – Если Блэк вздумает притащить к вам своего дружка, держись от него подальше, слышишь?! Пообещай мне!
Гарри глядел на Северуса во все глаза. Его любовник действительно боялся, боялся за Гарри. По-видимому, воспоминания о давнем ужасе накладывались на его тревогу. Гарри хотел сказать, что профессор Люпин опасен только один раз в месяц, и что маловероятно, чтобы Сириус пригласил его на чашку чая именно в полнолуние, но решил просто молча кивнуть. Успокаивающе погладив Северуса по груди, он сказал:
– Обещаю. Но и ты тоже!
– А что я? Я все равно никуда отсюда не денусь, – горько сказал Северус. – Так что мне нет никакой нужды быть осторожным.
– Ну все равно, – возразил Гарри. Внезапно ему в голову пришла мысль: – А знаешь… – нерешительно начал он, – когда я приеду в Хогвартс… мы могли бы сделать вид, что относимся друг к другу лучше… перед остальными.
Северус с недоумением уставился на него.
– Ну, я не призываю тебя целоваться публично, – пробормотал Гарри, уже жалея, что завел этот разговор. – Просто… мы могли бы не грубить друг другу. А потом… ну, когда я закончу школу… тогда, может, они и не очень удивятся, узнав, что мы… – Гарри смущенно умолк. Теперь Северус смотрел на него так, словно у Гарри выросла вторая голова. – Я понимаю, что даже если мы… больше не будем ругаться, все равно все будут удивлены, что… но ведь мы можем не открывать наши отношения сразу… Хотя не знаю, сколько нам нужно ждать… два года? Полтора? – Гарри почувствовал, что краснеет. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы Северус понял, что он имеет в виду!
Но Северус только сдержанно пробормотал:
– Посмотрим.
Гарри рассерженно закусил губу. Почему он делает вид, что ничего не слышит? Неужели он хочет всю жизнь скрываться?
– Послушай, – настойчиво сказал Гарри. – Я хочу…
– Не говори. – Гарри нахмурился. Северус принялся поглаживать его по волосам, что немного его успокоило. – Не говори ничего, – повторил Северус, и Гарри даже показалось, что в его голосе звучала печаль. – Скажешь потом. Когда вернешься. У Гарри сдавило горло, и он кивнул. Пусть Северус ему не верит, но он докажет, что имеет в виду то, что сказал, когда вернется. Это только начало.
В половине четвертого Гарри не сделал ни малейшего движения, чтобы встать, и Северус ничего не сказал. В четыре часа они молча потянулись друг к другу и снова занялись любовью, а потом лежали до тех пор, пока часы на каминной полке не пробили пять. Положив голову на грудь Северуса, Гарри лежал и смотрел на колеблющиеся на стене тени и мечтал, чтобы стрелка часов перестала двигаться.
Через пять часов за ним должен прийти Сириус. Но вдруг за это время что-нибудь случится? Вдруг в Министерстве решат, что его дело еще не закончено? И отложат его освобождение еще на неделю? На день?..
Наконец Гарри прошептал:
– Сириус сказал, что если я захочу, то смогу прийти в Хогсмид. Я… из Хогсмида в Хогвартс есть потайной путь, – замолчав, Гарри закусил губу. Северус пробормотал что-то вроде: «Я так и знал». – Может… может, мы сможем встретиться? Ты же иногда ходишь в Хогсмид и…
– Может быть, – тихо сказал Северус. – А может быть ты и вправду должен… подумать, как и предложил Дамблдор. – Гарри открыл рот, чтобы еще раз высказать Северусу все, что он думает о его предложении, но Северус мягко приложил к его губам палец. – Подумай один месяц. Всего лишь один месяц. А потом я найду, как с тобой связаться.
– Ты сможешь слать мне записки? Также как здесь? – слегка успокоившись, предположил Гарри.
– Чары такого уровня не работают на большие расстояния, – покачал головой Северус. – Но я что-нибудь придумаю.
Гарри вспомнил то, что прочитал еще в марте в одном толстом и особенно пыльном томе, и у него внезапно зародилась идея.
– Я… я, кажется, слышал об одном зелье… – нервно начал он, – которое помогает двум людям разделять сны… – Северус резко поднял голову. – И я подумал… может, мы бы смогли… говорить таким образом? – с надеждой спросил Гарри. Конечно, в прошлый раз его зелье, связанное со сном, не подействовало, но кто знает, как будет на этот раз. Ведь сон – это идеальное средство коммуникации, и никто не сможет их на этом застать. В общем, на взгляд Гарри, идея была заслуживающей внимания.
– Где, черт возьми, ты мог об этом слышать? – подозрительно спросил Северус, и Гарри понял, что прокололся. Похоже, это зелье не могло быть ни в одной из книг, утвержденных программой Хогвартса. Придумав подходящее объяснение, он понадеялся, что его маленькая ложь никому не навредит:
– Гермиона как-то делала одну работу и получила допуск в…
– Я понял, – сухо сказал Северус. – Абсолютно все зелья, о которых она могла тебе рассказать, не просто ограничены к распространению, а запрещены – и по весьма веской причине. От их употребления люди сходят с ума. В общем, не забивай себе голову, я найду способ с тобой связаться. Если это в принципе возможно. – Северус взглянул на часы, и Гарри понял, что просто не сможет услышать эти слова от него.
– Мне пора идти, – прошептал Гарри.
Одно бесконечно долгое мгновение они смотрели друг на друга. Гарри не мог придумать, что ему еще сказать. Он наклонился и крепко поцеловал Северуса в губы, а потом слез с кровати и надел пижаму.
– Пока, – умудрился выдавить он, надевая мантию, а потом бросился из комнаты, пока искушение остаться не стало непреодолимым. И Северус не стал его задерживать.
* * *
Верный своему слову, Сириус пришел ровно в десять утра. Так как хогвартский экспресс отправлялся только в полдень, Рон с Гермионой пошли провожать Гарри во двор замка, чтобы напоследок повидаться с Сириусом. Одной рукой Гарри тащил за собой сундук, в другой нес «Всполох». На голубом небе не было ни облачка.
– Мы будем тебе писать, Гарри! – обещала Гермиона. – А он разрешил тебе приехать в Нору?
– Да, – сказал Гарри. – Я тоже буду вам писать! – Он отогнал мысли о зачарованных письмах, до сих пор лежащих на дне его сундука.
– Только попробуй не написать! – отозвался Рон. – Даю тебе неделю на обустройство. Я скажу Джорджу, что ты уехал. У тебя же не было времени ему сообщить?
– А, да. Спасибо! – за все это время Гарри ни разу не подумал о Джордже. – Я попытаюсь выбраться в Хогсмид, так что мы, вполне вероятно, еще встретимся.
– Может, мы тоже сможем тебя увидеть! – с энтузиазмом воскликнула Гермиона. – Можно ведь договориться заранее! Этим летом я никуда не уезжаю, а последние две недели проведу у Рона.
При этих словах Рон просиял. Гарри едва сдержался, чтобы не хмыкнуть.
Во дворе во всю сияло солнце, отражаясь в капельках росы. Сириус уже был там и широко улыбнулся, завидев Гарри.
– Все готово, – сказал он, глядя только на Гарри, словно ни Рона, ни Гермионы с ним не было. – По крайней мере, я сделал все, что мог. Конечно, можно еще немножко убраться, но это не проблема. Рядом с домиком чудесный пруд, в котором можно купаться или ловить рыбу, а в окрестностях можно гулять – там даже есть роща, до нее можно дойти пешком. В вашем Йоркшире ты такого наверняка не встречал. А еще там есть деревня…
– Привет, Сириус, – Сириус горел таким неподдельным энтузиазмом, что Гарри невольно улыбнулся.
– Ой, – увлекшийся Сириус вернулся, наконец, на землю и смутился, увидев Рона и Гермиону. – Привет!
– Привет! – ничуть не обидевшись, Рон широко улыбнулся.
– Доброе утро, – благовоспитанно поздоровалась Гермиона.
Больше сказать было нечего. Все четверо смущенно стояли, глядя друг на друга, пока внимание Гарри не привлекло что-то красное, мелькнувшее на краю его зрения. Это оказалась сияющая мантия Дамблдора, направляющегося прямо к ним. В руках директора Хогвартса была пустая коробка от скотча, которую он передал Сириусу.
– Ваш порт-ключ, молодые люди, – сообщил он. – Пользуясь представившейся возможностью, хотел бы пожелать вам всем приятного летнего отдыха!
– Спасибо вам огромное за все! – с чувством сказал Сириус.
– Да, – механически ответил Гарри. И зная, что все ждут от него ответной благодарности, он добавил: – Спасибо.
– Всегда пожалуйста, – Дамблдор, внимательно поглядел на Гарри поверх своих очков-полумесяцев. – Надеюсь, вы приятно проведете время.
– Обязательно, – пробормотал Гарри.
– Так же, как и я, – жизнерадостно отозвался Дамблдор. – А теперь, Гарри… порт-ключ активируется буквально через минуту, так что возьми его… замечательно!
– Пока, Гарри! – сказал Рон, обнимая Гермиону за талию.
– Хорошего отдыха! – пожелала Гермиона, помахав им рукой.
– Пять… четыре… – принялся шепотом отсчитывать Сириус.
Гарри почувствовал знакомое покалывание в затылке. Повинуясь импульсу, он резко обернулся, чудом не отпустив порт-ключ.
– Три… два…
В окне на восточной стороне двора, почти скрытой густой тенью, стоял Северус. Он поднял руку, словно прощаясь с Гарри …
– …один!
Резкий рывок в области живота, и земля исчезла у него из-под ног. Мир вокруг завертелся и исчез в оглушительном реве ветра. И последним, что видел Гарри, были черные глаза Северуса.
Конец
____
То ли мороком, то ль колдовством
Зародилось во мне это чувство,
Слабой искрой в остывшей золе,
То, что было неведомо мне.
И когда оно в сердце моем
Разрослось, я уже не помню,
Но теперь оно с каждым днем
Только глубже пускает корни.
Ветви тянутся к небесам,
Звезды падают в наши ладони,
Ветер верно хранит наш сон,
Шелестя в шелковистой кроне.
И под сенью этого древа
Мы с тобой засыпаем вместе,
И шепчут уста в унисон
О любви волшебную песню.
читать дальшеГлава 21. Целое лето впереди
Новость об исключении Драко Малфоя из Хогвартса полностью затмило шумиху, вызванную покушением Невилла. И всю неделю (которая, кстати сказать, была экзаменационной) в школе только об этом и говорили. Похоже, после завтрака в воскресенье Малфой словно растворился в воздухе, а в понедельник утром не было даже его вещей. За завтраком Дамблдор сказал всего лишь:
– Я не имею права разглашать какие-либо подробности, связанные с исключением мистера Малфоя. Это конфиденциальная информация. Я глубоко сожалею о том, что случилось и искренне надеюсь, что подобного больше не повторится.
Гарри подозревал, что если бы не явное сожаление, сквозившее в его словах, весь гриффиндорский стол разразился бы рукоплесканиями, а так гриффиндорцы, как и все остальные факультеты, всего лишь принялись яростно обсуждать это сногсшибательное заявление, едва директор опустился на свое место.
Гарри рискнул бросить взгляд на слизеринский стол. Крэбб и Гойл, казалось, не понимали, что происходит, но так как это было их обычным состоянием, Гарри не увидел ничего нового. Панси Паркинсон безутешно всхлипывала, зарывшись в носом в салфетку. Но Гарри не мог не заметить, что большинство слизеринцев выжидательно поглядывали в сторону учительского стола, где сидел Северус. На их лицах была скорее растерянность и недоумение. После того как Северус невозмутимо кивнул, большинство вернулось к еде.
Гарри завороженно смотрел на разворачивающееся представление, пока при неловком движении боль в заднице не дала о себе знать. Сегодня он действительно с трудом мог сидеть. Задница болела уже утром, когда он проснулся в половине четвертого в постели Северуса. Тот заставил его проглотить какое-то совершенно чудовищное зелье, приглушившее боль, и вынудил пообещать, что тот выпьет его еще и перед завтраком. Но Гарри решил, что потерпеть боль лучше, чем мерзкое послевкусие, так что теперь ему приходилось нелегко. В кои то веки он был рад, что идет экзаменационная неделя и что на всем ее протяжении не ожидается никакого квиддича. Но все его неудобства того стоили!
Мне очень нравится... Каждый раз, когда Гарри вспоминал эти слова, ему хотелось петь, было очень жалко, что Северус наложил вето на занятия сексом до конца экзаменационной недели. Целой недели! Это было просто абсурдно с его стороны! Но Северус непреклонно стоял на своем, отвечая, что сейчас им обоим требуется концентрация, а кроме того, у них в распоряжении будет все лето. И Гарри не мог дождаться, когда же оно действительно будет! В общем, со всеми этими мыслями в его голове ему пришлось поднапрячься, чтобы сосредоточиться на текущем. Как ни странно, оказалось, что его усилия, затраченные на учебу в этом семестре, похоже, все-таки окупились. Гарри совершенно не боялся предстоящих экзаменов и был уверен, что неплохо их сдаст – хотя, может, и не лучшим по школе, но это не имело никакого значения. Ни оценки, ни попадание в какой-то дурацкий список. Значение имело только то, что он знал – а Гарри знал, зачем он учится и чему он хочет научиться. Жаль, что летом у него не будет возможности практиковаться в магии: он очень сомневался, что ради него отменят закон о применении магии несовершеннолетними. И Гарри не мог не удивляться, насколько нерационально использовал свой магический дар Малфой: столько усилий и все для того, чтобы обращаться хорьком!
Уж Гарри не собирался тратить драгоценное время на всякие глупости! И он потратит это время, чтобы научиться чему-нибудь полезному, благо запретная секция будет под рукой. А учитывая, что Хогвартс летом пустует... может быть... может быть ему удастся что-нибудь придумать. У него уже были кое-какие мысли по этому поводу.
Но Гарри вовсе не думал только об учебе! Он собирался ночевать в подземельях столько, сколько у него получится. Это не должно было быть проблемой – в конце концов, летом в Хогвартсе оставалось всего несколько учителей, а все ученики разъезжались по домам. Дамблдор наверняка сделает вид, что ничего не происходит, а скрыть это от Хагрида и вовсе не составит труда. К слову о Хагриде – Гарри мог бы помогать ему обходить прилегающие к Хогвартсу земли, кроме того, поле для квиддича будет в его полном распоряжении! А рядом находится Хогсмид, так что, возможно, Гарри даже смог бы навестить Рона... И это было бы просто чудесно! Впервые в жизни Гарри предстояли настоящие летние каникулы, и он никак не мог дождаться их наступления.
Разговоры о Малфое не затихали всю неделю, но Гарри заставил себя не обращать на это внимания. На его счастье, у Рона была Гермиона, заставлявшая его готовиться к экзаменам: тот был так счастлив, что Малфоя исключили из Хогвартса, что иногда просто выпадал из реальности и так и сидел, уставившись в пустоту с дурацкой улыбкой на лице. Но Гермиона бдительно следила, чтобы они оба не отвлекались, и возвращала Рона к учебнику. Грозно хмурясь, она украдкой гладила его по коленке, одновременно комментируя ошибки в конспектах Гарри. Втроем они умудрились повторить целую гору материала, так что, приступая к написанию тестов, Гарри удивлялся, насколько простыми были вопросы. Чары и забота о волшебных животных оказались проще пареной репы. Предсказания и история магии и в прежние времена не представляли для него никаких сложностей. Астрономия, гербология и трансфигурация прошли вполне успешно. Настоящим триумфом Гарри стал экзамен по ЗОТС. Он сумел с легкостью отразить каждое брошенное в него заклинание, и ни одному человеку в классе, даже Гермионе, не удалось отразить его. Сияющая Флер наградила его самой высшей отметкой.
Его успехи в зельеделии были гораздо скромнее, но даже тут Гарри умудрился сварить удлиняющее волосы зелье (основа которого использовалась также для приготовления множества других – и куда более интересных!) так, что у Северуса не было повода особо к нему придираться, а когда он проверил зелье на Роне, фамильная гордость всех Уизли мгновенно опустилась до земли красивыми волнистыми локонами. Все в классе засмеялись, а красный как рак Рон после весь день был вынужден терпеть то, что Дин обращался к нему не иначе как "Рональда".
На экзамене они работали по отдельности – Гарри с мстительным удовлетворением наблюдал за тем, как мрачная Панси Паркинсон каждым действием все больше портит свое зелье, и это зрелище не вызывало в нем ни малейшего сочувствия.
Лежа в кровати накануне последнего экзамена Гарри решил, что в целом он более чем доволен результатом. Он до сих пор не привык к мысли, что в чем-то превосходит Гермиону. Хоть та и делала вид, что очень за него рада, Гарри знал, что это ее задевало. Рон тайком похлопал его по спине. "Не сыпь ей соль на раны", прошептал он одними губами. И даже Мак-Гонагалл остановила его в коридоре, чтобы поздравить со значительно улучшившейся успеваемостью и похвалить за хорошую работу. И это тоже было приятно – даже если раньше Гарри и не придавал учебе уж очень большого значения.
Но самым лучшим было, конечно, то, что все это уже закончилось! Результаты станут известны через три дня (за это время учителя как раз успеют все проверить), а потом все отправятся домой, оставив Хогвартс в полном распоряжении Гарри. А пока их ожидают прогулки в Хогсмид, тренировки по квиддичу (Гарри уже оправился достаточно, чтобы с нетерпением их ожидать), а также прекрасная возможность подольше поваляться в постели... Чувствуя себя совершенно довольным жизнью, Гарри закрыл глаза.
Этой ночью ему снилось, что он куда-то бежит, он не знал, убегает ли он от кого-то или гонится за кем-то. Но осыпающийся песок не давал ему бежать быстро. Неожиданно он почувствовал под своими босыми ногами твердый асфальт – такой же, какой был в его начальной школе в Литтл Уингинге. Раскаленный асфальт мгновенно обжег его ступни, и Гарри закричал. Он побежал еще быстрее, хотя и не знал, куда именно: асфальт тянулся во всех направлениях, насколько хватало глаз. Потом Гарри оказался в комнате, уставленной зеркалами, окруженный миллионами Гарри, расходящимися во все стороны от него, и губы каждого из них были измазаны чем-то красным. И глядя на всех этих бесконечных Гарри, он удивился, почему у них вымазаны рты, а у него нет. Когда он перевел взгляд на землю (асфальт уже перестал быть обжигающим), то обнаружил у своих ног сосуд, до краев наполненный кровью. Кровь приятно мерцала в багровом свете. Наклонившись, Гарри поднял его. Ему так хотелось пить... и он выпил.
* * *
На следующее утро Малфой был, наконец, забыт: у обитателей Хогвартса появилась новая тема для разговоров. Передовица "Пророка" (авторства все того же Бенедиктуса Гриббла) гласила:
Кровавая кончина Пожирателей смерти!
Трое обладателей темной метки найдены мертвыми. Министр магии отрицает причастность Сами-Знаете-Кого.
Далее в статье излагалось, что двое неизвестных мужчин и одна женщина с черными метками на предплечьях были найдены мертвыми в доме, принадлежавшем одному из мужчин. Очевидно, они были найдены за обеденным столом. Самое ужасное заключалось в том, каким образом они умерли: грудная клетка каждого из них, казалось, была разворочена, а сердца исчезли. Далее Гриббл рассуждал на тему возможности одновременного использования раздирающего проклятия. Ко времени сдачи номера в печать Министерство магии не смогло найти ни одного подозреваемого, а Корнелиус Фадж сделал заявление, что это, скорее всего, какая-то злая мистификация, направленная на устрашение излишне доверчивых граждан.
– "Излишне доверчивых граждан"! – возмущалась Гермиона за завтраком. – Когда же Фадж признает, наконец, правду?! Уже два года как бесследно исчезают люди, а Министерство так и не объявило, что Волдеморт вернулся!
– Отец считает, что Фадж признает правду, только когда ад замерзнет! – с горечью сказал Рон. – Не понимаю, почему бы его просто не вышвырнуть! Куча людей в Министерстве возмущена его попытками замолчать ситуацию. А что думаешь ты, Гарри?
– Я бы получил гораздо большее удовольствие от завтрака, если бы не видел эту фотографию, – ответил Гарри. Хоть мертвецы и не двигались, а редактор умышленно размыл им лица, он все равно предпочел бы этого не видеть.
– Интересно, кто их убил? – продолжал Рон. – Неужели кто-нибудь из Министерства, сытый по горло ложью Фаджа, решил взять дело в свои руки?
– Их могли убить другие Пожиратели, – задумчиво сказала Гермиона. – Может, в их рядах тоже есть какие-то разногласия. Хотя для нас это даже хорошо, правда?
– Для нас хорошо все, что приводит к сокращению их количества, – сказал Гарри. – Мне не важно, каким образом это происходит.
– "Их числа", – поправила Гермиона и откинула назад волосы, неминуемо привлекая внимание Рона. – Эта статья... А еще результаты экзаменов... Теперь я точно не смогу съесть ни кусочка!
– Я уже готов, – сказал Гарри, делая последний глоток тыквенного сока. – Кто хочет сыграть в подрывного переводного дурака?
Гермиона выиграла партию, что заметно улучшило ее настроение (особенно после того, как она в подробностях разъяснила Гарри, почему именно он проиграл), так что остаток дня прошел в ни чем не омраченном ничегонеделаньи. Как ни странно, день пролетел практически незаметно, а на утро они прочитали имена убитых Пожирателей – Прунелла и Алоизиус Скропс и Майкл Рибет. Гарри никогда о них не слышал и решил позже спросить у Северуса. К тому времени все оценки должны были уже быть выставленными, а у его любовника – появиться свободное время.
Следующим утром "Пророк" по-прежнему не мог сообщить никакой дополнительной информации, за исключением того, что Министерство не желает разглашать подробности совершенного преступления до выяснения всех обстоятельств (заметка была в самом нижнем углу третьей страницы). Так что вечером Гарри настолько изнывал от любопытства, что, прокрадываясь в подземелья, почти не думал о сексе.
Как ни странно, Северус вовсе не горел желанием обсуждать случившееся.
– Да, я был с ними знаком, – сдержанно ответил он. – И некоторое время даже считал их своими друзьями. Я лично помогал Майклу Рибету с пятого по седьмой курсы в зельеделии, так как его руки росли из задницы, и он был очень мне благодарен. Ты это хотел услышать?
Гарри тяжело вздохнул. Они оба были до сих пор одеты – Северус предложил сыграть в шахматы. Может, это вина самого Гарри? Ведь едва он вошел, как сразу принялся бомбардировать Северуса вопросами... Может, стоило начать с поцелуев? Северус всегда более открыт после секса, но сейчас момент был безвозвратно упущен.
– Я знаю, как тебе неприятно говорить о своем прошлом, – осторожно начал он. – Но я ничего не знаю о том, каким ты был, – Гарри беспомощно развел руками.
Северус взял в руки сброшенного слона и, не глядя на Гарри, задумчиво покатал его между пальцами.
– То же самое я могу сказать и про тебя, – парировал он.
– Что-о? – удивленно вскинулся Гарри.
– То, что слышал.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду!
И это было правдой. У Гарри всегда было такое чувство, что кто угодно знал о нем больше, чем он сам, и иногда он это просто ненавидел.
Северус поднял голову и посмотрел на него.
– О чем ты сейчас думаешь? – тихо спросил он. – Знаешь, сколько раз я задавался именно этим вопросом? Неужели ты хочешь сказать, что у тебя совсем нет никаких тайн?
– Нет у меня никаких тайн! – с негодованием воскликнул Гарри. – Что ты имеешь в виду? Если ты хочешь знать, о чем я думаю, почему бы тебе об этом не спросить?
Некоторое время Северус молча смотрел на него, а потом слегка улыбнулся.
– Гриффиндорец до мозга костей, – пробормотал он.
– Я... мог бы учиться на другом факультете, – выпалил Гарри и смущенно закусил губу.
Вот оно. Северус хотел секрет, Северус его получил.
Но, похоже, его любовник не знал, что и думать.
– Что? – с недоумением спросил он.
– Я мог бы оказаться не в Гриффиндоре, – прошептал Гарри. Хотя Сортировочная шляпа и говорила, что ему подошел бы любой факультет, в тот момент Гарри был так сосредоточен на Гриффиндоре и Слизерине, что пропустил ее слова мимо ушей.
Губы Северуса снова дрогнули.
– С ума сойти! – сказал он. – Гарри Поттер-хаффлпаффец! Должен признать, что это не звучит... Так это из-за этого Сортировочная шляпа распределяла тебя так долго?
– Она хотела отправить меня в Слизерин! – пробормотал Гарри, расставаясь со своей страшной тайной.
Глаза Северуса расширились.
– Ты мне не веришь? Но это правда! – Северус так долго молчал, что Гарри начал злиться. Его злило то, что он не мог представить, о чем Северус думает – а вдруг он сомневается в его словах?! Но Северус наконец кивнул.
– И я понимаю, почему она так сделала. А также то, почему ты в конце концов оказался в Гриффиндоре, – пробормотал он.
Гарри хотел сказать, что сам упросил шляпу, но, подумав, решил этого не делать – вдруг Северус еще оскорбится за свой факультет. Вместо этого он спросил:
– И тогда все могло бы быть совсем по-другому?
– Могло бы, – Северус опять замолчал, внимательно его разглядывая, а потом покачал головой. – Но я рад, что этого не случилось.
– Я рассказывал об этом только Дамблдору, – пробормотал Гарри.
– А теперь ты рассказал мне.
– Да.
– Я не думаю, что Скропсы и Рибет были убиты Пожирателями. Они в принципе не могли перейти кому-то дорогу. Их ума едва хватало на то, чтобы не оказаться в Азкабане.
Гарри не сразу понял, чем вызвано это резкое изменение темы, а осознав, решил, что его страшная тайна достойна большего.
– А если... если Пожиратели собираются что-то делать, ты... – Гарри указал на руку Северуса, – ...ты будешь знать об этом?
– Я ничего не чувствовал с прошлого июля, – тихо ответил Северус. – Думаю, Темный лорд... не знаю, как это правильнее назвать... я бы сказал, что он "отсоединил" меня, но это прозвучит так, словно я камин, отключенный от каминной сети.
Гарри слабо улыбнулся.
– Ты можешь себе представить Волдеморта, перемещающегося с помощью каминной сети? Бр-р!
Оба, не сговариваясь, взглянули на огонь.
– Значит... ничего?
– Ничего. – Гарри показалось, что Северус расстроен этим обстоятельством, пока он не добавил: – И теперь я даже не могу сообщить Дамблдору, когда он созывает Пожирателей.
– Но ведь... Это больно? Ну, когда он зовет?
– Да, – выражение лица Северуса не изменилось, но одного этого слова было достаточно, чтобы Гарри понял, что это ужасно больно.
– Тогда я рад, – твердо сказал он. – Наверняка у профессора Дамблдора есть другие способы узнавать, что происходит. – Такие, которые бы не калечили Северусу руку. Ведь эта рука была нужна ему, чтобы мешать зелья, эффектно взмахивать полой черного плаща или прижимать Гарри к своей груди. Пусть ищет другого!
Решив, что хотя бы на сегодня хватит серьезных тем, Гарри улыбнулся.
– Итак, ты хочешь узнать, о чем я думаю?
Северус покачал головой.
– Я и так это знаю... секс, секс, квиддич… секс и снова квиддич.
– По крайней мере, о сексе я думаю больше, чем о квиддиче, – вместо того чтобы обидеться, Гарри пересел к нему на колени. – Не волнуйся, у тебя есть все лето на то, чтобы окончательно разложить меня по полочкам.
– Неужели ты действительно думаешь, что это займет столько времени? – фыркнул Северус, но его руки сомкнулись вокруг Гарри.
– С другой стороны, ты ведь такой умный... – невинным тоном сказал Гарри. – Наверное, кое-что ты наверняка вычислишь...
Северус приподнял бровь.
– Кстати, насчет ума... Я полагаю, что ты довольно неплохо сдал экзамен, – заметил он и несколько неловко добавил: – Поздравляю!
Гарри счастливо улыбнулся.
– Я же тебе говорил, что учусь!
– Теперь я это припоминаю. Ну сейчас у тебя есть целое лето на то, чтобы хорошенько все забыть.
Гарри внезапно вспомнил, о чем еще он хотел спросить Северуса – касательно своих планов на лето.
– Э-э... на самом деле я планировал заниматься. Я как раз хотел спросить тебя об этом.
Северус вопросительно приподнял бровь.
Гарри набрал побольше воздуха.
– Если я... Если я останусь на лето в Хогвартсе... Мне будет позволено... использовать магию? Если... – Гарри запнулся, – ...если ты будешь меня учить.
– Если я буду тебя учить? – удивленно повторил Северус. – Чему я буду тебя учить?
Судорожно сглотнув, Гарри нервно оглядел комнату, словно боясь, что кто-то может его услышать.
– Я хочу знать то, что мне потом пригодится и чему не учат на уроках. То, что знаешь ты... Например, о... о дуэлях! – озарило Гарри. Это было самое близкое к тому, чему он учился по ночам. Гарри почему-то не хотелось посвящать Северуса в свои полночные бдения. – Ты мог бы учить меня тому, как нужно сражаться на дуэли! Или мы могли бы заниматься зельеделием, – добавил он уже с меньшим энтузиазмом. – Если хочешь. Мне все равно. Я просто хочу учиться чему-то новому.
Северус посмотрел на Гарри так, словно у того внезапно выросла вторая голова, но всего лишь ровно спросил:
– Ты хочешь, чтобы летом я занимался с тобой дополнительно?
– Да! Ты бы мог?..
– Зачем?
Гарри втайне надеялся, что он не спросит.
– Потому что мне это нужно, – сказал он наконец. – Волдеморт в любой момент может опять напасть на меня. На нас. Я не прошу тебя учить меня тому... я не хочу, чтобы из-за меня ты попал в неприятности. – Если есть возможность не попадаться. – Но я хочу учиться тому, что нам не преподают на занятиях. Я не говорю, что… профессор Делакур плохой преподаватель, – Гарри решил прибегнуть к своему секретному оружию. – Но она не знает и десятой доли того, что знаешь ты. Я вижу это хотя бы потому, сколько книг стоит у тебя на книжной полке. Северус, я буду очень стараться, обещаю! Ты же видел, как я работал весь этот год!
Некоторое время Северус с совершенно непроницаемым лицом рассматривал Гарри.
– Я должен подумать, – наконец сказал он ровным тоном. – Кроме того, мне, разумеется, потребуется разрешение Дамблдора.
Гарри не смог сдержать широкой улыбки, отразившейся в темных глазах Северуса.
– Я мог бы многому тебя научить, – прошептал он, пройдясь по подбородку Гарри легчайшими поцелуями. Гарри заерзал от удовольствия. Северус уже научил его гораздо большему, чем он когда-либо надеялся. То, что они собирались делать, казалось до странности на это похожим: и то, что они будут заниматься этим вместе, и то, что ни одной живой душе знать об этом не следовало.
И когда-нибудь Северус получит должность преподавателя защиты от темных сил, а Гарри научится всему, чего он так жаждал знать.
– Я оставлю у тебя пижаму, – между делом поведал он.
– Ну вот, начинается, – Северус слегка прикусил его за ушко. – Сначала пижама, потом зубная щетка, а потом кто-нибудь непременно что-то заподозрит. И зачем пижама, когда ты здесь?
– И то правда, – уступил Гарри, про себя решив, что просто принесет их как-нибудь и дело с концом. Все равно, судя по всему, ему предстоит проводить львиную долю времени в подземельях – не за тем, так за другим.
– Рон и Гермиона будут меня жалеть, – сказал он, – Бедный, бедный я, вынужденный провести все лето за учебой со Снейпом! – Гарри устроился поудобнее.
Северус издал какой-то непонятный звук, но потом умудрился выдавить:
– Вне всякого сомнения. Кстати, могу сразу добавить, что наши занятия практически не оставят тебе свободного времени на то, чтобы посещать Хогсмид, – глаза Северуса торжествующе сверкнули.
– Можно подумать, мне этого очень хочется, – пробормотал Гарри, зная, что Северус имеет в виду вовсе не "Сладкое королевство", и поцеловал его. Когда они наконец отодвинулись друг от друга, оба тяжело дышали.
– Прошла целая неделя, – пробормотал Гарри. – У меня уже все прошло.
– Хорошо, – глухо отозвался Северус, прикрывая на мгновение глаза.
– И в нашем распоряжении далеко не вся ночь...
– Кто бы говорил, мистер Поттер, – сверкнул глазами Северус.
– Тогда начнем? – прошептал Гарри ему в губы.
И они начали.
* * *
Результаты экзаменов были вывешены на следующий день. Гарри был ужасно доволен: он получил лучший результат по защите и вполне приемлемые оценки по другим предметам. Пожалуй, это была самая удачная его сессия за все годы обучения в Хогвартсе. Назавтра все собирались разъезжаться по домам. Рон и Гермиона ходили с убитым видом, обещая друг другу писать каждую неделю, нет, каждый день! Гарри даже искренне пожалел их – может быть, раньше его и раздражала такая открытая демонстрация чувств, но теперь, когда он собирался провести все лето в постели любовника, он мог себе позволить быть великодушным. Если бы он оказался на их месте, то чувствовал бы себя точно также – ему казалось, что он бы просто не пережил еще одного лета, довольствуясь только письмами!
Гарри не думал, что сегодня ему удастся спуститься в подземелья: в конце концов, вечером был прощальный пир, грозивший затянуться до глубокой ночи: семикурсники навсегда покидали Хогвартс. А так как Гарри знал некоторых из их – например, Имоджин и Розмари, то понимал, что должен присутствовать – хотя бы для того, чтобы не вызывать лишних вопросов.
Именно это он и объяснил Северусу, когда покидал его этим утром, чувствуя приятную растянутость в заднице, от чего улыбка никак не желала сходить с его лица. Гарри думал о том, что теперь, когда все уедут, они смогут есть вместе, а также попробовать освоить какие-нибудь другие места, помимо спальни Северуса. И эта перспектива вселяла в Гарри дополнительный заряд бодрости. Нужно будет намекнуть об этом Северусу. При мысли о том, чтобы пригласить Северуса в гриффиндорскую башню по телу Гарри пробежали мурашки. Как было бы здорово заняться с Северусом любовью на своей собственной кровати, задернув шторы балдахина! Конечно, Северус никогда на такое не согласится, но кто сказал, что Гарри не может хотя бы помечтать?
И им даже сошло бы все с рук: ведь по слухам Мак-Гонагалл, обычно живущая прямо под гриффиндорской башней, собиралась провести большую часть лета во Франции.
Гарри думал об этом за обедом, пытаясь сдержать все ту же глупую улыбку. Его даже не раздражало, как обычно, воркование Рона и Гермионы. Внезапно он почувствовал чье-то прикосновение. Подняв голову, он увидел Розмари Уилкинсон.
– Директор просил тебя немедленно подняться к нему, Гарри, – улыбнулась девушка.
У Гарри появилось какое-то нехорошее предчувствие. Зачем Дамблдору понадобилось его видеть? Он же не собирается опять говорить с Гарри о Невилле? Гарри чувствовал, что за прошедший семестр побывал в кабинете Дамблдора достаточно, чтобы этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Несколько минут спустя Гарри получил ответ на интересовавший его вопрос. Поднявшись по спиральной лестнице и войдя в кабинет Дамблдора, первым, кого он увидел, был сидящий у стола Сириус. Завидев Гарри, Сириус встал и широко улыбнулся. Гарри умудрился улыбнуться ему в ответ. Сам не зная как – ибо в широкой улыбке Сириуса он видел, как осыпаются все его мечты о предстоящем лете. Ночи с Северусом, уроки защитной магии – все это исчезало прямо у него из-под носа. Вместе с тем Гарри чувствовал себя как самый последний неблагодарный ублюдок: ведь улыбка Сириуса могла означать только то, что он, наконец, свободен.
Но даже если Сириус и заметил ужас Гарри, то никак этого не показал: подойдя ближе, крестный заключил его в медвежьи объятия, а когда наконец отпустил его, то, положив руки на плечи, смущенно улыбнулся.
– Гарри, – сказал он, словно до сих пор не мог поверить своим глазам. – Ты так вырос!
– П-привет, Сириус, – слабо откликнулся Гарри, чувствуя, что его улыбка словно приклеилась к лицу. – Какой... сюрприз!
В ответ на эти слова Сириус просиял.
– Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя! – сказал он. – Мне только вчера сообщили, что я свободен, правда, не могу пока покидать страну. Будто мне это нужно! За последние два года я побывал во стольких местах, что мне вполне хватит этого до конца жизни! – Сириус оглянулся на Дамблдора, который задумчиво их рассматривал. Я понимаю, что за это должен благодарить вас, сэр!
– Меня? – удивленно спросил Дамблдор. – Я всего лишь предложил тебе немного отдохнуть. – Дамблдор перевел взгляд на Гарри, который отчаянно надеялся, что ничто из того, что он чувствует, не отражается на его лице. Неужели Дамблдор устроил все это? Но зачем? Почему именно сейчас? Гарри мрачно вспомнил о том, как спрашивал у Северуса, что точно сказал Дамблдор по поводу того, где он проведет лето, и что Северус утверждал, что он не может иметь в виду ничего иного, кроме того что Гарри останется в Хогвартсе. Ему нужно было доверять своему внутреннему голосу.
Дамблдор тем временем продолжал:
– Я прекрасно понимаю, Сириус, как тебе хочется наконец-то по-настоящему познакомиться со своим крестником. И никто не вправе лишать тебя заслуженного отдыха. Что же до тебя, Гарри, то я полностью согласен с Сириусом, что лето вдали от твоих родственников, да и от Хогвартса, пойдет тебе только на пользу. Но все же, – Дамблдор внимательно посмотрел на Сириуса, – я бы хотел еще раз перечислить меры, которые необходимо принять для обеспечения безопасности Гарри.
Сириус серьезно кивнул. Повернувшись к Гарри, он улыбнулся – почти робко.
– Министерство умудрилось наложить лапу на мое наследство, – сказал он. – И пока они разбираются, учитывая, что ты наконец-то находишься на моем попечении, нам позволили пожить в коттедже Министерства. Это маленький домик в Йоркшире. Он э-э… находится несколько далеко от центров развлечений, но если тебе станет скучно, мы можем отправиться куда-нибудь с помощью порт-ключа. Я понимаю, что сам бы ты вряд ли выбрал такое место для отдыха, но оно очень уютное и я… надеюсь, что тебе понравится, – Сириус, явно волнуясь, посмотрел на крестника, и Гарри поспешил его успокоить:
– Конечно, это будет замечательно, – сказал он, а затем нерешительно добавил: – Это… э-э… дом Министерства?
Сириус со вздохом кивнул.
– Это для обеспечения безопасности, – он оглянулся на Дамблдора. Тот кивнул, подтверждая его слова. – Но это лучшее, что мы смогли найти, и я буду постоянно настороже, обещаю! И… вы будете присматривать за нами?
– Конечно, – подтвердил Дамблдор. – У меня есть надежные источники в Министерстве, и, естественно, я буду в курсе всего, что происходит. Я должен попросить вас быть предельно осторожными, если вы планируете куда-либо отлучаться. – Неожиданно он улыбнулся: – Но, если соблюдать определенные меры безопасности, не считая тех, которые я уже предпринял, то все будет в порядке. Не вижу смысла держать вас взаперти – судя по моему опыту, нет таких мер, которые смогли бы остановить пару шкодливых мальчишек.
Сириус улыбнулся, положив руку на плечо Гарри, но его глаза оставались серьезными.
– Я не буду рисковать его жизнь, – сказал он. Встретившись глазами с Гарри, он улыбнулся. – Но это не значит, что нам будет скучно вместе!
Гарри вернул улыбку, чувствуя угрызения совести за свое разочарование. Но что он мог поделать? Теперь он был в гораздо худшем положении, чем Рон и Гермиона. Ведь посылать письма Северусу, живя под одной крышей с Сириусом, гораздо труднее, чем обманывать тетю Петунью.
Может, он сможет сказать Сириусу, что шлет письма Джорджу?
– Вы отправляетесь уже сегодня? – спросил Дамблдор, и Гарри резко поднял голову. Его охватила самая настоящая паника. Что, уже сегодня?! Даже не сказав Северусу «до свидания»?
– Э-э… думаю, мы уедем завтра утром, – сказал Сириус, поглядев на Гарри. Интересно, неужели его ужас был так заметен? Гарри сделал отчаянную попытку взять себя в руки. – Думаю, Гарри хочется провести сегодняшний вечер с друзьями. Ведь сегодня прощальный пир? – Гарри и Дамблдор одновременно кивнули. – Я так и подумал. Наверное, тебе не захочется его пропустить. Так что мы отправимся завтра, также как и все остальные. Но, может, ты хочешь провести день со мной?
– Конечно, – прохрипел Гарри, умудрившись улыбнуться. От облегчения у него закружилась голова. Теперь у него была возможность хотя бы попрощаться – оставить Северуса вот так, безо всяких объяснений, было бы просто невыносимо. Он от всей души надеялся, что объяснения не перерастут в обвинения, ведь Северус не оставит это просто так. И это слабо сказано. Гарри вовсе не хотел уезжать из Хогвартса с воспоминаниями об их ссоре.
– Почему бы вам обоим не прогуляться? – предложил Дамблдор. – Боюсь, в замке сейчас трудно найти тихое место, а вам наверняка хочется поговорить.
Просто прекрасно! Теперь о приезде Сириуса Северус узнает быстрее, чем если бы Гарри аппарировал в подземелья и лично ему доложил.
– Хочешь сходить к озеру, Гарри? – спросил Сириус. – Я так долго не видел солнечного света, что теперь он кажется мне чудом, особенно здесь, в Шотландии.
– Да, конечно, – машинально ответил Гарри, снова посмотрев на Дамблдора. Выражение лица директора было абсолютно непроницаемым.
– Я надеюсь, что ты хорошо проведешь лето, Гарри, – пожелал он. – Смена обстановки наверняка пойдет тебе на пользу. Ты можешь хорошенько все обдумать.
– Спасибо, – прошептал Гарри, прилагая все усилия, чтобы у него не дрожал голос.
Когда они пересекали холл, все разговоры затихли. Все смотрели на то, как Гарри Поттер идет ни с кем иным, как с осужденным преступником Сириусом Блэком. Гарри несколько раз услышал слово «крестный». Но Сириус, казалось, не обращал ни на кого внимание, и только выйдя на крыльцо, он тихо спросил Гарри:
– Это всегда так?
– Что? Нет, конечно, – быстро ответил Гарри, пытаясь не думать о том времени, когда каждый действительно показывал на него пальцем – еще в этом году, не говоря уже о предыдущих пяти. – Бывает, но не часто. А сейчас они шушукаются только из-за тебя.
– Это хорошо, – заключил Сириус. В неловком молчании они дошли до озера. Наконец Сириус очень серьезно сказал:
– Послушай… я знаю, что это для тебя неожиданность… но если ты… если ты не хочешь отсюда уезжать, если ты сомневаешься, что я смогу обеспечить твою безопасность или если по какой-то другой причине тебе не хочется жить со мной, только скажи, и я пойму!
Сириус с кажущимся равнодушием посмотрел на Гарри, но в глубине его глаз Гарри заметил такую отчаянную надежду, что у него просто не хватило духу его разочаровать. Сириус не мог вернуть потерянные годы своей жизни, но он хотел хотя бы начать выстраивать новую, и эта жизнь, тем или иным способом, включала его, Гарри. Сириус был один на протяжении пятнадцати лет, и бросить его сейчас было выше сил Гарри.
– Да, это было неожиданно, – признал он. – Но я совершенно не сомневаюсь в том, что ты сможешь обеспечить нам безопасность, и, разумеется, я поеду с тобой! – Гарри улыбнулся. – В конце концов, мы ждали этого три года?
Ответная улыбка Сириуса была ослепительной. – Я надеялся, что ты так скажешь, – признался он. – Я бы, конечно, ничего тебе не сказал, но я надеялся… Я так рад, Гарри! – Сириус сел на покрытый травой берег, и Гарри присоединился к нему. – Я просто… я хочу, чтобы ты знал – я понимаю, что ты уже совсем взрослый, – продолжил Сириус, Гарри заподозрил, что он специально готовился к этому разговору. – И я не являюсь твоим отцом. Никто не смог бы занять его место, – на секунду взгляд Сириуса потух, и его лицо стало очень грустным. Затем он, казалось, вернулся на землю и слабо улыбнулся Гарри. – Но я сделаю все, что в моих силах! – с жаром закончил он. – Мерлин знает, как бы я хотел, чтобы этот день наступил раньше!
– Я знаю! – быстро вставил Гарри.
– И сейчас я сделаю все, чтобы тебе помочь, и ни в чем не буду вставлять палки в колеса. – Неожиданно он улыбнулся по-настоящему. – Именно этого я хотел, когда мне самому было шестнадцать!
– Спасибо, Сириус, – сказал Гарри, благодарный ему за то, что тот не пытался изображать из себя заботливого родителя. Гарри искренне надеялся, что Сириус окажется верным своему слову.
Они сидели и смотрели друг на друга. Гарри пытался вспомнить, что он чувствовал, когда Сириус предложил ему жить вместе, пытался испытать тот самый жгучий восторг. Но он не мог. Наверное, дело было в том, что с тех пор прошло очень много времени, и случилось столько всего, что того человека, которым он был раньше, теперь просто не существовало. С горьким юмором Гарри понял, что несколько лет ненавидел Снейпа за то, что тот разлучил его с Сириусом, а сейчас…
– Что ж… у нас есть что обсудить, – Сириус решился прервать тишину. Его голос звучал почти робко. – До того, как ты вошел, Дамблдор рассказывал мне о Драко Малфое… что случилось?
Гарри рассказал Сириусу обо всем. Крестного глубоко поразило то, что Гарри догадался, что хорек – это и есть Малфой. А Гарри узнал, что Сириус – замечательный слушатель, такой же внимательный и чуткий собеседник, каким он представлялся по письмам и редким разговорам через каминную сеть. Гарри мог рассказать ему почти все – даже про то, как он был уверен, что именно Малфой стоял за теми самыми статьями в «Пророке», каким ужасным человеком он был, и как Гарри рад, что возможно никогда больше его не увидит. Сириус сидел и слушал и только иногда кивал. Гарри говорил и говорил, пока не поймал себя на том, что собирается поведать Сириусу то, о чем не собирался рассказывать ни одной живой душе.
– Сириус, я хотел его убить, – от волнения у Гарри пересохло горло. – Я… я думал об этом. Когда… когда он был у меня в руках.
Сириус молча положил руку ему на плечо.
– Но ведь ты этого не сделал, – тихо сказал он.
Они проговорили весь обед, и Гарри даже умудрился на некоторое время забыть о Северусе. Они говорили обо всем на свете: о Невилле, о Хагриде и мадам Максим, о Роне и Гермионе, и, разумеется, о Гарри и Джордже. Сириус сказал, что Гарри может навещать Уизли когда пожелает, и что хотя, строго говоря, это запрещено, если Гарри очень захочет, Джордж сможет остановиться у них в коттедже. На это Гарри покраснел и пробормотал спасибо, искренне надеясь, что Сириус больше не поднимет эту тему. Словно почувствовав его смущение, Сириус вернул разговор на более нейтральную территорию.
– Дамблдор сообщил, что в этом году у тебя очень хорошие оценки, – сказал он. – Поздравляю! Твои родители очень бы тобой гордились. Они оба были отличниками и старостами школы, не то что я, – Сириус ухмыльнулся. – Я тоже хорошо учился, но у меня всегда были проблемы с поведением.
Гарри улыбнулся, радуясь смене темы.
– Я вряд ли буду лучшим, я слишком поздно начал учиться всерьез, но я все равно рад тому, что хорошо сдал экзамены. И мне очень нравится ЗОТС.
– Хм… – Сириус задумчиво посмотрел на него. – У тебя остался всего один год. Ты уже подумал, чем хочешь заниматься, когда закончишь учебу?
Гарри попытался не покраснеть. Все его желания были сосредоточены на одном: он хотел быть с Северусом, как угодно и где угодно, но он сильно сомневался, что Сириус одобрит подобное желание.
– Еще нет, – осторожно сказал он.
– Лучше начать думать об этом сейчас. Если у тебя действительно хорошие оценки по защите, ты можешь подумать о карьере аврора. Но ты так хорошо играешь в квиддич, что я не удивлюсь, если до конца года тебе поступят предложения от нескольких клубов, – Сириус смущенно улыбнулся. – Когда мне в руки попадал «Ежедневный пророк», я всегда открывал спортивную страницу, чтобы узнать, как там ваши хогвартские дела. Гриффиндор всегда был на первом месте. Мне бы очень хотелось посмотреть, как ты играешь. Твой отец был непобедим в квиддиче. Очевидно, ты унаследовал это от него.
Гарри смущенно опустил голову. Как ни странно, похвалы Сириуса стали его раздражать. У тебя очень хорошие оценки… твои родители были отличниками… Слышал, ты хорошо играешь в квиддич… ну прямо как твой отец! И что дальше? У тебя красивые глаза, Гарри… такие же, как у твоей матери?
Наверное, это было нечестно. Когда умерли родители Гарри, жизнь Сириуса тоже практически закончилась. Так что было не удивительно, что Сириус рассматривает Гарри как продолжение его родителей, а не как его самого. Но он надеялся, что рано или поздно Сириус поймет, что Гарри это Гарри, а не точная копия своего отца.
Он подумал о Северусе и внезапно понял, что уже не помнит, когда в последний раз Северус сравнивал его с отцом – точно не в этом году и, возможно, не в прошлом. Может, на четвертом курсе? Или на третьем? Как странно. Но это давало надежду, что когда-нибудь и Сириус начнет относиться к нему как к просто Гарри.
– Ну, у тебя еще есть на это время, – между тем сказал Сириус, и его голос вернул Гарри к реальности. Он понял, что они уже закончили воспоминания о его родителях и теперь перешли к обсуждению его будущего. – Просто имей это в виду.
– А… а чего хотел ты, когда окончил школу? – нерешительно спросил Гарри, он не знал, стоит ли заводить разговор об этом. Но Сириус всего лишь грустно улыбнулся. Нащупав на берегу гладкий камешек, он размахнулся и бросил его в озеро, а потом принялся внимательно следить за кругами на воде.
– Я хотел стать аврором, – неожиданно ответил он. Почти каждый в наше время мечтал стать аврором. Опасность, слава… мы все хотели победить Волдеморта. И некоторое время я действительно работал аврором. Как и твой отец.
– А мама?
– Когда ты родился, она захотела остаться с тобой. А до этого работала в Министерстве, в отделе тайн. Я не знаю, чем конкретно она занималась, – она не имела права рассказывать. Думаю, ее устроил туда Дамблдор. – Сириус опять отвернулся. – Но я слышал, что ею были очень довольны, – тихо сказал он. – Через несколько лет она могла бы стать начальником департамента, как и твой отец. Я абсолютно в этом не сомневаюсь.
Гарри сглотнул.
– Может быть, ты знаешь, почему Волдеморт хотел убить именно меня? – спросил он почти шепотом. – Зачем ему это понадобилось?
Сириус провел рукой по своим остриженным темным волосам.
– Если бы я только знал, – устало сказал он. – Я бы ни за что не допустил того, что случилось. Поверь мне, Гарри. Но ни Дамблдор, ни твои родители никогда мне этого не рассказывали.
Некоторое время они молчали. Когда в животе у Гарри неожиданно заурчало, Сириус посмотрел на часы. Низкое шотландское солнце уже заметно приблизилось к кромке леса.
– Не могу поверить! – Сириус вскочил с места. – Мы проговорили весь день! Если мы не поторопимся, ты пропустишь прощальный пир!
Гарри поднялся с земли, отряхивая с мантии траву и прилипшие комки грязи.
– А ты? Ты идешь? – осторожно спросил он. Только сейчас Гарри с тревогой понял, что в большом зале наверняка будет Северус…
Сириус виновато посмотрел на него.
– Знаешь, сколько я не ел нормальной еды? То, чем кормили в Министерстве, не заслуживает такого определения!
– Пойдем, – Гарри подавил тяжелый вздох. – Думаю, Дамблдор пригласит тебя за учительский стол.
Довольно улыбнувшись, Сириус обнял Гарри за плечи, и вдвоем они пошли обратно в замок.
– А знаешь, – неожиданно произнес он, – я всегда хотел посмотреть на большой зал с учительского стола.
Новость об исключении Драко Малфоя из Хогвартса полностью затмило шумиху, вызванную покушением Невилла. И всю неделю (которая, кстати сказать, была экзаменационной) в школе только об этом и говорили. Похоже, после завтрака в воскресенье Малфой словно растворился в воздухе, а в понедельник утром не было даже его вещей. За завтраком Дамблдор сказал всего лишь:
– Я не имею права разглашать какие-либо подробности, связанные с исключением мистера Малфоя. Это конфиденциальная информация. Я глубоко сожалею о том, что случилось и искренне надеюсь, что подобного больше не повторится.
Гарри подозревал, что если бы не явное сожаление, сквозившее в его словах, весь гриффиндорский стол разразился бы рукоплесканиями, а так гриффиндорцы, как и все остальные факультеты, всего лишь принялись яростно обсуждать это сногсшибательное заявление, едва директор опустился на свое место.
Гарри рискнул бросить взгляд на слизеринский стол. Крэбб и Гойл, казалось, не понимали, что происходит, но так как это было их обычным состоянием, Гарри не увидел ничего нового. Панси Паркинсон безутешно всхлипывала, зарывшись в носом в салфетку. Но Гарри не мог не заметить, что большинство слизеринцев выжидательно поглядывали в сторону учительского стола, где сидел Северус. На их лицах была скорее растерянность и недоумение. После того как Северус невозмутимо кивнул, большинство вернулось к еде.
Гарри завороженно смотрел на разворачивающееся представление, пока при неловком движении боль в заднице не дала о себе знать. Сегодня он действительно с трудом мог сидеть. Задница болела уже утром, когда он проснулся в половине четвертого в постели Северуса. Тот заставил его проглотить какое-то совершенно чудовищное зелье, приглушившее боль, и вынудил пообещать, что тот выпьет его еще и перед завтраком. Но Гарри решил, что потерпеть боль лучше, чем мерзкое послевкусие, так что теперь ему приходилось нелегко. В кои то веки он был рад, что идет экзаменационная неделя и что на всем ее протяжении не ожидается никакого квиддича. Но все его неудобства того стоили!
Мне очень нравится... Каждый раз, когда Гарри вспоминал эти слова, ему хотелось петь, было очень жалко, что Северус наложил вето на занятия сексом до конца экзаменационной недели. Целой недели! Это было просто абсурдно с его стороны! Но Северус непреклонно стоял на своем, отвечая, что сейчас им обоим требуется концентрация, а кроме того, у них в распоряжении будет все лето. И Гарри не мог дождаться, когда же оно действительно будет! В общем, со всеми этими мыслями в его голове ему пришлось поднапрячься, чтобы сосредоточиться на текущем. Как ни странно, оказалось, что его усилия, затраченные на учебу в этом семестре, похоже, все-таки окупились. Гарри совершенно не боялся предстоящих экзаменов и был уверен, что неплохо их сдаст – хотя, может, и не лучшим по школе, но это не имело никакого значения. Ни оценки, ни попадание в какой-то дурацкий список. Значение имело только то, что он знал – а Гарри знал, зачем он учится и чему он хочет научиться. Жаль, что летом у него не будет возможности практиковаться в магии: он очень сомневался, что ради него отменят закон о применении магии несовершеннолетними. И Гарри не мог не удивляться, насколько нерационально использовал свой магический дар Малфой: столько усилий и все для того, чтобы обращаться хорьком!
Уж Гарри не собирался тратить драгоценное время на всякие глупости! И он потратит это время, чтобы научиться чему-нибудь полезному, благо запретная секция будет под рукой. А учитывая, что Хогвартс летом пустует... может быть... может быть ему удастся что-нибудь придумать. У него уже были кое-какие мысли по этому поводу.
Но Гарри вовсе не думал только об учебе! Он собирался ночевать в подземельях столько, сколько у него получится. Это не должно было быть проблемой – в конце концов, летом в Хогвартсе оставалось всего несколько учителей, а все ученики разъезжались по домам. Дамблдор наверняка сделает вид, что ничего не происходит, а скрыть это от Хагрида и вовсе не составит труда. К слову о Хагриде – Гарри мог бы помогать ему обходить прилегающие к Хогвартсу земли, кроме того, поле для квиддича будет в его полном распоряжении! А рядом находится Хогсмид, так что, возможно, Гарри даже смог бы навестить Рона... И это было бы просто чудесно! Впервые в жизни Гарри предстояли настоящие летние каникулы, и он никак не мог дождаться их наступления.
Разговоры о Малфое не затихали всю неделю, но Гарри заставил себя не обращать на это внимания. На его счастье, у Рона была Гермиона, заставлявшая его готовиться к экзаменам: тот был так счастлив, что Малфоя исключили из Хогвартса, что иногда просто выпадал из реальности и так и сидел, уставившись в пустоту с дурацкой улыбкой на лице. Но Гермиона бдительно следила, чтобы они оба не отвлекались, и возвращала Рона к учебнику. Грозно хмурясь, она украдкой гладила его по коленке, одновременно комментируя ошибки в конспектах Гарри. Втроем они умудрились повторить целую гору материала, так что, приступая к написанию тестов, Гарри удивлялся, насколько простыми были вопросы. Чары и забота о волшебных животных оказались проще пареной репы. Предсказания и история магии и в прежние времена не представляли для него никаких сложностей. Астрономия, гербология и трансфигурация прошли вполне успешно. Настоящим триумфом Гарри стал экзамен по ЗОТС. Он сумел с легкостью отразить каждое брошенное в него заклинание, и ни одному человеку в классе, даже Гермионе, не удалось отразить его. Сияющая Флер наградила его самой высшей отметкой.
Его успехи в зельеделии были гораздо скромнее, но даже тут Гарри умудрился сварить удлиняющее волосы зелье (основа которого использовалась также для приготовления множества других – и куда более интересных!) так, что у Северуса не было повода особо к нему придираться, а когда он проверил зелье на Роне, фамильная гордость всех Уизли мгновенно опустилась до земли красивыми волнистыми локонами. Все в классе засмеялись, а красный как рак Рон после весь день был вынужден терпеть то, что Дин обращался к нему не иначе как "Рональда".
На экзамене они работали по отдельности – Гарри с мстительным удовлетворением наблюдал за тем, как мрачная Панси Паркинсон каждым действием все больше портит свое зелье, и это зрелище не вызывало в нем ни малейшего сочувствия.
Лежа в кровати накануне последнего экзамена Гарри решил, что в целом он более чем доволен результатом. Он до сих пор не привык к мысли, что в чем-то превосходит Гермиону. Хоть та и делала вид, что очень за него рада, Гарри знал, что это ее задевало. Рон тайком похлопал его по спине. "Не сыпь ей соль на раны", прошептал он одними губами. И даже Мак-Гонагалл остановила его в коридоре, чтобы поздравить со значительно улучшившейся успеваемостью и похвалить за хорошую работу. И это тоже было приятно – даже если раньше Гарри и не придавал учебе уж очень большого значения.
Но самым лучшим было, конечно, то, что все это уже закончилось! Результаты станут известны через три дня (за это время учителя как раз успеют все проверить), а потом все отправятся домой, оставив Хогвартс в полном распоряжении Гарри. А пока их ожидают прогулки в Хогсмид, тренировки по квиддичу (Гарри уже оправился достаточно, чтобы с нетерпением их ожидать), а также прекрасная возможность подольше поваляться в постели... Чувствуя себя совершенно довольным жизнью, Гарри закрыл глаза.
Этой ночью ему снилось, что он куда-то бежит, он не знал, убегает ли он от кого-то или гонится за кем-то. Но осыпающийся песок не давал ему бежать быстро. Неожиданно он почувствовал под своими босыми ногами твердый асфальт – такой же, какой был в его начальной школе в Литтл Уингинге. Раскаленный асфальт мгновенно обжег его ступни, и Гарри закричал. Он побежал еще быстрее, хотя и не знал, куда именно: асфальт тянулся во всех направлениях, насколько хватало глаз. Потом Гарри оказался в комнате, уставленной зеркалами, окруженный миллионами Гарри, расходящимися во все стороны от него, и губы каждого из них были измазаны чем-то красным. И глядя на всех этих бесконечных Гарри, он удивился, почему у них вымазаны рты, а у него нет. Когда он перевел взгляд на землю (асфальт уже перестал быть обжигающим), то обнаружил у своих ног сосуд, до краев наполненный кровью. Кровь приятно мерцала в багровом свете. Наклонившись, Гарри поднял его. Ему так хотелось пить... и он выпил.
* * *
На следующее утро Малфой был, наконец, забыт: у обитателей Хогвартса появилась новая тема для разговоров. Передовица "Пророка" (авторства все того же Бенедиктуса Гриббла) гласила:
Кровавая кончина Пожирателей смерти!
Трое обладателей темной метки найдены мертвыми. Министр магии отрицает причастность Сами-Знаете-Кого.
Далее в статье излагалось, что двое неизвестных мужчин и одна женщина с черными метками на предплечьях были найдены мертвыми в доме, принадлежавшем одному из мужчин. Очевидно, они были найдены за обеденным столом. Самое ужасное заключалось в том, каким образом они умерли: грудная клетка каждого из них, казалось, была разворочена, а сердца исчезли. Далее Гриббл рассуждал на тему возможности одновременного использования раздирающего проклятия. Ко времени сдачи номера в печать Министерство магии не смогло найти ни одного подозреваемого, а Корнелиус Фадж сделал заявление, что это, скорее всего, какая-то злая мистификация, направленная на устрашение излишне доверчивых граждан.
– "Излишне доверчивых граждан"! – возмущалась Гермиона за завтраком. – Когда же Фадж признает, наконец, правду?! Уже два года как бесследно исчезают люди, а Министерство так и не объявило, что Волдеморт вернулся!
– Отец считает, что Фадж признает правду, только когда ад замерзнет! – с горечью сказал Рон. – Не понимаю, почему бы его просто не вышвырнуть! Куча людей в Министерстве возмущена его попытками замолчать ситуацию. А что думаешь ты, Гарри?
– Я бы получил гораздо большее удовольствие от завтрака, если бы не видел эту фотографию, – ответил Гарри. Хоть мертвецы и не двигались, а редактор умышленно размыл им лица, он все равно предпочел бы этого не видеть.
– Интересно, кто их убил? – продолжал Рон. – Неужели кто-нибудь из Министерства, сытый по горло ложью Фаджа, решил взять дело в свои руки?
– Их могли убить другие Пожиратели, – задумчиво сказала Гермиона. – Может, в их рядах тоже есть какие-то разногласия. Хотя для нас это даже хорошо, правда?
– Для нас хорошо все, что приводит к сокращению их количества, – сказал Гарри. – Мне не важно, каким образом это происходит.
– "Их числа", – поправила Гермиона и откинула назад волосы, неминуемо привлекая внимание Рона. – Эта статья... А еще результаты экзаменов... Теперь я точно не смогу съесть ни кусочка!
– Я уже готов, – сказал Гарри, делая последний глоток тыквенного сока. – Кто хочет сыграть в подрывного переводного дурака?
Гермиона выиграла партию, что заметно улучшило ее настроение (особенно после того, как она в подробностях разъяснила Гарри, почему именно он проиграл), так что остаток дня прошел в ни чем не омраченном ничегонеделаньи. Как ни странно, день пролетел практически незаметно, а на утро они прочитали имена убитых Пожирателей – Прунелла и Алоизиус Скропс и Майкл Рибет. Гарри никогда о них не слышал и решил позже спросить у Северуса. К тому времени все оценки должны были уже быть выставленными, а у его любовника – появиться свободное время.
Следующим утром "Пророк" по-прежнему не мог сообщить никакой дополнительной информации, за исключением того, что Министерство не желает разглашать подробности совершенного преступления до выяснения всех обстоятельств (заметка была в самом нижнем углу третьей страницы). Так что вечером Гарри настолько изнывал от любопытства, что, прокрадываясь в подземелья, почти не думал о сексе.
Как ни странно, Северус вовсе не горел желанием обсуждать случившееся.
– Да, я был с ними знаком, – сдержанно ответил он. – И некоторое время даже считал их своими друзьями. Я лично помогал Майклу Рибету с пятого по седьмой курсы в зельеделии, так как его руки росли из задницы, и он был очень мне благодарен. Ты это хотел услышать?
Гарри тяжело вздохнул. Они оба были до сих пор одеты – Северус предложил сыграть в шахматы. Может, это вина самого Гарри? Ведь едва он вошел, как сразу принялся бомбардировать Северуса вопросами... Может, стоило начать с поцелуев? Северус всегда более открыт после секса, но сейчас момент был безвозвратно упущен.
– Я знаю, как тебе неприятно говорить о своем прошлом, – осторожно начал он. – Но я ничего не знаю о том, каким ты был, – Гарри беспомощно развел руками.
Северус взял в руки сброшенного слона и, не глядя на Гарри, задумчиво покатал его между пальцами.
– То же самое я могу сказать и про тебя, – парировал он.
– Что-о? – удивленно вскинулся Гарри.
– То, что слышал.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду!
И это было правдой. У Гарри всегда было такое чувство, что кто угодно знал о нем больше, чем он сам, и иногда он это просто ненавидел.
Северус поднял голову и посмотрел на него.
– О чем ты сейчас думаешь? – тихо спросил он. – Знаешь, сколько раз я задавался именно этим вопросом? Неужели ты хочешь сказать, что у тебя совсем нет никаких тайн?
– Нет у меня никаких тайн! – с негодованием воскликнул Гарри. – Что ты имеешь в виду? Если ты хочешь знать, о чем я думаю, почему бы тебе об этом не спросить?
Некоторое время Северус молча смотрел на него, а потом слегка улыбнулся.
– Гриффиндорец до мозга костей, – пробормотал он.
– Я... мог бы учиться на другом факультете, – выпалил Гарри и смущенно закусил губу.
Вот оно. Северус хотел секрет, Северус его получил.
Но, похоже, его любовник не знал, что и думать.
– Что? – с недоумением спросил он.
– Я мог бы оказаться не в Гриффиндоре, – прошептал Гарри. Хотя Сортировочная шляпа и говорила, что ему подошел бы любой факультет, в тот момент Гарри был так сосредоточен на Гриффиндоре и Слизерине, что пропустил ее слова мимо ушей.
Губы Северуса снова дрогнули.
– С ума сойти! – сказал он. – Гарри Поттер-хаффлпаффец! Должен признать, что это не звучит... Так это из-за этого Сортировочная шляпа распределяла тебя так долго?
– Она хотела отправить меня в Слизерин! – пробормотал Гарри, расставаясь со своей страшной тайной.
Глаза Северуса расширились.
– Ты мне не веришь? Но это правда! – Северус так долго молчал, что Гарри начал злиться. Его злило то, что он не мог представить, о чем Северус думает – а вдруг он сомневается в его словах?! Но Северус наконец кивнул.
– И я понимаю, почему она так сделала. А также то, почему ты в конце концов оказался в Гриффиндоре, – пробормотал он.
Гарри хотел сказать, что сам упросил шляпу, но, подумав, решил этого не делать – вдруг Северус еще оскорбится за свой факультет. Вместо этого он спросил:
– И тогда все могло бы быть совсем по-другому?
– Могло бы, – Северус опять замолчал, внимательно его разглядывая, а потом покачал головой. – Но я рад, что этого не случилось.
– Я рассказывал об этом только Дамблдору, – пробормотал Гарри.
– А теперь ты рассказал мне.
– Да.
– Я не думаю, что Скропсы и Рибет были убиты Пожирателями. Они в принципе не могли перейти кому-то дорогу. Их ума едва хватало на то, чтобы не оказаться в Азкабане.
Гарри не сразу понял, чем вызвано это резкое изменение темы, а осознав, решил, что его страшная тайна достойна большего.
– А если... если Пожиратели собираются что-то делать, ты... – Гарри указал на руку Северуса, – ...ты будешь знать об этом?
– Я ничего не чувствовал с прошлого июля, – тихо ответил Северус. – Думаю, Темный лорд... не знаю, как это правильнее назвать... я бы сказал, что он "отсоединил" меня, но это прозвучит так, словно я камин, отключенный от каминной сети.
Гарри слабо улыбнулся.
– Ты можешь себе представить Волдеморта, перемещающегося с помощью каминной сети? Бр-р!
Оба, не сговариваясь, взглянули на огонь.
– Значит... ничего?
– Ничего. – Гарри показалось, что Северус расстроен этим обстоятельством, пока он не добавил: – И теперь я даже не могу сообщить Дамблдору, когда он созывает Пожирателей.
– Но ведь... Это больно? Ну, когда он зовет?
– Да, – выражение лица Северуса не изменилось, но одного этого слова было достаточно, чтобы Гарри понял, что это ужасно больно.
– Тогда я рад, – твердо сказал он. – Наверняка у профессора Дамблдора есть другие способы узнавать, что происходит. – Такие, которые бы не калечили Северусу руку. Ведь эта рука была нужна ему, чтобы мешать зелья, эффектно взмахивать полой черного плаща или прижимать Гарри к своей груди. Пусть ищет другого!
Решив, что хотя бы на сегодня хватит серьезных тем, Гарри улыбнулся.
– Итак, ты хочешь узнать, о чем я думаю?
Северус покачал головой.
– Я и так это знаю... секс, секс, квиддич… секс и снова квиддич.
– По крайней мере, о сексе я думаю больше, чем о квиддиче, – вместо того чтобы обидеться, Гарри пересел к нему на колени. – Не волнуйся, у тебя есть все лето на то, чтобы окончательно разложить меня по полочкам.
– Неужели ты действительно думаешь, что это займет столько времени? – фыркнул Северус, но его руки сомкнулись вокруг Гарри.
– С другой стороны, ты ведь такой умный... – невинным тоном сказал Гарри. – Наверное, кое-что ты наверняка вычислишь...
Северус приподнял бровь.
– Кстати, насчет ума... Я полагаю, что ты довольно неплохо сдал экзамен, – заметил он и несколько неловко добавил: – Поздравляю!
Гарри счастливо улыбнулся.
– Я же тебе говорил, что учусь!
– Теперь я это припоминаю. Ну сейчас у тебя есть целое лето на то, чтобы хорошенько все забыть.
Гарри внезапно вспомнил, о чем еще он хотел спросить Северуса – касательно своих планов на лето.
– Э-э... на самом деле я планировал заниматься. Я как раз хотел спросить тебя об этом.
Северус вопросительно приподнял бровь.
Гарри набрал побольше воздуха.
– Если я... Если я останусь на лето в Хогвартсе... Мне будет позволено... использовать магию? Если... – Гарри запнулся, – ...если ты будешь меня учить.
– Если я буду тебя учить? – удивленно повторил Северус. – Чему я буду тебя учить?
Судорожно сглотнув, Гарри нервно оглядел комнату, словно боясь, что кто-то может его услышать.
– Я хочу знать то, что мне потом пригодится и чему не учат на уроках. То, что знаешь ты... Например, о... о дуэлях! – озарило Гарри. Это было самое близкое к тому, чему он учился по ночам. Гарри почему-то не хотелось посвящать Северуса в свои полночные бдения. – Ты мог бы учить меня тому, как нужно сражаться на дуэли! Или мы могли бы заниматься зельеделием, – добавил он уже с меньшим энтузиазмом. – Если хочешь. Мне все равно. Я просто хочу учиться чему-то новому.
Северус посмотрел на Гарри так, словно у того внезапно выросла вторая голова, но всего лишь ровно спросил:
– Ты хочешь, чтобы летом я занимался с тобой дополнительно?
– Да! Ты бы мог?..
– Зачем?
Гарри втайне надеялся, что он не спросит.
– Потому что мне это нужно, – сказал он наконец. – Волдеморт в любой момент может опять напасть на меня. На нас. Я не прошу тебя учить меня тому... я не хочу, чтобы из-за меня ты попал в неприятности. – Если есть возможность не попадаться. – Но я хочу учиться тому, что нам не преподают на занятиях. Я не говорю, что… профессор Делакур плохой преподаватель, – Гарри решил прибегнуть к своему секретному оружию. – Но она не знает и десятой доли того, что знаешь ты. Я вижу это хотя бы потому, сколько книг стоит у тебя на книжной полке. Северус, я буду очень стараться, обещаю! Ты же видел, как я работал весь этот год!
Некоторое время Северус с совершенно непроницаемым лицом рассматривал Гарри.
– Я должен подумать, – наконец сказал он ровным тоном. – Кроме того, мне, разумеется, потребуется разрешение Дамблдора.
Гарри не смог сдержать широкой улыбки, отразившейся в темных глазах Северуса.
– Я мог бы многому тебя научить, – прошептал он, пройдясь по подбородку Гарри легчайшими поцелуями. Гарри заерзал от удовольствия. Северус уже научил его гораздо большему, чем он когда-либо надеялся. То, что они собирались делать, казалось до странности на это похожим: и то, что они будут заниматься этим вместе, и то, что ни одной живой душе знать об этом не следовало.
И когда-нибудь Северус получит должность преподавателя защиты от темных сил, а Гарри научится всему, чего он так жаждал знать.
– Я оставлю у тебя пижаму, – между делом поведал он.
– Ну вот, начинается, – Северус слегка прикусил его за ушко. – Сначала пижама, потом зубная щетка, а потом кто-нибудь непременно что-то заподозрит. И зачем пижама, когда ты здесь?
– И то правда, – уступил Гарри, про себя решив, что просто принесет их как-нибудь и дело с концом. Все равно, судя по всему, ему предстоит проводить львиную долю времени в подземельях – не за тем, так за другим.
– Рон и Гермиона будут меня жалеть, – сказал он, – Бедный, бедный я, вынужденный провести все лето за учебой со Снейпом! – Гарри устроился поудобнее.
Северус издал какой-то непонятный звук, но потом умудрился выдавить:
– Вне всякого сомнения. Кстати, могу сразу добавить, что наши занятия практически не оставят тебе свободного времени на то, чтобы посещать Хогсмид, – глаза Северуса торжествующе сверкнули.
– Можно подумать, мне этого очень хочется, – пробормотал Гарри, зная, что Северус имеет в виду вовсе не "Сладкое королевство", и поцеловал его. Когда они наконец отодвинулись друг от друга, оба тяжело дышали.
– Прошла целая неделя, – пробормотал Гарри. – У меня уже все прошло.
– Хорошо, – глухо отозвался Северус, прикрывая на мгновение глаза.
– И в нашем распоряжении далеко не вся ночь...
– Кто бы говорил, мистер Поттер, – сверкнул глазами Северус.
– Тогда начнем? – прошептал Гарри ему в губы.
И они начали.
* * *
Результаты экзаменов были вывешены на следующий день. Гарри был ужасно доволен: он получил лучший результат по защите и вполне приемлемые оценки по другим предметам. Пожалуй, это была самая удачная его сессия за все годы обучения в Хогвартсе. Назавтра все собирались разъезжаться по домам. Рон и Гермиона ходили с убитым видом, обещая друг другу писать каждую неделю, нет, каждый день! Гарри даже искренне пожалел их – может быть, раньше его и раздражала такая открытая демонстрация чувств, но теперь, когда он собирался провести все лето в постели любовника, он мог себе позволить быть великодушным. Если бы он оказался на их месте, то чувствовал бы себя точно также – ему казалось, что он бы просто не пережил еще одного лета, довольствуясь только письмами!
Гарри не думал, что сегодня ему удастся спуститься в подземелья: в конце концов, вечером был прощальный пир, грозивший затянуться до глубокой ночи: семикурсники навсегда покидали Хогвартс. А так как Гарри знал некоторых из их – например, Имоджин и Розмари, то понимал, что должен присутствовать – хотя бы для того, чтобы не вызывать лишних вопросов.
Именно это он и объяснил Северусу, когда покидал его этим утром, чувствуя приятную растянутость в заднице, от чего улыбка никак не желала сходить с его лица. Гарри думал о том, что теперь, когда все уедут, они смогут есть вместе, а также попробовать освоить какие-нибудь другие места, помимо спальни Северуса. И эта перспектива вселяла в Гарри дополнительный заряд бодрости. Нужно будет намекнуть об этом Северусу. При мысли о том, чтобы пригласить Северуса в гриффиндорскую башню по телу Гарри пробежали мурашки. Как было бы здорово заняться с Северусом любовью на своей собственной кровати, задернув шторы балдахина! Конечно, Северус никогда на такое не согласится, но кто сказал, что Гарри не может хотя бы помечтать?
И им даже сошло бы все с рук: ведь по слухам Мак-Гонагалл, обычно живущая прямо под гриффиндорской башней, собиралась провести большую часть лета во Франции.
Гарри думал об этом за обедом, пытаясь сдержать все ту же глупую улыбку. Его даже не раздражало, как обычно, воркование Рона и Гермионы. Внезапно он почувствовал чье-то прикосновение. Подняв голову, он увидел Розмари Уилкинсон.
– Директор просил тебя немедленно подняться к нему, Гарри, – улыбнулась девушка.
У Гарри появилось какое-то нехорошее предчувствие. Зачем Дамблдору понадобилось его видеть? Он же не собирается опять говорить с Гарри о Невилле? Гарри чувствовал, что за прошедший семестр побывал в кабинете Дамблдора достаточно, чтобы этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Несколько минут спустя Гарри получил ответ на интересовавший его вопрос. Поднявшись по спиральной лестнице и войдя в кабинет Дамблдора, первым, кого он увидел, был сидящий у стола Сириус. Завидев Гарри, Сириус встал и широко улыбнулся. Гарри умудрился улыбнуться ему в ответ. Сам не зная как – ибо в широкой улыбке Сириуса он видел, как осыпаются все его мечты о предстоящем лете. Ночи с Северусом, уроки защитной магии – все это исчезало прямо у него из-под носа. Вместе с тем Гарри чувствовал себя как самый последний неблагодарный ублюдок: ведь улыбка Сириуса могла означать только то, что он, наконец, свободен.
Но даже если Сириус и заметил ужас Гарри, то никак этого не показал: подойдя ближе, крестный заключил его в медвежьи объятия, а когда наконец отпустил его, то, положив руки на плечи, смущенно улыбнулся.
– Гарри, – сказал он, словно до сих пор не мог поверить своим глазам. – Ты так вырос!
– П-привет, Сириус, – слабо откликнулся Гарри, чувствуя, что его улыбка словно приклеилась к лицу. – Какой... сюрприз!
В ответ на эти слова Сириус просиял.
– Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя! – сказал он. – Мне только вчера сообщили, что я свободен, правда, не могу пока покидать страну. Будто мне это нужно! За последние два года я побывал во стольких местах, что мне вполне хватит этого до конца жизни! – Сириус оглянулся на Дамблдора, который задумчиво их рассматривал. Я понимаю, что за это должен благодарить вас, сэр!
– Меня? – удивленно спросил Дамблдор. – Я всего лишь предложил тебе немного отдохнуть. – Дамблдор перевел взгляд на Гарри, который отчаянно надеялся, что ничто из того, что он чувствует, не отражается на его лице. Неужели Дамблдор устроил все это? Но зачем? Почему именно сейчас? Гарри мрачно вспомнил о том, как спрашивал у Северуса, что точно сказал Дамблдор по поводу того, где он проведет лето, и что Северус утверждал, что он не может иметь в виду ничего иного, кроме того что Гарри останется в Хогвартсе. Ему нужно было доверять своему внутреннему голосу.
Дамблдор тем временем продолжал:
– Я прекрасно понимаю, Сириус, как тебе хочется наконец-то по-настоящему познакомиться со своим крестником. И никто не вправе лишать тебя заслуженного отдыха. Что же до тебя, Гарри, то я полностью согласен с Сириусом, что лето вдали от твоих родственников, да и от Хогвартса, пойдет тебе только на пользу. Но все же, – Дамблдор внимательно посмотрел на Сириуса, – я бы хотел еще раз перечислить меры, которые необходимо принять для обеспечения безопасности Гарри.
Сириус серьезно кивнул. Повернувшись к Гарри, он улыбнулся – почти робко.
– Министерство умудрилось наложить лапу на мое наследство, – сказал он. – И пока они разбираются, учитывая, что ты наконец-то находишься на моем попечении, нам позволили пожить в коттедже Министерства. Это маленький домик в Йоркшире. Он э-э… находится несколько далеко от центров развлечений, но если тебе станет скучно, мы можем отправиться куда-нибудь с помощью порт-ключа. Я понимаю, что сам бы ты вряд ли выбрал такое место для отдыха, но оно очень уютное и я… надеюсь, что тебе понравится, – Сириус, явно волнуясь, посмотрел на крестника, и Гарри поспешил его успокоить:
– Конечно, это будет замечательно, – сказал он, а затем нерешительно добавил: – Это… э-э… дом Министерства?
Сириус со вздохом кивнул.
– Это для обеспечения безопасности, – он оглянулся на Дамблдора. Тот кивнул, подтверждая его слова. – Но это лучшее, что мы смогли найти, и я буду постоянно настороже, обещаю! И… вы будете присматривать за нами?
– Конечно, – подтвердил Дамблдор. – У меня есть надежные источники в Министерстве, и, естественно, я буду в курсе всего, что происходит. Я должен попросить вас быть предельно осторожными, если вы планируете куда-либо отлучаться. – Неожиданно он улыбнулся: – Но, если соблюдать определенные меры безопасности, не считая тех, которые я уже предпринял, то все будет в порядке. Не вижу смысла держать вас взаперти – судя по моему опыту, нет таких мер, которые смогли бы остановить пару шкодливых мальчишек.
Сириус улыбнулся, положив руку на плечо Гарри, но его глаза оставались серьезными.
– Я не буду рисковать его жизнь, – сказал он. Встретившись глазами с Гарри, он улыбнулся. – Но это не значит, что нам будет скучно вместе!
Гарри вернул улыбку, чувствуя угрызения совести за свое разочарование. Но что он мог поделать? Теперь он был в гораздо худшем положении, чем Рон и Гермиона. Ведь посылать письма Северусу, живя под одной крышей с Сириусом, гораздо труднее, чем обманывать тетю Петунью.
Может, он сможет сказать Сириусу, что шлет письма Джорджу?
– Вы отправляетесь уже сегодня? – спросил Дамблдор, и Гарри резко поднял голову. Его охватила самая настоящая паника. Что, уже сегодня?! Даже не сказав Северусу «до свидания»?
– Э-э… думаю, мы уедем завтра утром, – сказал Сириус, поглядев на Гарри. Интересно, неужели его ужас был так заметен? Гарри сделал отчаянную попытку взять себя в руки. – Думаю, Гарри хочется провести сегодняшний вечер с друзьями. Ведь сегодня прощальный пир? – Гарри и Дамблдор одновременно кивнули. – Я так и подумал. Наверное, тебе не захочется его пропустить. Так что мы отправимся завтра, также как и все остальные. Но, может, ты хочешь провести день со мной?
– Конечно, – прохрипел Гарри, умудрившись улыбнуться. От облегчения у него закружилась голова. Теперь у него была возможность хотя бы попрощаться – оставить Северуса вот так, безо всяких объяснений, было бы просто невыносимо. Он от всей души надеялся, что объяснения не перерастут в обвинения, ведь Северус не оставит это просто так. И это слабо сказано. Гарри вовсе не хотел уезжать из Хогвартса с воспоминаниями об их ссоре.
– Почему бы вам обоим не прогуляться? – предложил Дамблдор. – Боюсь, в замке сейчас трудно найти тихое место, а вам наверняка хочется поговорить.
Просто прекрасно! Теперь о приезде Сириуса Северус узнает быстрее, чем если бы Гарри аппарировал в подземелья и лично ему доложил.
– Хочешь сходить к озеру, Гарри? – спросил Сириус. – Я так долго не видел солнечного света, что теперь он кажется мне чудом, особенно здесь, в Шотландии.
– Да, конечно, – машинально ответил Гарри, снова посмотрев на Дамблдора. Выражение лица директора было абсолютно непроницаемым.
– Я надеюсь, что ты хорошо проведешь лето, Гарри, – пожелал он. – Смена обстановки наверняка пойдет тебе на пользу. Ты можешь хорошенько все обдумать.
– Спасибо, – прошептал Гарри, прилагая все усилия, чтобы у него не дрожал голос.
Когда они пересекали холл, все разговоры затихли. Все смотрели на то, как Гарри Поттер идет ни с кем иным, как с осужденным преступником Сириусом Блэком. Гарри несколько раз услышал слово «крестный». Но Сириус, казалось, не обращал ни на кого внимание, и только выйдя на крыльцо, он тихо спросил Гарри:
– Это всегда так?
– Что? Нет, конечно, – быстро ответил Гарри, пытаясь не думать о том времени, когда каждый действительно показывал на него пальцем – еще в этом году, не говоря уже о предыдущих пяти. – Бывает, но не часто. А сейчас они шушукаются только из-за тебя.
– Это хорошо, – заключил Сириус. В неловком молчании они дошли до озера. Наконец Сириус очень серьезно сказал:
– Послушай… я знаю, что это для тебя неожиданность… но если ты… если ты не хочешь отсюда уезжать, если ты сомневаешься, что я смогу обеспечить твою безопасность или если по какой-то другой причине тебе не хочется жить со мной, только скажи, и я пойму!
Сириус с кажущимся равнодушием посмотрел на Гарри, но в глубине его глаз Гарри заметил такую отчаянную надежду, что у него просто не хватило духу его разочаровать. Сириус не мог вернуть потерянные годы своей жизни, но он хотел хотя бы начать выстраивать новую, и эта жизнь, тем или иным способом, включала его, Гарри. Сириус был один на протяжении пятнадцати лет, и бросить его сейчас было выше сил Гарри.
– Да, это было неожиданно, – признал он. – Но я совершенно не сомневаюсь в том, что ты сможешь обеспечить нам безопасность, и, разумеется, я поеду с тобой! – Гарри улыбнулся. – В конце концов, мы ждали этого три года?
Ответная улыбка Сириуса была ослепительной. – Я надеялся, что ты так скажешь, – признался он. – Я бы, конечно, ничего тебе не сказал, но я надеялся… Я так рад, Гарри! – Сириус сел на покрытый травой берег, и Гарри присоединился к нему. – Я просто… я хочу, чтобы ты знал – я понимаю, что ты уже совсем взрослый, – продолжил Сириус, Гарри заподозрил, что он специально готовился к этому разговору. – И я не являюсь твоим отцом. Никто не смог бы занять его место, – на секунду взгляд Сириуса потух, и его лицо стало очень грустным. Затем он, казалось, вернулся на землю и слабо улыбнулся Гарри. – Но я сделаю все, что в моих силах! – с жаром закончил он. – Мерлин знает, как бы я хотел, чтобы этот день наступил раньше!
– Я знаю! – быстро вставил Гарри.
– И сейчас я сделаю все, чтобы тебе помочь, и ни в чем не буду вставлять палки в колеса. – Неожиданно он улыбнулся по-настоящему. – Именно этого я хотел, когда мне самому было шестнадцать!
– Спасибо, Сириус, – сказал Гарри, благодарный ему за то, что тот не пытался изображать из себя заботливого родителя. Гарри искренне надеялся, что Сириус окажется верным своему слову.
Они сидели и смотрели друг на друга. Гарри пытался вспомнить, что он чувствовал, когда Сириус предложил ему жить вместе, пытался испытать тот самый жгучий восторг. Но он не мог. Наверное, дело было в том, что с тех пор прошло очень много времени, и случилось столько всего, что того человека, которым он был раньше, теперь просто не существовало. С горьким юмором Гарри понял, что несколько лет ненавидел Снейпа за то, что тот разлучил его с Сириусом, а сейчас…
– Что ж… у нас есть что обсудить, – Сириус решился прервать тишину. Его голос звучал почти робко. – До того, как ты вошел, Дамблдор рассказывал мне о Драко Малфое… что случилось?
Гарри рассказал Сириусу обо всем. Крестного глубоко поразило то, что Гарри догадался, что хорек – это и есть Малфой. А Гарри узнал, что Сириус – замечательный слушатель, такой же внимательный и чуткий собеседник, каким он представлялся по письмам и редким разговорам через каминную сеть. Гарри мог рассказать ему почти все – даже про то, как он был уверен, что именно Малфой стоял за теми самыми статьями в «Пророке», каким ужасным человеком он был, и как Гарри рад, что возможно никогда больше его не увидит. Сириус сидел и слушал и только иногда кивал. Гарри говорил и говорил, пока не поймал себя на том, что собирается поведать Сириусу то, о чем не собирался рассказывать ни одной живой душе.
– Сириус, я хотел его убить, – от волнения у Гарри пересохло горло. – Я… я думал об этом. Когда… когда он был у меня в руках.
Сириус молча положил руку ему на плечо.
– Но ведь ты этого не сделал, – тихо сказал он.
Они проговорили весь обед, и Гарри даже умудрился на некоторое время забыть о Северусе. Они говорили обо всем на свете: о Невилле, о Хагриде и мадам Максим, о Роне и Гермионе, и, разумеется, о Гарри и Джордже. Сириус сказал, что Гарри может навещать Уизли когда пожелает, и что хотя, строго говоря, это запрещено, если Гарри очень захочет, Джордж сможет остановиться у них в коттедже. На это Гарри покраснел и пробормотал спасибо, искренне надеясь, что Сириус больше не поднимет эту тему. Словно почувствовав его смущение, Сириус вернул разговор на более нейтральную территорию.
– Дамблдор сообщил, что в этом году у тебя очень хорошие оценки, – сказал он. – Поздравляю! Твои родители очень бы тобой гордились. Они оба были отличниками и старостами школы, не то что я, – Сириус ухмыльнулся. – Я тоже хорошо учился, но у меня всегда были проблемы с поведением.
Гарри улыбнулся, радуясь смене темы.
– Я вряд ли буду лучшим, я слишком поздно начал учиться всерьез, но я все равно рад тому, что хорошо сдал экзамены. И мне очень нравится ЗОТС.
– Хм… – Сириус задумчиво посмотрел на него. – У тебя остался всего один год. Ты уже подумал, чем хочешь заниматься, когда закончишь учебу?
Гарри попытался не покраснеть. Все его желания были сосредоточены на одном: он хотел быть с Северусом, как угодно и где угодно, но он сильно сомневался, что Сириус одобрит подобное желание.
– Еще нет, – осторожно сказал он.
– Лучше начать думать об этом сейчас. Если у тебя действительно хорошие оценки по защите, ты можешь подумать о карьере аврора. Но ты так хорошо играешь в квиддич, что я не удивлюсь, если до конца года тебе поступят предложения от нескольких клубов, – Сириус смущенно улыбнулся. – Когда мне в руки попадал «Ежедневный пророк», я всегда открывал спортивную страницу, чтобы узнать, как там ваши хогвартские дела. Гриффиндор всегда был на первом месте. Мне бы очень хотелось посмотреть, как ты играешь. Твой отец был непобедим в квиддиче. Очевидно, ты унаследовал это от него.
Гарри смущенно опустил голову. Как ни странно, похвалы Сириуса стали его раздражать. У тебя очень хорошие оценки… твои родители были отличниками… Слышал, ты хорошо играешь в квиддич… ну прямо как твой отец! И что дальше? У тебя красивые глаза, Гарри… такие же, как у твоей матери?
Наверное, это было нечестно. Когда умерли родители Гарри, жизнь Сириуса тоже практически закончилась. Так что было не удивительно, что Сириус рассматривает Гарри как продолжение его родителей, а не как его самого. Но он надеялся, что рано или поздно Сириус поймет, что Гарри это Гарри, а не точная копия своего отца.
Он подумал о Северусе и внезапно понял, что уже не помнит, когда в последний раз Северус сравнивал его с отцом – точно не в этом году и, возможно, не в прошлом. Может, на четвертом курсе? Или на третьем? Как странно. Но это давало надежду, что когда-нибудь и Сириус начнет относиться к нему как к просто Гарри.
– Ну, у тебя еще есть на это время, – между тем сказал Сириус, и его голос вернул Гарри к реальности. Он понял, что они уже закончили воспоминания о его родителях и теперь перешли к обсуждению его будущего. – Просто имей это в виду.
– А… а чего хотел ты, когда окончил школу? – нерешительно спросил Гарри, он не знал, стоит ли заводить разговор об этом. Но Сириус всего лишь грустно улыбнулся. Нащупав на берегу гладкий камешек, он размахнулся и бросил его в озеро, а потом принялся внимательно следить за кругами на воде.
– Я хотел стать аврором, – неожиданно ответил он. Почти каждый в наше время мечтал стать аврором. Опасность, слава… мы все хотели победить Волдеморта. И некоторое время я действительно работал аврором. Как и твой отец.
– А мама?
– Когда ты родился, она захотела остаться с тобой. А до этого работала в Министерстве, в отделе тайн. Я не знаю, чем конкретно она занималась, – она не имела права рассказывать. Думаю, ее устроил туда Дамблдор. – Сириус опять отвернулся. – Но я слышал, что ею были очень довольны, – тихо сказал он. – Через несколько лет она могла бы стать начальником департамента, как и твой отец. Я абсолютно в этом не сомневаюсь.
Гарри сглотнул.
– Может быть, ты знаешь, почему Волдеморт хотел убить именно меня? – спросил он почти шепотом. – Зачем ему это понадобилось?
Сириус провел рукой по своим остриженным темным волосам.
– Если бы я только знал, – устало сказал он. – Я бы ни за что не допустил того, что случилось. Поверь мне, Гарри. Но ни Дамблдор, ни твои родители никогда мне этого не рассказывали.
Некоторое время они молчали. Когда в животе у Гарри неожиданно заурчало, Сириус посмотрел на часы. Низкое шотландское солнце уже заметно приблизилось к кромке леса.
– Не могу поверить! – Сириус вскочил с места. – Мы проговорили весь день! Если мы не поторопимся, ты пропустишь прощальный пир!
Гарри поднялся с земли, отряхивая с мантии траву и прилипшие комки грязи.
– А ты? Ты идешь? – осторожно спросил он. Только сейчас Гарри с тревогой понял, что в большом зале наверняка будет Северус…
Сириус виновато посмотрел на него.
– Знаешь, сколько я не ел нормальной еды? То, чем кормили в Министерстве, не заслуживает такого определения!
– Пойдем, – Гарри подавил тяжелый вздох. – Думаю, Дамблдор пригласит тебя за учительский стол.
Довольно улыбнувшись, Сириус обнял Гарри за плечи, и вдвоем они пошли обратно в замок.
– А знаешь, – неожиданно произнес он, – я всегда хотел посмотреть на большой зал с учительского стола.
читать дальше* * *
К его разочарованию, на пути в гриффиндорскую башню Гарри так и не столкнулся с Северусом. Вопреки всему он надеялся, что они еще смогут сегодня встретиться. Он не знал, переживет ли еще одну одинокую ночь.
А сейчас ему хотелось поделиться с Роном и Гермионой замечательной новостью – пока она не стала известна всей школе. Малфой исключен из Хогвартса! Рон умрет от радости!
Но в гостиной их не было. Гарри нетерпеливо расхаживал по комнате целых десять минут, когда они, наконец, соизволили появиться – чуть раскрасневшиеся, но и только. Не иначе как влияние Гермионы. Гарри подавил укол зависти при мысли о своем неудавшемся свидании, но твердо напомнил себе, что то, что случилось, этого стоило. Увидев его, друзья заметно удивились, но быстро подошли к уединенной нише у окна, когда Гарри сделал знак, что хочет поговорить без свидетелей.
– А почему ты не на отработке? – спросил Рон, как только приблизился. – Так быстро?
«Не быстрее тебя», мрачно подумал Гарри, но вместо этого сказал:
– Помните, я рассказывал вам о странной светлой тени, которую я видел в подземельях?
После его рассказа Рон и Гермиона неверяще уставились на него. Этот момент почти искупил его страдания.
– Малфой стал анимагом? В четырнадцать лет? – воскликнула Гермиона. – Но… за одно лето?! У твоего отца и его друзей на это ушли годы! Как такое возможно?!
– Наверняка все дело в частном преподавателе, – с горечью сказал Рон, повторяя мысли Дамблдора. – Рита Скитер! Кто бы мог подумать! А отец Гарри научился сам!
– Дамблдор также сказал, что ему помогло то, что он заранее знал свою истинную анимагическую форму, – добавил Гарри. – А в этом ему помог Барти Крауч. – От этой мысли Гарри стало немного легче. Не так легко знать, что твой соперник умеет что-то, чего не можешь ты.
Кроме того… может быть, Гарри тоже когда-нибудь станет анимагом. Может быть, Сириус сможет научить его этому. Почему бы и нет? После того как Гарри выучит все остальное. Он наверняка будет гораздо лучше, чем Малфой! Малфой наверняка не знает и десятой части того, чему успел научиться Гарри за этот год… Пусть катится к своему Волдеморту, лично ему Малфой был абсолютно не нужен. Он сам был гораздо сильнее его. С Малфоем или без, Волдеморту ничего не светило – Гарри позаботится об этом. Они все еще увидят…
– Неужели Малфоя действительно исключили из Хогвартса? – задумчиво сказала Гермиона. Ее улыбка постепенно становилась все больше. – Навсегда?
– После всего, что он наговорил Дамблдору? – Рон фыркнул. – Он правда сказал ему… – Рон понизил голос, словно боялся, что Дамблдор через несколько этажей мог его услышать, – …идти к черту?
– Да, – подтвердил Гарри.
– Не могу поверить! Неужели этот трус действительно это сказал! – Рон, казалось, готов кричать от счастья. – Жалко, что он так долго собирался! Если бы он стал анимагом на первом курсе, нам бы не пришлось так долго ждать…
– Но тогда бы мы не были и в половину так счастливы, – заметила Гермиона. – А знаешь… Малфой получил то, что заслуживал! Если ты прав, Гарри, и Малфой… Малфой специально внушал все это… Невиллу… То тогда это только справедливо, что и он должен быть наказан?
– Да, – тихо сказал Гарри. – Я тоже так думаю.
Они помолчали. Наконец Гермиона мечтательно сказала:
– Это просто чудесно! Но я счастлива, что завтра у нас нет зельеделия. У Снейпа наверняка будет чудовищное настроение – ведь на этот раз исключили слизеринца!
Зная Северуса, Гарри очень в этом сомневался, но придержал свои мысли при себе.
* * *
Записка, обнаруженная Гарри на подушке, подтвердила его самые смелые предположения. На ней было написано всего одно слово: «СПУСКАЙСЯ», огромными налезающими друг на друга буквами, как будто Северус писал в спешке. Но Гарри не нуждался в подобном понукании: сейчас его не остановил бы сам Волдеморт. Он твердо решил зачаровать любого из своих соседей по комнате, если хоть кто-нибудь из них вздумает не заснуть.
К счастью, этого делать не пришлось. Заснул даже Рон, который так скакал от радости при известии об исключении Малфоя, что Гарри всерьез опасался, что он так и будет скакать всю ночь. Но, судя по всему, его опасения оказались напрасными. Гарри накинул плащ и прокрался к выходу из комнаты. Да даже если он и проснется, то будет думать, что Гарри пошел в библиотеку или по тайному ходу в Хогсмид – к Джорджу. И какая вообще разница, что он подумает!
На протяжении всего пути в подземелья Гарри представлял голос Северуса, ему казалось, что он чувствует его поцелуи на своих губах. Кровь, кипящая в его жилах, и не думала остывать, Гарри уже позабыл все плохое, что случилось за прошедшую неделю. Все, что имело значение, это то, что он выжил: он пережил покушение Невилла, а Малфоя исключили из школы. Два человека, угрожавшие ему и его любимому навсегда исчезли из поля его зрения. Разве это не повод для счастья?
И он подарил Малфою жизнь. Это было его сознательное решение. И это было не то же самое, что спасти кого-нибудь от опасности. Он мог собственноручно убить Малфоя, но решил этого не делать. И то, что у него хватило силы принять такое решение, означало, что ему нечего бояться того, что он может причинить вред человеку, которого любил.
Поэтому Гарри вошел к Северусу с легким сердцем, предвкушая встречу. Когда он зашел в комнату, Северус занимался тем, что мерил ее решительными шагами. Гарри сбросил плащ, и Северус резко обернулся, раздувая ноздри. Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
– Малфоя больше нет, – сказал Гарри.
– Да, – темные глаза Северуса блеснули.
– И Невилла тоже.
– Да, – Северус улыбнулся.
– А мы с тобой живы и все еще здесь…
Северус пересек разделяющее их расстояние тремя гигантскими шагами и схватил Гарри в свои объятия.
– Да, – сказал он низким, полным страсти голосом. – …да, – повторил он, целуя Гарри. – …да, – он поцеловал его снова, на этот раз гораздо крепче.
Гарри почувствовал, что растворяется в его объятиях, его колени подкосились, и он вынужден был прилагать усилия, чтобы остаться в вертикальном положении. Конечно, ковер был не так плох, но он надеялся на кровать. Руки Северуса лихорадочно расстегивали его пижаму, затем он приложил руку к груди Гарри, и, на миг перестав его целовать, замер, чувствуя лихорадочное биение чужого сердца. Его дыхание вырвалось коротким сильным вздохом.
Гарри еще сильнее вцепился в его плечи, Северус ответил ему тем же, и некоторое время они просто стояли, не двигаясь, ни о чем не говоря. Когда Гарри смог, наконец, сглотнуть, он прошептал:
– В кровать?
Северус кивнул, и кое-как они добрались до спальни, по пути роняя одежду. Гарри уже лежал, когда Северус снял с себя последнюю преграду – штаны (последствие ношения слишком большого ее количества). Гарри приглашающе протянул руки, и Северус застыл, жадно пожирая его глазами, словно Гарри был самым прекрасным существом, какое он когда-либо видел в своей жизни. Тихо застонав, он опустился на кровать и наконец заключил Гарри в свои объятия, покрывая его лицо жадными поцелуями.
Но когда Северус опустил руку, Гарри мягко перехватил его.
– Не так, – прошептал он.
– А как тогда? – пробормотал Северус. Он уже дрожал от напряжения.
Гарри взял худую руку с длинными пальцами и передвинул ее ниже. Северус замер.
– Так, как ты хочешь, – сказал Гарри, целуя его в плечо. Он больше не чувствовал страха. Северус должен получить все, что он хочет, и Гарри с радостью отдаст ему все, что у него есть. Ему нечего бояться – только не здесь, не в этих руках.
– Ты не готов, – прошептал Северу, высвобождая руку. – На прошлой неделе…
– Это было на прошлой неделе, – извернувшись, Гарри оказался на Северусе, пытаясь не протаранить его коленками. – А разве ты больше не хочешь?
Огонь, вспыхнувший в темных глазах, без слов сказал о его желаниях. Гарри ощутил укол совести – ведь Северус наверняка хотел этого уже давно. То, как Северус неожиданно сжал его бедра, а потом отпустил, лишь утвердило Гарри в его мысли.
– Довольно, – прорычал Северус. – Иди сюда…
– Эй, я здесь, – Гарри поцеловал Северуса в щеку, чтобы доказать это. – И я говорю тебе, что готов!
– Поттер, – простонал Северус, невольно подаваясь бедрами, – у меня была чертовски скверная неделя, и мне абсолютно не хочется с тобой спорить…
– Это хорошо, потому что мне тоже, – сказал Гарри и, сам удивляясь собственной смелости, осторожно сел на выступающую часть тела Северуса, для надежности немного поерзав. Может быть, хоть это…
Через мгновение он лежал, распластанный на кровати, а Северус покрывал его голодными поцелуями.
– Прекрати, – бормотал Северус между ними, – прекрати меня дразнить, несносный мальчишка, я же не…
– Я не дразню, – выдохнул Гарри. – Я же действительно этого хочу! – Он пошевелился, и Северус опять застонал. – Я знаю, что ты будешь осторожным, – тихо добавил Гарри.
– Да, но… – глаза Северуса затуманились. Гарри понял, что здравый смысл, которым так гордился Северус, сейчас стремительно его покидает. Воспользовавшись этим, Гарри решился на последний шаг:
– Я хочу, чтобы ты был первым, – сказал Гарри. – Я хочу, чтобы ты был первым во всем. – Глаза Северуса расширились. – Неужели ты не хочешь…
Северус поцеловал его так сильно, что у Гарри закружилась голова, и издал низкий, рычащий звук, от которого у Гарри пошли мурашки по коже.
– Если ты уверен… – выдохнул Северус, по его телу пробежала крупная дрожь. – О Господи… если ты уверен…
– Я уверен! – Гарри испытывал неконтролируемую потребность вжиматься и тереться о тело своего любовника. Он был уверен. Это было так… То, что он мог дать Северусу чего тот так хотел, было… было лучше, чем все перчатки на свете вместе взятые!
Северус посмотрел ему в глаза. Его лицо покрывали крупные капли пота, взгляд был по-прежнему затуманен.
– Гарри… я… я не смогу остановиться. Ты понимаешь? Если тебе не…
Гарри коснулся его щеки, и глаза Северуса закрылись.
– Что нам для этого нужно? Голубой лосьон?
Северус открыл глаза, его взгляд снова стал острым.
– Нет, – хрипло сказал он. – У меня есть кое-что… более скользкое. Это… тебе будет легче.
Гарри улыбнулся и, поцеловав его, прошептал:
– Где оно?
– Оно… я… черт! Я не знал, что ты… я сейчас! – Северус встал так стремительно, что Гарри почувствовал, как его обдало холодным воздухом, и мгновенно пожалел об утрате тепла. Северус не стал накидывать на себя одежду, а прямо в чем был отправился в гостиную, где, судя по всему, принялся судорожно рыться по каким-то закромам. Когда он вернулся, неся в руках маленький фиал с золотистой жидкостью, то успел немного взять себя в руки. Осторожно поставив фиал на прикроватный столик, Северус вернулся в кровать и снова обнял Гарри, а потом медленно лег на него, судя по всему, строго контролируя каждое свое движение. Но Гарри кожей чувствовал, как пульсирует его желание, отдаваясь ответным желанием в его собственном теле. Застонав, он вцепился в мокрую от пота спину и потерся бедрами о доказательство желания Северуса, уже твердое и с сочащейся головкой. Северус застонал и вцепился руками в простыни.
– Как… как хорошо… – задохнулся Гарри, чувствуя, что ему не хватает воздуха, и потерся еще раз.
– Господи, – Северус зарылся лицом в его шею. – Да…
Подняв голову, Северус неожиданно впился губами в нежную кожу под его подбородком.
Гарри изо всех сил вцепился в него. Это было… Гарри не мог думать в таком состоянии, но даже сейчас осознавал, что Северусу нужно не это… – Пожалуйста… – настойчиво прошептал он, целуя Северуса в плечо. – Пожалуйста, я хочу узнать…
Рука Северуса метнулась к фиалу. Отстранившись от Гарри (Северус закрыл глаза), он положил руки ему на бедра, пытаясь оставаться спокойным.
– Повернись.
Набрав в грудь побольше воздуха, Гарри кивнул. Когда его член соприкоснулся с нагретой простыней, он вскрикнул и быстро поднялся на четвереньки. Еще немного, и он бы излился на простыню. Сзади раздался хриплый стон, а затем он почувствовал горячие губы в районе копчика.
– Ты такой… – выдохнул Северус ему в спину, и Гарри почувствовал, что краснеет при мысли о том, какое зрелище он, должно быть, сейчас представляет. Затем послышался звук открываемой пробки, и Гарри забыл обо всем, о чем думал до этого. Ему опять стало немного страшно, и он сделал глубокий вдох.
Вскоре он почувствовал приятный запах – так пахнут лесные травы. Наверное, это была золотистая субстанция из фиала.
– Ты сам ее приготовил? – спросил он, пытаясь повернуть голову. Из того положения, в котором он стоял, ему был виден лишь смутный силуэт Северуса.
– Да, – ответил Северус, а затем Гарри почувствовал, как теплые скользкие пальцы скользнули между его бедер, мягко погладили яички и наконец обхватили член. Он застыл, судорожно выдохнув, отчаянно пытаясь сдержаться и не толкнуться в эту ошеломляющую тесноту. – Тебе нравится? – если бы не тяжелое дыхание, Гарри заподозрил бы Северуса в попытке завести светскую беседу.
– Я сейчас кончу! – предупредил он, впиваясь руками в простыню.
– Да, – прошептал Северус и провел по его члену рукой. Гарри содрогнулся в оргазме, зарывшись лицом в подушку, чтобы заглушить свой крик. Он чувствовал, как палец Северуса осторожно пробирается ему внутрь, а потом… Северус нажал на крошечный узелок где-то там, внутри, и Гарри снова почувствовал сладостную судорогу. Кажется, он опять закричал. Это продолжалось бесконечно, а когда закончилось, Гарри обессиленно упал на кровать.
Некоторое время Гарри просто лежал, пытаясь отдышаться. Северус так и не вытащил палец, продолжая нежно гладить Гарри изнутри. Немного выровняв дыхание, Гарри пробормотал:
– Вау…
– Понравилось? – хрипло спросил Северус.
– М-м…
Северус хмыкнул и, поцеловав Гарри в плечо, прошептал:
– А теперь двигайся навстречу моему пальцу…
Гарри с усилием сообразил, что от него требуется. Ах да, в книге близнецов было что-то сказано о том, что если двигаться самому, то это не так больно… Гарри сделал, как сказал Северус, и почувствовал, что в него скользнул второй палец. Ощущение было странным, но когда оба пальца пощекотали то самое местечко внутри, его ноги беспомощно дернулись, и он опять застонал. Было так необычно чувствовать себя совершенно расслабленным после оргазма и вместе с тем ощущать, как в животе постепенно собирается тянущее напряжение…
– Хорошо, – выдохнул Северус прямо ему в ухо и еще раз поцеловал его в лопатку, оставив языком влажный горячий след. – Очень хорошо.
– Ты ни разу не похвалил меня на зельях, – поддразнил Гарри, умудрившись выдавить улыбку.
– Ваш талант в зельеделии, мистер Поттер, – Северус слишком запыхался, чтобы точно имитировать свой учительский тон, – оставляет желать много лучшего по сравнению с этим… – Гарри кожей почувствовал, как губы Северуса растягиваются в улыбке. Внезапно он фыркнул.
– И что вы находите таким смешным, мистер Поттер? – с обманчивой кротостью в голосе спросил Северус.
– Мне требуется… – выдавил Гарри и опять фыркнул. – «Должный подход».
На этот раз, вместо того, чтобы его поцеловать, Северус сильно ущипнул его за левую ягодицу. Гарри засмеялся, но его смех очень скоро перешел в стон, когда Северус снова дотронулся до того самого места. Гарри сладко выдохнул.
– Здорово, – прошептал он в подушку.
– Ты сможешь принять еще один? – хрипло спросил Северус.
Гарри очень на это надеялся, иначе их ожидают проблемы. Но он не стал озвучивать эту мысль.
– Да, пожалуйста, – прошептал он, наслаждаясь дрожью, пробежавшей от его ответа по телу Северуса.
Когда в него проник третий палец, Гарри почувствовал себя заполненным до предела. Он сомневался, что в него сможет втиснуться что-нибудь еще. Но, несмотря на легкое жжение, это было очень приятно. Он вспомнил, что случилось, когда Северус проник в него первый раз, в День святого Валентина. То волшебное чувство, которое он ощутил, когда ему показалось, что его аура слилась с аурой Северуса, – Гарри до сих пор не верил, что это была всего лишь галлюцинация. Внезапно он отчаянно захотел испытать это чувство снова…
Слушая тяжелое дыхание Северуса, ощущая его осторожные пальцы в своем теле, Гарри закрыл глаза и попытался опять… коснуться?
Он не смог бы объяснить, что это было и как ему это удалось, но внезапно он снова почувствовал это непередаваемое ощущение погруженности в чужую магию – магию Северуса, живую, пульсирующую, обнимающую его со всех сторон, сливающуюся с его собственной магией.
Северус неожиданно застонал. Неужели он тоже это почувствовал? В прошлый раз он ничего не заметил, хотя… возможно, он заметил что-то необычное, но просто не смог объяснить. Впрочем, сейчас тоже не время вдаваться в объяснения. Гарри решил, что не будет ничего говорить и постарается не ускорять процесс, как в прошлый раз. Ему вовсе не хотелось кончать так рано. Поэтому Гарри постарался расслабиться и «разжать» что бы оно ни было… и это ему удалось, хотя и с некоторым трудом.
Но даже то, что он опять коснулся ауры Северуса, было для него мало. Ему было слишком мало пальцев и хотелось гораздо большего, и Гарри знал, как это получить.
– Больше! – прошептал он и почувствовал, что Северус задрожал. – Больше! – повторил он, сам не понимая, просит или уже приказывает. – Хватит… пальцы… хочу тебя в себе…
– Господи, – простонал Северус и осторожно выскользнул из него. Гарри услышал, как он тянется за смазкой. Северус только один раз касался себя в его присутствии – и только благодаря его же настойчивым просьбам. Тогда Гарри не смог удержать руки при себе и все кончилось, к их обоюдному удивлению, необыкновенно сильным оргазмом – у обоих. Вспомнив об этом, Гарри выдохнул: – Я… хочу посмотреть…
Горячие скользкие ладони Северуса опустились ему на спину.
– Так тебе будет гораздо приятнее, – сказал он придушенным голосом.
– Да! – выдохнул Гарри, изо всех сил пытаясь удержаться от того, чтобы не потянуться и не проникнуть в ауру Северуса. – Да, да, пожалуйста!
Северус крепко сжал его бедра.
– Раздвинь ноги еще шире... – Гарри с готовностью подчинился. – Да, Мерлин, именно так! А теперь... Не двигайся!
Голос Северуса стал еще глубже, чем обычно, как и во всем его теле, в нем чувствовалось напряжение. Гарри спиной ощущал, каких нечеловеческих усилий Северусу стоит держать себя в руках. Это было прекрасно... замечательно, но где-то в глубине души Гарри хотелось посмотреть, что будет, если Северус потеряет контроль над собой.
Оставив одну руку на спине Гарри, Северус с помощью другой направил свое естество к узкому отверстию.
– Упрись хорошенько в кровать и подайся назад, – прошептал Северус. – Давай!
И Гарри сделал, как ему было сказано. Он чувствовал, как его плоть медленно раздвигается под напором чего-то гораздо большего, чем пальцы, и задержал дыхание, пытаясь объять всю необычность ощущений. И тут его буквально накрыло тем самым необъяснимым присутствием магии, словно осветив снаружи и изнутри, заставив его насадиться на Северуса еще больше. На мгновение он почувствовал боль, но она почти сразу исчезла в водовороте жгучего наслаждения.
– Не двигайся! – крикнул Северус, но в его голосе слышались отголоски испытываемого им блаженства, так что Гарри знал, что может не принимать команду всерьез. – Не так быстро... ты... тебе будет больно! Как ты...
– Хорошо, – пробормотал Гарри. Его голос звучал невнятно даже в его собственных ушах. – Но мне не больно... А ты? Я все делаю правильно?
– Да... – Северус опустил голову ему на спину. – Но... постарайся... не... шевелиться... – Каждое слово падало через равный промежуток времени, словно Северус отсчитывал нужное количество секунд, перед тем как бросить в котел очередной драконий зуб.
– Я попробую, – прошептал в ответ Гарри, хотя больше всего на свете ему хотелось начать опять двигаться и снова поймать то непередаваемое ощущение.
– Как... ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Заполненно. Мне не больно! – Сам удивляясь тому, как ему удалось составить такую длинную фразу, Гарри отвел руку назад, туда, где на его бедре лежала ладонь Северуса, сжал ее и поднес к губам, поцеловав, он прижал ее к груди. Гарри слышал тяжелое дыхание Северуса. Похоже, его любовник вошел настолько, насколько посчитал безопасным для него. Но этого было недостаточно – Гарри хотел большего. Он мог вместить больше! Но, хотя тело Северуса сотрясала такая дрожь, словно он превратился в Дракучую иву, он, похоже, не собирался продвигаться дальше ни на пядь.
Гарри еще раз поцеловал руку Северуса. Она дрожала. Свободной рукой Северус вцепился в простыню так сильно, словно собирался ее порвать.
– Еще… – выдохнул Гарри. – Глубже!
Некоторое время Северус пытался выровнять дыхание, наконец он умудрился сказать:
– Нет, я не… ты слишком… – Его голос пресекся. – О Господи, ты такой тугой… – Северус прислонился лбом к его плечу, он слегка покачивался, словно таким образом надеялся обрести опору.
– Я хочу, чтобы ты это сделал, – прошептал Гарри и нежно облизал один палец, отчего Северус застонал в голос. Гарри чувствовал, какие усилия прикладывает Северус, чтобы стоять неподвижно. Неожиданно зубы Северуса впились в его плечо. Кажется, Северус пытался заглушить издаваемые им звуки, несмотря на то, что они, как обычно, наложили все необходимые чары. – Я знаю, что и ты тоже хочешь, – продолжил Гарри, осторожно беря кончик его пальца губами. И он изо всех сил сжал внутренние мускулы.
Северус глухо вскрикнул и конвульсивно дернулся, словно не в состоянии себя контролировать.
– О Господи… – выдохнул он в шею Гарри. – Ты… ты не должен…
Но Гарри уже извивался под ним, пытаясь сделать так, чтобы Северус задел ту саму точку внутри него, издавая звуки, против которых, он знал, Северус не может устоять. Он выиграл еще один толчок, Северус изо всех сил пытался сделать его как можно безболезненнее. Гарри хрипло застонал и, повернув голову, поцеловал руку Северуса.
– Еще!..
Северус странно всхлипнул и двинулся, на этот раз очевидно не сумев с собой совладать. Откинув голову назад, Гарри прошептал:
– Еще!
Северус послушно толкнулся, словно выполняя его приказ. Теперь с каждым толчком он издавал низкий стон. Они словно не могли остановиться: Гарри встречал каждый толчок Северуса, подаваясь назад. Северус лихорадочно покрывал шею и плечи Гарри поцелуями-засосами, которые Гарри охотно принимал. Ему казалось, что магия завихрялась вокруг них подобно шторму, ожидая, что Гарри… что Гарри каким-то образом откроется ей, что его человеческое существо вступит в контакт с чем-то запредельным, которое, в то же время, каким-то невыразимо таинственным образом является частью их обоих.
Толчки Северуса ускорились. Он попытался что-то сказать, но Гарри его не слышал: сейчас он чувствовал, что Северус находится внутри него и, одновременно, снаружи, и это было все, чего Гарри желал, а если он потянется и коснется бурлящей вокруг них магии…
Внезапно теплая скользкая рука, сжимающая его член, исчезла. Гарри дернулся в пустоту…
– Что…
Дыхание Северуса сорвалось. Не выходя из тела Гарри, он перекатил их обоих на бок и перекинул ногу Гарри себе через предплечье. Это движение заставило его войти еще глубже. Теперь он совершал быстрые, неглубокие толчки, все время задевавшие то самое место в глубине, заставляя Гарри непрерывно стонать от удовольствия. Он совершенно забыл обо всех магических аурах и прочей чепухе. Для него во всем мире осталось только горячее тело, прижимавшееся к нему, тяжелое, прерывистое дыхание и рука Северуса, путешествующая по его телу, сжимая соски, поглаживая его член и почти невесомо дотрагиваясь до других его частей, и от всего этого Гарри хотелось умереть.
– Тебе… нравится? – спросил Северус, перемежая слова поцелуями и покусываниями шеи и плеч Гарри. Гарри казалось, что он чувствует в себе его горячий гладкий член, истекающий соками удовольствия.
– Я… да… – Гарри был не в состоянии думать. Он хотел сказать, что это чудесно и, в то же самое время, не похоже ни на что, что он испытывал до этого. Он хотел извиниться перед Северусом, что так долго не позволял ему это испытать. Но все, что он смог выдавить, было: – А тебе? Тебе нравится? – и еще раз сжать внутренние мышцы.
– А… – Северус замер и, выпустив член Гарри, опять вцепился в его бедра. – Не… – Но Гарри уже знал, что Северусу нравится на некоторое время терять контроль над своим телом. Не сдерживая торжествующую улыбку, Гарри сделал так еще раз. Руки Северуса до синяков сжали его бедра. – Гарри! – прорычал он, задрожав.
Гарри снова нащупал его руку. Судя по всему, его бедра и шея будут в синяках. Северус чуть подался вперед и застонал.
– Тебе нравится? – повторил вопрос Гарри. Когда рука Северуса не лежала на его члене, он обретал некоторую способность думать. Прижав руку Северуса к груди, Гарри опять напряг мускулы, вырвав у Северуса отчаянный стон. На этот раз Северус быстро прикусил мочку его уха.
– Да, черт возьми! – хрипло выдохнул Северус и встал на колени, подняв с собой Гарри. Он начал двигаться, на этот раз совершая сильные глубокие толчки, от которых Гарри чувствовал вибрацию во всем теле. – Да… – Северус застонал. – Я хочу… – И Гарри закричал.
Вжавшись лицом в подушку, он прижался к Северусу, не в состоянии прекратить двигаться. Он хотел, чтобы это длилось как можно дольше. Его мышцы сжались, а потом одновременно расслабились, и от этого Северус вскрикнул, замер, вышел и вошел снова и тоже кончил, совершая короткие, резкие толчки, сопровождаемые лишь его тяжелым, прерывистым дыханием.
А затем он рухнул прямо на Гарри, придавив его всем своим весом к кровати.
Воздух резко вышел из легких и, даже плавая в послеоргазменном тумане, Гарри начал смутно осознавать, что Северус распластался на нем, чего никогда раньше не делал, в каком бы состоянии ни находился после секса.
– Северус? – с трудом выдохнул он.
Не получив ответа, Гарри запаниковал, но через мгновение понял, что его любовник все-таки дышит, а затем он осознал, что случилось.
Северус потерял сознание.
У Гарри до сих пор кружилась голова, искорки удовольствия до сих пор рассыпались по всему телу, и он засмеялся, а затем резко ткнул Северуса локтем: – Северус! – отчего Северус содрогнулся и тихо выдохнул. – Очнись! – Гарри опять засмеялся. Он услышал, как Северус тихо выругался, а затем тяжесть внезапно исчезла. Северус осторожно поднялся на руках, освобождая Гарри от своего веса.
– Чертов… ты в порядке?
– Да, – сказал Гарри, прикусывая костяшки пальцев, чтобы не смеяться. – Ты от-отключился всего лишь на секунду.
– Смейся-смейся, Поттер, – с отвращением сказал Северус, в то время как его рука нежно прошлась по бедрам и ягодицам Гарри. – У тебя ничего не болит?
– Думаю, что завтра я не смогу сидеть, – жизнерадостно отозвался Гарри, осторожно поворачиваясь на бок и садясь так, чтобы лукаво посмотреть на любовника. – Все в порядке. Правда. А… ты? Не слишком… интенсивно?
– Пф, – Северус подтянул к себе одеяло и принялся тщательно укутывать им Гарри. – Если ты не прекратишь по-идиотски улыбаться, то, как бы я ни был тронут твоей заботой о моем состоянии…
– Нет-нет, – сказал Гарри. – Пока ты способен дышать, мне совершенно не о чем беспокоиться… – и, не в силах больше сдерживаться, Гарри захохотал, зажимая руками рот. Северус гневно посмотрел на него, и, убедившись, что он хорошенько закутан в одеяло, лег рядом, прижав его к себе. Справившись со смехом, Гарри с радостью прижался к нему и подставил губы, чтобы его поцеловали. А потом еще раз поцеловали. И еще. После чего Северус переместился на его шею и плечи и принялся покрывать легкими поцелуями уже начинающие краснеть синяки.
– Я не хотел быть грубым, – тихо заметил он.
– Мне понравилось, – сказал Гарри, а потом зевнул и придвинулся ближе. – Я рад, – сонно добавил он, – что мы это сделали.
Северус ничего не ответил, но осторожно погладил Гарри по щеке и устроился поудобнее.
Уже погружаясь в сон, Гарри внезапно вспомнил. Но его хватило только на то, чтобы, не открывая глаз, спросить:
– А что тебе сказал Дамблдор? По поводу Малфоя?
– А что ты думаешь? – пробурчал Северус, но в его голосе не было настоящего раздражения. – Что Малфой нарушил почти столько же школьных правил, что и ты, и за это его отчисли из Хогвартса.
– Уже отчислили? Так скоро?
– Когда ему нужно, наш директор действует очень оперативно.
– А ты… а ты подозревал, что Малфой был анимагом?
Почувствовав, что Северус напрягся, Гарри открыл глаза.
– Нет, я ничего не подозревал. Но я, как и твой драгоценный декан, в этом году проявил весьма предосудительное пренебрежение своими непосредственными обязанностями.
Гарри поморщился, зная, что после всего случившегося Мак-Гонагалл не преминула ткнуть Северуса в то, что и он не справляется со своими подопечными.
– Никто от такого не застрахован, – сочувственно вставил он.
– Не могу с этим не согласиться. И хоть Лонгботтом и был безголовым дураком, в то время как Малфой проявлял зачатки некоторого благоразумия, не скажу, чтобы от этого мне было легче. Почему бы это, – согласился Северус с сарказмом в голосе.
– Но теперь их нет. И мы никогда больше их не увидим. Невилл отправится в… в Мунго, а Малфой в Дурмстранг…
– Да, – Северус уставился в потолок. – На целый школьный год. И он даже и не подумает о том, чтобы вернуться в Англию, ведь здесь вовсе не живет его семья, которая пользуется таким влиянием… Так что тебе совершенно не о чем беспокоиться…
– Послушай, – повысил голос Гарри. – Мне достаточно того, что он не вернется в Хогвартс. И я вовсе не собираюсь иметь с ним никаких дел.
– Ты можешь собираться или не собираться сколько твоей душе угодно, – тихо ответил Северус. – Я всего лишь хочу сказать, что не удивлюсь, если ваши пути когда-нибудь опять пересекутся.
Радость Гарри куда-то испарилась, вместо нее он чувствовал беспокойство и раздражение. Ведь на этот раз он победил и избавился от Малфоя на целый год. А за год всякое может случиться. Гарри вспомнил, как Рон неоднократно выражал надежду, что Малфой может поскользнуться и свернуть себе шею, провалиться сквозь землю, а также многое другое. Но, тем не менее, его настроение непоправимо испортилось. Молчание становилось все более напряженным, пока внезапно Северус не сказал:
– Чтобы разрядить обстановку… Дамблдор поделился со мною своими планами на лето. Но это, разумеется, только между нами.
Гарри повернул голову:
– И что он тебе сказал?
– Что на лето ты останешься в Хогвартсе, – тихо ответил Северус.
Всякие мысли о Малфое немедленно вылетели из его головы. Гарри вскочил на кровати и, широко улыбаясь, склонился над Северусом.
– Правда? Он правда так сказал? Нет, не может быть! Или правда?
– Он сказал именно так, – ответил Северус. – После разговора о мистере Малфое, он сообщил, что этим летом ты не поедешь к магглам. Я… я уже говорил с ним об этом.
– Ты? – Гарри задохнулся от волнения. – Когда…. Что ты ему…
Северус раздраженно махнул рукой. Его щеки слегка порозовели.
– Это было давно. И вообще, какая разница. Главное, ты не вернешься к этим магглам. А так как дело Блэка до сих пор не рассмотрено Министерством, то совершенно очевидно, что тебе больше некуда идти.
Гарри закусил губу.
– Если только… если только Дамблдор не решит отправить меня к Уизли, – с несчастным видом предположил он.
Северус ощутимо напрягся, но сказал только:
– У Уизли недостаточно безопасно. Он не пошлет тебя к ним. – Наклонившись, он опять поцеловал Гарри. – Я в этом уверен.
– Я надеюсь, – вставил Гарри, как только ему позволили. Ведь прошлым летом Дамблдор даже отозвал его от них. А если Сириус так и не выйдет на свободу, тогда… – Но... он ведь не сказал, что я остаюсь в Хогвартсе?
– Я же тебе говорю, – раздраженно буркнул Северус, – что тебе негде больше оставаться. И кто будет за тобой присматривать? Люпин? Фигг? Флетчер? Думаю, ты останешься здесь.
С облегчением вздохнув, Гарри опять придвинулся к Северусу.
– Это будет круто, – улыбаясь, прошептал он, чувствуя, что его глаза начинают закрываться. – Просто замечательно…
– Спи, – сказал Северус, и Гарри почувствовал на своей щеке поцелуй.
– Я сплю, – пробормотал он и заснул.
____
Прим. автора: заклинание Animagum restituo взято из фика Resonant "Привычка". Автор надеется, что она ничего не имеет против. Это чудесное заклинание и чудесная история.
К его разочарованию, на пути в гриффиндорскую башню Гарри так и не столкнулся с Северусом. Вопреки всему он надеялся, что они еще смогут сегодня встретиться. Он не знал, переживет ли еще одну одинокую ночь.
А сейчас ему хотелось поделиться с Роном и Гермионой замечательной новостью – пока она не стала известна всей школе. Малфой исключен из Хогвартса! Рон умрет от радости!
Но в гостиной их не было. Гарри нетерпеливо расхаживал по комнате целых десять минут, когда они, наконец, соизволили появиться – чуть раскрасневшиеся, но и только. Не иначе как влияние Гермионы. Гарри подавил укол зависти при мысли о своем неудавшемся свидании, но твердо напомнил себе, что то, что случилось, этого стоило. Увидев его, друзья заметно удивились, но быстро подошли к уединенной нише у окна, когда Гарри сделал знак, что хочет поговорить без свидетелей.
– А почему ты не на отработке? – спросил Рон, как только приблизился. – Так быстро?
«Не быстрее тебя», мрачно подумал Гарри, но вместо этого сказал:
– Помните, я рассказывал вам о странной светлой тени, которую я видел в подземельях?
После его рассказа Рон и Гермиона неверяще уставились на него. Этот момент почти искупил его страдания.
– Малфой стал анимагом? В четырнадцать лет? – воскликнула Гермиона. – Но… за одно лето?! У твоего отца и его друзей на это ушли годы! Как такое возможно?!
– Наверняка все дело в частном преподавателе, – с горечью сказал Рон, повторяя мысли Дамблдора. – Рита Скитер! Кто бы мог подумать! А отец Гарри научился сам!
– Дамблдор также сказал, что ему помогло то, что он заранее знал свою истинную анимагическую форму, – добавил Гарри. – А в этом ему помог Барти Крауч. – От этой мысли Гарри стало немного легче. Не так легко знать, что твой соперник умеет что-то, чего не можешь ты.
Кроме того… может быть, Гарри тоже когда-нибудь станет анимагом. Может быть, Сириус сможет научить его этому. Почему бы и нет? После того как Гарри выучит все остальное. Он наверняка будет гораздо лучше, чем Малфой! Малфой наверняка не знает и десятой части того, чему успел научиться Гарри за этот год… Пусть катится к своему Волдеморту, лично ему Малфой был абсолютно не нужен. Он сам был гораздо сильнее его. С Малфоем или без, Волдеморту ничего не светило – Гарри позаботится об этом. Они все еще увидят…
– Неужели Малфоя действительно исключили из Хогвартса? – задумчиво сказала Гермиона. Ее улыбка постепенно становилась все больше. – Навсегда?
– После всего, что он наговорил Дамблдору? – Рон фыркнул. – Он правда сказал ему… – Рон понизил голос, словно боялся, что Дамблдор через несколько этажей мог его услышать, – …идти к черту?
– Да, – подтвердил Гарри.
– Не могу поверить! Неужели этот трус действительно это сказал! – Рон, казалось, готов кричать от счастья. – Жалко, что он так долго собирался! Если бы он стал анимагом на первом курсе, нам бы не пришлось так долго ждать…
– Но тогда бы мы не были и в половину так счастливы, – заметила Гермиона. – А знаешь… Малфой получил то, что заслуживал! Если ты прав, Гарри, и Малфой… Малфой специально внушал все это… Невиллу… То тогда это только справедливо, что и он должен быть наказан?
– Да, – тихо сказал Гарри. – Я тоже так думаю.
Они помолчали. Наконец Гермиона мечтательно сказала:
– Это просто чудесно! Но я счастлива, что завтра у нас нет зельеделия. У Снейпа наверняка будет чудовищное настроение – ведь на этот раз исключили слизеринца!
Зная Северуса, Гарри очень в этом сомневался, но придержал свои мысли при себе.
* * *
Записка, обнаруженная Гарри на подушке, подтвердила его самые смелые предположения. На ней было написано всего одно слово: «СПУСКАЙСЯ», огромными налезающими друг на друга буквами, как будто Северус писал в спешке. Но Гарри не нуждался в подобном понукании: сейчас его не остановил бы сам Волдеморт. Он твердо решил зачаровать любого из своих соседей по комнате, если хоть кто-нибудь из них вздумает не заснуть.
К счастью, этого делать не пришлось. Заснул даже Рон, который так скакал от радости при известии об исключении Малфоя, что Гарри всерьез опасался, что он так и будет скакать всю ночь. Но, судя по всему, его опасения оказались напрасными. Гарри накинул плащ и прокрался к выходу из комнаты. Да даже если он и проснется, то будет думать, что Гарри пошел в библиотеку или по тайному ходу в Хогсмид – к Джорджу. И какая вообще разница, что он подумает!
На протяжении всего пути в подземелья Гарри представлял голос Северуса, ему казалось, что он чувствует его поцелуи на своих губах. Кровь, кипящая в его жилах, и не думала остывать, Гарри уже позабыл все плохое, что случилось за прошедшую неделю. Все, что имело значение, это то, что он выжил: он пережил покушение Невилла, а Малфоя исключили из школы. Два человека, угрожавшие ему и его любимому навсегда исчезли из поля его зрения. Разве это не повод для счастья?
И он подарил Малфою жизнь. Это было его сознательное решение. И это было не то же самое, что спасти кого-нибудь от опасности. Он мог собственноручно убить Малфоя, но решил этого не делать. И то, что у него хватило силы принять такое решение, означало, что ему нечего бояться того, что он может причинить вред человеку, которого любил.
Поэтому Гарри вошел к Северусу с легким сердцем, предвкушая встречу. Когда он зашел в комнату, Северус занимался тем, что мерил ее решительными шагами. Гарри сбросил плащ, и Северус резко обернулся, раздувая ноздри. Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
– Малфоя больше нет, – сказал Гарри.
– Да, – темные глаза Северуса блеснули.
– И Невилла тоже.
– Да, – Северус улыбнулся.
– А мы с тобой живы и все еще здесь…
Северус пересек разделяющее их расстояние тремя гигантскими шагами и схватил Гарри в свои объятия.
– Да, – сказал он низким, полным страсти голосом. – …да, – повторил он, целуя Гарри. – …да, – он поцеловал его снова, на этот раз гораздо крепче.
Гарри почувствовал, что растворяется в его объятиях, его колени подкосились, и он вынужден был прилагать усилия, чтобы остаться в вертикальном положении. Конечно, ковер был не так плох, но он надеялся на кровать. Руки Северуса лихорадочно расстегивали его пижаму, затем он приложил руку к груди Гарри, и, на миг перестав его целовать, замер, чувствуя лихорадочное биение чужого сердца. Его дыхание вырвалось коротким сильным вздохом.
Гарри еще сильнее вцепился в его плечи, Северус ответил ему тем же, и некоторое время они просто стояли, не двигаясь, ни о чем не говоря. Когда Гарри смог, наконец, сглотнуть, он прошептал:
– В кровать?
Северус кивнул, и кое-как они добрались до спальни, по пути роняя одежду. Гарри уже лежал, когда Северус снял с себя последнюю преграду – штаны (последствие ношения слишком большого ее количества). Гарри приглашающе протянул руки, и Северус застыл, жадно пожирая его глазами, словно Гарри был самым прекрасным существом, какое он когда-либо видел в своей жизни. Тихо застонав, он опустился на кровать и наконец заключил Гарри в свои объятия, покрывая его лицо жадными поцелуями.
Но когда Северус опустил руку, Гарри мягко перехватил его.
– Не так, – прошептал он.
– А как тогда? – пробормотал Северус. Он уже дрожал от напряжения.
Гарри взял худую руку с длинными пальцами и передвинул ее ниже. Северус замер.
– Так, как ты хочешь, – сказал Гарри, целуя его в плечо. Он больше не чувствовал страха. Северус должен получить все, что он хочет, и Гарри с радостью отдаст ему все, что у него есть. Ему нечего бояться – только не здесь, не в этих руках.
– Ты не готов, – прошептал Северу, высвобождая руку. – На прошлой неделе…
– Это было на прошлой неделе, – извернувшись, Гарри оказался на Северусе, пытаясь не протаранить его коленками. – А разве ты больше не хочешь?
Огонь, вспыхнувший в темных глазах, без слов сказал о его желаниях. Гарри ощутил укол совести – ведь Северус наверняка хотел этого уже давно. То, как Северус неожиданно сжал его бедра, а потом отпустил, лишь утвердило Гарри в его мысли.
– Довольно, – прорычал Северус. – Иди сюда…
– Эй, я здесь, – Гарри поцеловал Северуса в щеку, чтобы доказать это. – И я говорю тебе, что готов!
– Поттер, – простонал Северус, невольно подаваясь бедрами, – у меня была чертовски скверная неделя, и мне абсолютно не хочется с тобой спорить…
– Это хорошо, потому что мне тоже, – сказал Гарри и, сам удивляясь собственной смелости, осторожно сел на выступающую часть тела Северуса, для надежности немного поерзав. Может быть, хоть это…
Через мгновение он лежал, распластанный на кровати, а Северус покрывал его голодными поцелуями.
– Прекрати, – бормотал Северус между ними, – прекрати меня дразнить, несносный мальчишка, я же не…
– Я не дразню, – выдохнул Гарри. – Я же действительно этого хочу! – Он пошевелился, и Северус опять застонал. – Я знаю, что ты будешь осторожным, – тихо добавил Гарри.
– Да, но… – глаза Северуса затуманились. Гарри понял, что здравый смысл, которым так гордился Северус, сейчас стремительно его покидает. Воспользовавшись этим, Гарри решился на последний шаг:
– Я хочу, чтобы ты был первым, – сказал Гарри. – Я хочу, чтобы ты был первым во всем. – Глаза Северуса расширились. – Неужели ты не хочешь…
Северус поцеловал его так сильно, что у Гарри закружилась голова, и издал низкий, рычащий звук, от которого у Гарри пошли мурашки по коже.
– Если ты уверен… – выдохнул Северус, по его телу пробежала крупная дрожь. – О Господи… если ты уверен…
– Я уверен! – Гарри испытывал неконтролируемую потребность вжиматься и тереться о тело своего любовника. Он был уверен. Это было так… То, что он мог дать Северусу чего тот так хотел, было… было лучше, чем все перчатки на свете вместе взятые!
Северус посмотрел ему в глаза. Его лицо покрывали крупные капли пота, взгляд был по-прежнему затуманен.
– Гарри… я… я не смогу остановиться. Ты понимаешь? Если тебе не…
Гарри коснулся его щеки, и глаза Северуса закрылись.
– Что нам для этого нужно? Голубой лосьон?
Северус открыл глаза, его взгляд снова стал острым.
– Нет, – хрипло сказал он. – У меня есть кое-что… более скользкое. Это… тебе будет легче.
Гарри улыбнулся и, поцеловав его, прошептал:
– Где оно?
– Оно… я… черт! Я не знал, что ты… я сейчас! – Северус встал так стремительно, что Гарри почувствовал, как его обдало холодным воздухом, и мгновенно пожалел об утрате тепла. Северус не стал накидывать на себя одежду, а прямо в чем был отправился в гостиную, где, судя по всему, принялся судорожно рыться по каким-то закромам. Когда он вернулся, неся в руках маленький фиал с золотистой жидкостью, то успел немного взять себя в руки. Осторожно поставив фиал на прикроватный столик, Северус вернулся в кровать и снова обнял Гарри, а потом медленно лег на него, судя по всему, строго контролируя каждое свое движение. Но Гарри кожей чувствовал, как пульсирует его желание, отдаваясь ответным желанием в его собственном теле. Застонав, он вцепился в мокрую от пота спину и потерся бедрами о доказательство желания Северуса, уже твердое и с сочащейся головкой. Северус застонал и вцепился руками в простыни.
– Как… как хорошо… – задохнулся Гарри, чувствуя, что ему не хватает воздуха, и потерся еще раз.
– Господи, – Северус зарылся лицом в его шею. – Да…
Подняв голову, Северус неожиданно впился губами в нежную кожу под его подбородком.
Гарри изо всех сил вцепился в него. Это было… Гарри не мог думать в таком состоянии, но даже сейчас осознавал, что Северусу нужно не это… – Пожалуйста… – настойчиво прошептал он, целуя Северуса в плечо. – Пожалуйста, я хочу узнать…
Рука Северуса метнулась к фиалу. Отстранившись от Гарри (Северус закрыл глаза), он положил руки ему на бедра, пытаясь оставаться спокойным.
– Повернись.
Набрав в грудь побольше воздуха, Гарри кивнул. Когда его член соприкоснулся с нагретой простыней, он вскрикнул и быстро поднялся на четвереньки. Еще немного, и он бы излился на простыню. Сзади раздался хриплый стон, а затем он почувствовал горячие губы в районе копчика.
– Ты такой… – выдохнул Северус ему в спину, и Гарри почувствовал, что краснеет при мысли о том, какое зрелище он, должно быть, сейчас представляет. Затем послышался звук открываемой пробки, и Гарри забыл обо всем, о чем думал до этого. Ему опять стало немного страшно, и он сделал глубокий вдох.
Вскоре он почувствовал приятный запах – так пахнут лесные травы. Наверное, это была золотистая субстанция из фиала.
– Ты сам ее приготовил? – спросил он, пытаясь повернуть голову. Из того положения, в котором он стоял, ему был виден лишь смутный силуэт Северуса.
– Да, – ответил Северус, а затем Гарри почувствовал, как теплые скользкие пальцы скользнули между его бедер, мягко погладили яички и наконец обхватили член. Он застыл, судорожно выдохнув, отчаянно пытаясь сдержаться и не толкнуться в эту ошеломляющую тесноту. – Тебе нравится? – если бы не тяжелое дыхание, Гарри заподозрил бы Северуса в попытке завести светскую беседу.
– Я сейчас кончу! – предупредил он, впиваясь руками в простыню.
– Да, – прошептал Северус и провел по его члену рукой. Гарри содрогнулся в оргазме, зарывшись лицом в подушку, чтобы заглушить свой крик. Он чувствовал, как палец Северуса осторожно пробирается ему внутрь, а потом… Северус нажал на крошечный узелок где-то там, внутри, и Гарри снова почувствовал сладостную судорогу. Кажется, он опять закричал. Это продолжалось бесконечно, а когда закончилось, Гарри обессиленно упал на кровать.
Некоторое время Гарри просто лежал, пытаясь отдышаться. Северус так и не вытащил палец, продолжая нежно гладить Гарри изнутри. Немного выровняв дыхание, Гарри пробормотал:
– Вау…
– Понравилось? – хрипло спросил Северус.
– М-м…
Северус хмыкнул и, поцеловав Гарри в плечо, прошептал:
– А теперь двигайся навстречу моему пальцу…
Гарри с усилием сообразил, что от него требуется. Ах да, в книге близнецов было что-то сказано о том, что если двигаться самому, то это не так больно… Гарри сделал, как сказал Северус, и почувствовал, что в него скользнул второй палец. Ощущение было странным, но когда оба пальца пощекотали то самое местечко внутри, его ноги беспомощно дернулись, и он опять застонал. Было так необычно чувствовать себя совершенно расслабленным после оргазма и вместе с тем ощущать, как в животе постепенно собирается тянущее напряжение…
– Хорошо, – выдохнул Северус прямо ему в ухо и еще раз поцеловал его в лопатку, оставив языком влажный горячий след. – Очень хорошо.
– Ты ни разу не похвалил меня на зельях, – поддразнил Гарри, умудрившись выдавить улыбку.
– Ваш талант в зельеделии, мистер Поттер, – Северус слишком запыхался, чтобы точно имитировать свой учительский тон, – оставляет желать много лучшего по сравнению с этим… – Гарри кожей почувствовал, как губы Северуса растягиваются в улыбке. Внезапно он фыркнул.
– И что вы находите таким смешным, мистер Поттер? – с обманчивой кротостью в голосе спросил Северус.
– Мне требуется… – выдавил Гарри и опять фыркнул. – «Должный подход».
На этот раз, вместо того, чтобы его поцеловать, Северус сильно ущипнул его за левую ягодицу. Гарри засмеялся, но его смех очень скоро перешел в стон, когда Северус снова дотронулся до того самого места. Гарри сладко выдохнул.
– Здорово, – прошептал он в подушку.
– Ты сможешь принять еще один? – хрипло спросил Северус.
Гарри очень на это надеялся, иначе их ожидают проблемы. Но он не стал озвучивать эту мысль.
– Да, пожалуйста, – прошептал он, наслаждаясь дрожью, пробежавшей от его ответа по телу Северуса.
Когда в него проник третий палец, Гарри почувствовал себя заполненным до предела. Он сомневался, что в него сможет втиснуться что-нибудь еще. Но, несмотря на легкое жжение, это было очень приятно. Он вспомнил, что случилось, когда Северус проник в него первый раз, в День святого Валентина. То волшебное чувство, которое он ощутил, когда ему показалось, что его аура слилась с аурой Северуса, – Гарри до сих пор не верил, что это была всего лишь галлюцинация. Внезапно он отчаянно захотел испытать это чувство снова…
Слушая тяжелое дыхание Северуса, ощущая его осторожные пальцы в своем теле, Гарри закрыл глаза и попытался опять… коснуться?
Он не смог бы объяснить, что это было и как ему это удалось, но внезапно он снова почувствовал это непередаваемое ощущение погруженности в чужую магию – магию Северуса, живую, пульсирующую, обнимающую его со всех сторон, сливающуюся с его собственной магией.
Северус неожиданно застонал. Неужели он тоже это почувствовал? В прошлый раз он ничего не заметил, хотя… возможно, он заметил что-то необычное, но просто не смог объяснить. Впрочем, сейчас тоже не время вдаваться в объяснения. Гарри решил, что не будет ничего говорить и постарается не ускорять процесс, как в прошлый раз. Ему вовсе не хотелось кончать так рано. Поэтому Гарри постарался расслабиться и «разжать» что бы оно ни было… и это ему удалось, хотя и с некоторым трудом.
Но даже то, что он опять коснулся ауры Северуса, было для него мало. Ему было слишком мало пальцев и хотелось гораздо большего, и Гарри знал, как это получить.
– Больше! – прошептал он и почувствовал, что Северус задрожал. – Больше! – повторил он, сам не понимая, просит или уже приказывает. – Хватит… пальцы… хочу тебя в себе…
– Господи, – простонал Северус и осторожно выскользнул из него. Гарри услышал, как он тянется за смазкой. Северус только один раз касался себя в его присутствии – и только благодаря его же настойчивым просьбам. Тогда Гарри не смог удержать руки при себе и все кончилось, к их обоюдному удивлению, необыкновенно сильным оргазмом – у обоих. Вспомнив об этом, Гарри выдохнул: – Я… хочу посмотреть…
Горячие скользкие ладони Северуса опустились ему на спину.
– Так тебе будет гораздо приятнее, – сказал он придушенным голосом.
– Да! – выдохнул Гарри, изо всех сил пытаясь удержаться от того, чтобы не потянуться и не проникнуть в ауру Северуса. – Да, да, пожалуйста!
Северус крепко сжал его бедра.
– Раздвинь ноги еще шире... – Гарри с готовностью подчинился. – Да, Мерлин, именно так! А теперь... Не двигайся!
Голос Северуса стал еще глубже, чем обычно, как и во всем его теле, в нем чувствовалось напряжение. Гарри спиной ощущал, каких нечеловеческих усилий Северусу стоит держать себя в руках. Это было прекрасно... замечательно, но где-то в глубине души Гарри хотелось посмотреть, что будет, если Северус потеряет контроль над собой.
Оставив одну руку на спине Гарри, Северус с помощью другой направил свое естество к узкому отверстию.
– Упрись хорошенько в кровать и подайся назад, – прошептал Северус. – Давай!
И Гарри сделал, как ему было сказано. Он чувствовал, как его плоть медленно раздвигается под напором чего-то гораздо большего, чем пальцы, и задержал дыхание, пытаясь объять всю необычность ощущений. И тут его буквально накрыло тем самым необъяснимым присутствием магии, словно осветив снаружи и изнутри, заставив его насадиться на Северуса еще больше. На мгновение он почувствовал боль, но она почти сразу исчезла в водовороте жгучего наслаждения.
– Не двигайся! – крикнул Северус, но в его голосе слышались отголоски испытываемого им блаженства, так что Гарри знал, что может не принимать команду всерьез. – Не так быстро... ты... тебе будет больно! Как ты...
– Хорошо, – пробормотал Гарри. Его голос звучал невнятно даже в его собственных ушах. – Но мне не больно... А ты? Я все делаю правильно?
– Да... – Северус опустил голову ему на спину. – Но... постарайся... не... шевелиться... – Каждое слово падало через равный промежуток времени, словно Северус отсчитывал нужное количество секунд, перед тем как бросить в котел очередной драконий зуб.
– Я попробую, – прошептал в ответ Гарри, хотя больше всего на свете ему хотелось начать опять двигаться и снова поймать то непередаваемое ощущение.
– Как... ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Заполненно. Мне не больно! – Сам удивляясь тому, как ему удалось составить такую длинную фразу, Гарри отвел руку назад, туда, где на его бедре лежала ладонь Северуса, сжал ее и поднес к губам, поцеловав, он прижал ее к груди. Гарри слышал тяжелое дыхание Северуса. Похоже, его любовник вошел настолько, насколько посчитал безопасным для него. Но этого было недостаточно – Гарри хотел большего. Он мог вместить больше! Но, хотя тело Северуса сотрясала такая дрожь, словно он превратился в Дракучую иву, он, похоже, не собирался продвигаться дальше ни на пядь.
Гарри еще раз поцеловал руку Северуса. Она дрожала. Свободной рукой Северус вцепился в простыню так сильно, словно собирался ее порвать.
– Еще… – выдохнул Гарри. – Глубже!
Некоторое время Северус пытался выровнять дыхание, наконец он умудрился сказать:
– Нет, я не… ты слишком… – Его голос пресекся. – О Господи, ты такой тугой… – Северус прислонился лбом к его плечу, он слегка покачивался, словно таким образом надеялся обрести опору.
– Я хочу, чтобы ты это сделал, – прошептал Гарри и нежно облизал один палец, отчего Северус застонал в голос. Гарри чувствовал, какие усилия прикладывает Северус, чтобы стоять неподвижно. Неожиданно зубы Северуса впились в его плечо. Кажется, Северус пытался заглушить издаваемые им звуки, несмотря на то, что они, как обычно, наложили все необходимые чары. – Я знаю, что и ты тоже хочешь, – продолжил Гарри, осторожно беря кончик его пальца губами. И он изо всех сил сжал внутренние мускулы.
Северус глухо вскрикнул и конвульсивно дернулся, словно не в состоянии себя контролировать.
– О Господи… – выдохнул он в шею Гарри. – Ты… ты не должен…
Но Гарри уже извивался под ним, пытаясь сделать так, чтобы Северус задел ту саму точку внутри него, издавая звуки, против которых, он знал, Северус не может устоять. Он выиграл еще один толчок, Северус изо всех сил пытался сделать его как можно безболезненнее. Гарри хрипло застонал и, повернув голову, поцеловал руку Северуса.
– Еще!..
Северус странно всхлипнул и двинулся, на этот раз очевидно не сумев с собой совладать. Откинув голову назад, Гарри прошептал:
– Еще!
Северус послушно толкнулся, словно выполняя его приказ. Теперь с каждым толчком он издавал низкий стон. Они словно не могли остановиться: Гарри встречал каждый толчок Северуса, подаваясь назад. Северус лихорадочно покрывал шею и плечи Гарри поцелуями-засосами, которые Гарри охотно принимал. Ему казалось, что магия завихрялась вокруг них подобно шторму, ожидая, что Гарри… что Гарри каким-то образом откроется ей, что его человеческое существо вступит в контакт с чем-то запредельным, которое, в то же время, каким-то невыразимо таинственным образом является частью их обоих.
Толчки Северуса ускорились. Он попытался что-то сказать, но Гарри его не слышал: сейчас он чувствовал, что Северус находится внутри него и, одновременно, снаружи, и это было все, чего Гарри желал, а если он потянется и коснется бурлящей вокруг них магии…
Внезапно теплая скользкая рука, сжимающая его член, исчезла. Гарри дернулся в пустоту…
– Что…
Дыхание Северуса сорвалось. Не выходя из тела Гарри, он перекатил их обоих на бок и перекинул ногу Гарри себе через предплечье. Это движение заставило его войти еще глубже. Теперь он совершал быстрые, неглубокие толчки, все время задевавшие то самое место в глубине, заставляя Гарри непрерывно стонать от удовольствия. Он совершенно забыл обо всех магических аурах и прочей чепухе. Для него во всем мире осталось только горячее тело, прижимавшееся к нему, тяжелое, прерывистое дыхание и рука Северуса, путешествующая по его телу, сжимая соски, поглаживая его член и почти невесомо дотрагиваясь до других его частей, и от всего этого Гарри хотелось умереть.
– Тебе… нравится? – спросил Северус, перемежая слова поцелуями и покусываниями шеи и плеч Гарри. Гарри казалось, что он чувствует в себе его горячий гладкий член, истекающий соками удовольствия.
– Я… да… – Гарри был не в состоянии думать. Он хотел сказать, что это чудесно и, в то же самое время, не похоже ни на что, что он испытывал до этого. Он хотел извиниться перед Северусом, что так долго не позволял ему это испытать. Но все, что он смог выдавить, было: – А тебе? Тебе нравится? – и еще раз сжать внутренние мышцы.
– А… – Северус замер и, выпустив член Гарри, опять вцепился в его бедра. – Не… – Но Гарри уже знал, что Северусу нравится на некоторое время терять контроль над своим телом. Не сдерживая торжествующую улыбку, Гарри сделал так еще раз. Руки Северуса до синяков сжали его бедра. – Гарри! – прорычал он, задрожав.
Гарри снова нащупал его руку. Судя по всему, его бедра и шея будут в синяках. Северус чуть подался вперед и застонал.
– Тебе нравится? – повторил вопрос Гарри. Когда рука Северуса не лежала на его члене, он обретал некоторую способность думать. Прижав руку Северуса к груди, Гарри опять напряг мускулы, вырвав у Северуса отчаянный стон. На этот раз Северус быстро прикусил мочку его уха.
– Да, черт возьми! – хрипло выдохнул Северус и встал на колени, подняв с собой Гарри. Он начал двигаться, на этот раз совершая сильные глубокие толчки, от которых Гарри чувствовал вибрацию во всем теле. – Да… – Северус застонал. – Я хочу… – И Гарри закричал.
Вжавшись лицом в подушку, он прижался к Северусу, не в состоянии прекратить двигаться. Он хотел, чтобы это длилось как можно дольше. Его мышцы сжались, а потом одновременно расслабились, и от этого Северус вскрикнул, замер, вышел и вошел снова и тоже кончил, совершая короткие, резкие толчки, сопровождаемые лишь его тяжелым, прерывистым дыханием.
А затем он рухнул прямо на Гарри, придавив его всем своим весом к кровати.
Воздух резко вышел из легких и, даже плавая в послеоргазменном тумане, Гарри начал смутно осознавать, что Северус распластался на нем, чего никогда раньше не делал, в каком бы состоянии ни находился после секса.
– Северус? – с трудом выдохнул он.
Не получив ответа, Гарри запаниковал, но через мгновение понял, что его любовник все-таки дышит, а затем он осознал, что случилось.
Северус потерял сознание.
У Гарри до сих пор кружилась голова, искорки удовольствия до сих пор рассыпались по всему телу, и он засмеялся, а затем резко ткнул Северуса локтем: – Северус! – отчего Северус содрогнулся и тихо выдохнул. – Очнись! – Гарри опять засмеялся. Он услышал, как Северус тихо выругался, а затем тяжесть внезапно исчезла. Северус осторожно поднялся на руках, освобождая Гарри от своего веса.
– Чертов… ты в порядке?
– Да, – сказал Гарри, прикусывая костяшки пальцев, чтобы не смеяться. – Ты от-отключился всего лишь на секунду.
– Смейся-смейся, Поттер, – с отвращением сказал Северус, в то время как его рука нежно прошлась по бедрам и ягодицам Гарри. – У тебя ничего не болит?
– Думаю, что завтра я не смогу сидеть, – жизнерадостно отозвался Гарри, осторожно поворачиваясь на бок и садясь так, чтобы лукаво посмотреть на любовника. – Все в порядке. Правда. А… ты? Не слишком… интенсивно?
– Пф, – Северус подтянул к себе одеяло и принялся тщательно укутывать им Гарри. – Если ты не прекратишь по-идиотски улыбаться, то, как бы я ни был тронут твоей заботой о моем состоянии…
– Нет-нет, – сказал Гарри. – Пока ты способен дышать, мне совершенно не о чем беспокоиться… – и, не в силах больше сдерживаться, Гарри захохотал, зажимая руками рот. Северус гневно посмотрел на него, и, убедившись, что он хорошенько закутан в одеяло, лег рядом, прижав его к себе. Справившись со смехом, Гарри с радостью прижался к нему и подставил губы, чтобы его поцеловали. А потом еще раз поцеловали. И еще. После чего Северус переместился на его шею и плечи и принялся покрывать легкими поцелуями уже начинающие краснеть синяки.
– Я не хотел быть грубым, – тихо заметил он.
– Мне понравилось, – сказал Гарри, а потом зевнул и придвинулся ближе. – Я рад, – сонно добавил он, – что мы это сделали.
Северус ничего не ответил, но осторожно погладил Гарри по щеке и устроился поудобнее.
Уже погружаясь в сон, Гарри внезапно вспомнил. Но его хватило только на то, чтобы, не открывая глаз, спросить:
– А что тебе сказал Дамблдор? По поводу Малфоя?
– А что ты думаешь? – пробурчал Северус, но в его голосе не было настоящего раздражения. – Что Малфой нарушил почти столько же школьных правил, что и ты, и за это его отчисли из Хогвартса.
– Уже отчислили? Так скоро?
– Когда ему нужно, наш директор действует очень оперативно.
– А ты… а ты подозревал, что Малфой был анимагом?
Почувствовав, что Северус напрягся, Гарри открыл глаза.
– Нет, я ничего не подозревал. Но я, как и твой драгоценный декан, в этом году проявил весьма предосудительное пренебрежение своими непосредственными обязанностями.
Гарри поморщился, зная, что после всего случившегося Мак-Гонагалл не преминула ткнуть Северуса в то, что и он не справляется со своими подопечными.
– Никто от такого не застрахован, – сочувственно вставил он.
– Не могу с этим не согласиться. И хоть Лонгботтом и был безголовым дураком, в то время как Малфой проявлял зачатки некоторого благоразумия, не скажу, чтобы от этого мне было легче. Почему бы это, – согласился Северус с сарказмом в голосе.
– Но теперь их нет. И мы никогда больше их не увидим. Невилл отправится в… в Мунго, а Малфой в Дурмстранг…
– Да, – Северус уставился в потолок. – На целый школьный год. И он даже и не подумает о том, чтобы вернуться в Англию, ведь здесь вовсе не живет его семья, которая пользуется таким влиянием… Так что тебе совершенно не о чем беспокоиться…
– Послушай, – повысил голос Гарри. – Мне достаточно того, что он не вернется в Хогвартс. И я вовсе не собираюсь иметь с ним никаких дел.
– Ты можешь собираться или не собираться сколько твоей душе угодно, – тихо ответил Северус. – Я всего лишь хочу сказать, что не удивлюсь, если ваши пути когда-нибудь опять пересекутся.
Радость Гарри куда-то испарилась, вместо нее он чувствовал беспокойство и раздражение. Ведь на этот раз он победил и избавился от Малфоя на целый год. А за год всякое может случиться. Гарри вспомнил, как Рон неоднократно выражал надежду, что Малфой может поскользнуться и свернуть себе шею, провалиться сквозь землю, а также многое другое. Но, тем не менее, его настроение непоправимо испортилось. Молчание становилось все более напряженным, пока внезапно Северус не сказал:
– Чтобы разрядить обстановку… Дамблдор поделился со мною своими планами на лето. Но это, разумеется, только между нами.
Гарри повернул голову:
– И что он тебе сказал?
– Что на лето ты останешься в Хогвартсе, – тихо ответил Северус.
Всякие мысли о Малфое немедленно вылетели из его головы. Гарри вскочил на кровати и, широко улыбаясь, склонился над Северусом.
– Правда? Он правда так сказал? Нет, не может быть! Или правда?
– Он сказал именно так, – ответил Северус. – После разговора о мистере Малфое, он сообщил, что этим летом ты не поедешь к магглам. Я… я уже говорил с ним об этом.
– Ты? – Гарри задохнулся от волнения. – Когда…. Что ты ему…
Северус раздраженно махнул рукой. Его щеки слегка порозовели.
– Это было давно. И вообще, какая разница. Главное, ты не вернешься к этим магглам. А так как дело Блэка до сих пор не рассмотрено Министерством, то совершенно очевидно, что тебе больше некуда идти.
Гарри закусил губу.
– Если только… если только Дамблдор не решит отправить меня к Уизли, – с несчастным видом предположил он.
Северус ощутимо напрягся, но сказал только:
– У Уизли недостаточно безопасно. Он не пошлет тебя к ним. – Наклонившись, он опять поцеловал Гарри. – Я в этом уверен.
– Я надеюсь, – вставил Гарри, как только ему позволили. Ведь прошлым летом Дамблдор даже отозвал его от них. А если Сириус так и не выйдет на свободу, тогда… – Но... он ведь не сказал, что я остаюсь в Хогвартсе?
– Я же тебе говорю, – раздраженно буркнул Северус, – что тебе негде больше оставаться. И кто будет за тобой присматривать? Люпин? Фигг? Флетчер? Думаю, ты останешься здесь.
С облегчением вздохнув, Гарри опять придвинулся к Северусу.
– Это будет круто, – улыбаясь, прошептал он, чувствуя, что его глаза начинают закрываться. – Просто замечательно…
– Спи, – сказал Северус, и Гарри почувствовал на своей щеке поцелуй.
– Я сплю, – пробормотал он и заснул.
____
Прим. автора: заклинание Animagum restituo взято из фика Resonant "Привычка". Автор надеется, что она ничего не имеет против. Это чудесное заклинание и чудесная история.
читать дальшеГлава 20. Наследство Барти Крауча
Это были самые худшие выходные за несколько прошедших месяцев.
По всему Хогвартсу царил полный разброд. Гриффиндорцы оплакивали предательство Невилла и потерю всех своих баллов, Рэйвенкло сокрушались о том, что победу буквально выхватили у них из рук, хаффлпаффцы о чем-то постоянно шушукались, и лишь слизеринцы, казалось, успокоились – похоже, их утешила мысль о том, что у Гриффиндора еще меньше шансов выиграть кубок факультетов.
За эти два дня Невилл превратился чуть ли не в исчадие ада.
– Совсем слетел с катушек, – шептали одни.
– Тайный слуга Сами-Знаете-Кого! – вторили им другие.
И лишь два человека во всем Хогвартсе осмелились его защищать: и Джинни, и Гермиона твердо верили в то, что должны были помочь Невиллу, а Рон стоял на том, что тот сам должен отвечать за свои поступки. Что до Гарри, он старался избегать разговоров. Ему не хотелось защищать Невилла, но он не мог оставаться в стороне, когда нападки становились уж слишком абсурдными.
– Нет, Эрни, Невилл не пытался зарезать меня в кровати, – в отчаянии убеждал он Эрни Мак-Миллана.
История с покушением попала в газеты. Передовица воскресного «Пророка» гласила:
«Поцелуй иуды: Мальчик-Который-Выжил предан другом!»
Ниже шел подзаголовок: «Гарри Поттер чуть не убит одноклассником во время квиддичного матча!»
Увидев подпись Риты Скитер, Гарри отложил газету в сторону. Рон же прочитал статью от корки до корки.
– Вы только взгляните! – зачитал он Гарри и Гермионе. – «Источники, пожелавшие остаться неизвестными»… интересно, кто бы это мог быть… «сообщили, что Лонгботтом уже долгое время ненавидел Гарри Поттера. Другой источник подтвердил, что он неоднократно высказывался против него и «других гриффиндорцев, которые задирали нос»…» Не верю своим глазам! Когда это мы «задирали носы»? Когда отгоняли от него слизеринцев и помогали делать домашние задания?! Интересно, кто мог наговорить ей такой чуши…
– Малфой, – тихо сказал Гарри, глядя на слизеринский стол, за которым Драко Малфой злорадно показывал газету Крэббу и Гойлу. Увидев, что Гарри на него смотрит, Малфой торжествующе ухмыльнулся.
Гарри с удивлением понял, что вместо ожидаемой ярости – шума в ушах, красного марева перед глазами, страстного желания вскочить с места и проклясть Малфоя здесь и сейчас – его охватило холодное спокойствие. Глядя на улыбающееся лицо слизеринца, Гарри с глубоким удовлетворением знал, что его время еще не пришло, но непременно наступит. Это чувство было успокаивающим. Даже приятным. Очень приятным.
Оно давало ощущение силы.
Губы Гарри изогнулись в легкой улыбке, и улыбка Малфоя как-то увяла, а потом он и вовсе отвернулся.
– Думаю, ты прав, – согласился Рон. – Малфой известный любитель давать интервью! – Рон с негодованием глянул в сторону слизеринца, но Малфой на них больше не смотрел.
– Давайте, наконец, поговорим о чем-нибудь другом! – раздраженно сказала Гермиона, но затем улыбнулась. – Я слышала, что Джордж прислал тебе вчера сову, Гарри.
– А, да, – странный холод рассеялся, и Гарри почувствовал, что неудержимо краснеет. – Он написал, что рад, что со мной все в порядке.
– И он продемонстрировал свою радость, послав Гарри открытку с пошлыми лимериками, – с отвращением сказал Рон. – Она не заткнулась даже после того, как Шеймус запихнул ее под подушку. Мы были вынуждены ее сжечь.
Гермиона захихикала. Гарри мрачно посмотрел на учительский стол, где Северус сидел над тарелкой с кашей. Его глаза вспыхнули, на секунду встретившись с взглядом Гарри, но он тут же отвернулся.
И это была еще одна причина, по которой выходные вышли такими ужасными. За всей этой суматохой Гарри видел Северуса только за столом и уже начинал потихоньку сходить с ума, и у него были основания подозревать, что и Северус тоже. Если бы не его подарок, Гарри уже бы умер – и тяга пойти и показать Северусу, что его стараниями он до сих пор жив, с каждым часом становилась все сильнее. Но, судя по всему, ему опять придется подождать.
Отвернувшись от Северуса, Гарри обнаружил, что и Рон, и Гермиона смотрят туда же. Похоже, он начинает терять чувство опасности.
– Странно, что Снейп недоволен, – тихо прошипел Рон. – Казалось бы, он должен прыгать от счастья, что Невилла вышибли из школы. Этот ублюдок всегда его ненавидел!
Вместо того чтобы отчитать Рона за употребление грубых выражений, Гермиона покачала головой:
– Он всегда так плохо относился к Невиллу, – произнесла она. – И Невилл так его ненавидел… ты правильно сказал Дамблдору, он пытался убить тебя из-за него… Конечно, он действительно серьезно болен, но я думаю, что, если бы только Снейп обращался с ним лучше…
– Мы возились с ним шесть лет, и посмотри, к чему это привело! – оборвал ее Гарри, с излишней силой вонзая вилку в сосиску. – Он предпочел слушать не меня, а Малфоя. Снейп был прав с самого начала. – Запихнув сосиску в рот, Гарри принялся яростно ее жевать, совершенно не чувствуя вкуса. Это была чистая правда. С какой легкостью Невилл предпочел дружбу Малфоя его – даже до той судьбоносной стычки в коридоре. Как просто ему было поверить в лживые обещания. Тот, кто настолько глуп, чтобы верить Малфою, не заслуживает ничего, кроме Мунго.
– Ты не можешь так говорить, Гарри! – воскликнула шокированная Гермиона.
– Почему нет? – Гарри резко встал. Он больше не смог бы проглотить ни кусочка.
– Куда ты? – удивленно спросил Рон.
– Не знаю… в библиотеку наверное, – с тем же успехом он мог пойти куда угодно. Единственное, чего ему сейчас по-настоящему хотелось, это полетать над квиддичным полем, но на эти выходные стадион был закрыт.
– Мы пойдем с тобой, – решила Гермиона. – Я объясню вам обоим задание по астрономии…
– Хорошо, – согласился Гарри.
Но не успев выйти из Большого зала, гриффиндорская троица натолкнулась на Снейпа. В прямом смысле этого слова: Гермиона буквально налетела на него. Рон придержал ее за руку, Гарри показалось, что он пробормотал: «О, только не это!»
– Смотрите куда идете! – гаркнул Снейп, пристально глядя на Гарри.
Поняв намек, Гарри с радостью включился в игру:
– Это была случайность! – огрызнулся он. – Она не виновата!
Гермиона бросила на Гарри предостерегающий взгляд, но было слишком поздно. Северус получил, что хотел. Не спеша отряхнув мантию, он шелковым голосом произнес:
– Я ни на миг не поверю в случайность там, где дело касается вас, мистер Поттер. Как вы смеете так разговаривать с преподавателем! Дайте подумать… не вижу никакого смысла снимать с вашего факультета баллы, вполне подойдет отработка. В два часа, Поттер. Сегодня. Искренне надеюсь, что вы отыщете время! – Глаза Северуса горели. Теперь Гарри знал, что Северус получает удовольствие, играя на публику. Зная, что все окружающие принимают его игру за чистую монету. Что ж, хоть кто-то получает от этого удовольствие.
Рон мрачно оскалился вслед удаляющемуся Снейпу.
– Ну что за гад, – пробормотал Рон. – Можно подумать, он специально пошел нам наперерез, чтобы подстроить какую-нибудь пакость!
– Очень может быть, – согласился Гарри, развернувшись в сторону гриффиндорской башни и прилагая все усилия, чтобы не улыбнуться.
Кажется, день начинает налаживаться.
* * *
И Рон, и Гермиона списали нервозность Гарри на ожидающую его отработку. Что ж, по-своему они были правы. Рон предположил, что Гарри придется перечистить всех улиток, раз любимый объект издевательств Снейпа – Невилл – больше ему не доступен. Гермиона была настроена более оптимистически:
– Может, он поручит тебе подмести пол или… или подмести пол, – обнадеживающе предположила она. Второе понравилось Гарри гораздо больше: в самом деле, не может же он потом рассказывать, что часами резал улиток, даже не запачкав рук (хоть и помяв при этом одежду), – в этом отношении пол был гораздо лучшим объяснением.
Ему казалось, что два часа никогда не наступят. К полудню Гарри не мог усидеть на месте. К часу дня он разве что не кидался на стены. В четверть второго Рон и Гермиона были счастливы от него избавиться. Что ж, может быть, теперь у них появится время заняться тем, чем он сам собирался заниматься. Что бы это ни было.
Спускаясь с гриффиндорской башни, Гарри думал, по-прежнему ли Северус хочет…
Вероятно, да. Гарри твердо решил позволить ему все, что угодно – даже если ему придется потрудиться. Это чертово воскресенье вымотало ему все нервы. Ведь они опять могли потерять друг друга – на этот раз навсегда. И это все еще могло случиться – нельзя забывать о Волдеморте. Да и мало ли чего…
Странно, как быстро забывается все плохое. Как и то, что на размышления и страхи может просто не остаться времени. И Гарри забыл об этом – похоже, ему придется учить этот урок снова и снова.
С мыслями об этом Гарри спешил в подземелья. Внезапно он почувствовал неприятное ощущение, показавшееся ему очень знакомым. Так и есть – именно такое ощущение предупредило его о заколдованном снитче. Что-то было неправильно – и совсем рядом.
О нет, только не сейчас!
К сожалению, игнорирование опасности не заставит ее самоустраниться. Гарри попытался сделать вид, что ничего не происходит, на случай если кто-нибудь за ним наблюдает, и осторожно осмотрелся. В этой части подземелий находились только классы и кабинет Северуса – пустые в воскресенье. Никого не увидев, Гарри все равно вытащил палочку.
Он пытался убедить себя, что ему это только кажется. Что это чувство – результат волнений пережитой недели. Но оно не желало уходить.
Если здесь действительно была какая-то опасность, лучше уйти, но за дверью Северус, и Гарри не мог оставить его одного… неужели с ним уже что-то случилось? Может быть, именно это почувствовал Гарри?
Подавив внезапный приступ паники, Гарри направился к кабинету. Чувство опасности усилилось, под конец превратившись в настойчивый зуд, который сводил его с ума. Гарри не мог понять, что с ним, что…
Когда Гарри поднял руку, чтобы постучать в дверь кабинета, то краем глаза заметил какое-то движение.
Быстрая белая тень. Он видел что-то подобное прежде…
Не раздумывая, Гарри стремительно обернулся, направив палочку в направлении движения, и крикнул:
– "Petrificus totalus!"
Если бы это был призрак или дух, чары недвижимости не сработали бы, но Гарри услышал судорожный топот, тихий визг и затем удар. Похоже, его преследователь был вполне материален.
Приглядевшись, Гарри заметил на полу белеющее в полумраке пятно. Дверь в кабинет Северуса даже не шелохнулась – но она была зачарована на касание его руки, не на голос, а дерево было очень толстым: должно быть, Северус его просто не слышал. Страх Гарри за любимого и непонятное чувство опасности исчезли, сменившись любопытством. Не опуская палочку, Гарри поспешил к зачарованному рыцарскому доспеху, возле ног которого лежала находка. Через несколько шагов он сумел разглядеть, что это какое-то животное… а через секунду он понял, какое именно.
Гарри замер. Хорек с ненавистью глядел прямо на Гарри. Его серебристые глазки-бусинки буквально сочились злобой.
Гарри никогда не видел хорьков с глазами серого цвета.
Но Гарри не было нужды задумываться об этом. Как только он разглядел кто это, Гарри тотчас же понял, что происходит. Он поднял с пола застывшую фигурку зверька, чувствуя, как в его груди поднимается уже знакомое чувство холодной уверенности.
– Малфой, – прошептал он.
Конечно, хорек не мог ему ответить, но Гарри показалось, что в его глазах промелькнуло отчаяние. Может, это было обычное выражение для хорьков, но что-то подсказывало Гарри, что нет.
И это жалкое существо внушало ему такой страх? Драко Малфой, такой неподвижный и такой беспомощный?
Гарри не смог бы объяснить, с чего он взял, что хорек в его руках – это Малфой. Он просто знал это. Так же как знал как летать на метле или есть. Инстинктивно.
Так же как знал, что у него никогда не будет другой такой возможности.
Это ведь так легко… Гарри чувствовал хрупкие косточки под мягкой белой шерсткой. Всего лишь слегка надавить в нужном месте… Движение пальцев, хруст – останется только избавиться от крошечного тела. Драко Малфой таинственно исчезнет, и никто не будет знать, куда. Северус, Невилл, Гермиона, Рон – все те, кого Малфой когда-либо оскорбил, обидел или тем или иным образом причинил вред… Гарри отплатит ему за всех…
Он чувствовал, как внутри него разливается странное холодное тепло: это было так просто.
– Ты не должен был переходить мне дорогу, – прошептал он прямо в застывшую пушистую мордочку.
Теперь он был уверен, что в глазах хорька появилось отчаяние. Его руки стали сжиматься на беззащитном горле…
В шестнадцать лет… был вполне способен на убийство, – Гарри внезапно вспомнил слова Северуса. Я надеюсь, в тебе нет той тьмы, которая есть во мне…
Гарри разжал пальцы.
Словно очнувшись от сна, Гарри в ужасе уставился на животное в своих руках. Нет, он не мог этого сделать! Он не такой, как Невилл, не такой, как Сириус… и даже не такой, как Северус! Он хочет, чтобы Драко Малфой был наказан, чтобы страдал так же, как все те, кому он причинил зло, – но это… Это было неправильно… Гарри не был убийцей!
Чего бы он стоил, если бы скатился до уровня Малфоя? Дамблдор был абсолютно прав: люди сами принимают свои решения, за которые должны платить. И Малфой должен заплатить за все, что сделал, но Гарри не станет марать об него руки. И это был его сознательный выбор – оставить Малфоя в живых.
Когда Гарри разжал руки, странное холодное тепло отступило, и вернулся его обычный здравый смысл, который тут же сказал ему, каким идиотом нужно быть, чтобы не подумать о последствиях. А что если бы Малфой превратился обратно в человека? Гарри не смог бы спрятать труп! Его бы обязательно поймали и отправили к Невиллу в Мунго, а то и в Азкабан…
– Ты родился под счастливой звездой, подонок, – прошептал он хорьку. – Под очень счастливой звездой.
Он должен отнести Малфоя к Дамблдору. Гарри подумал, не лучше ли взять с собой Северуса – в конце концов, Малфой был его слизеринцем. Но Гарри не был уверен, что Северус не захочет разделаться с Малфоем на месте… возможно, именно тем способом, которым чуть не воспользовался Гарри. Северусу не нужно подвергаться такому же искушению. Они подождут. Они оба подождут.
Гарри отошел от двери, чувствуя острое сожаление. Он был уверен, что скоро увидит Северуса, так как Дамблдор призовет его к себе, но все равно… день был потерян. Неся хорька по коридору, Гарри слегка сжал пальцы у него на шее. Если он подарил ублюдку жизнь, это еще не значит, что тот может расслабиться.
Заработав не один косой взгляд, Гарри наконец подошел к гаргулье.
– "Тарталетки"! – назвал он, и она послушно отпрыгнула в сторону.
Пока он поднимался по лестнице, перешагивая через две ступеньки, ему пришло в голову, что Дамблдор может быть занят. Может, стоило сначала сходить к Мак-Гонагалл? В конце концов, она тоже была анимагом. Но когда Гарри постучал в дверь, та открылась, обнаружив в кабинете и директора, и декана Гриффиндора. Дамблдор беседовал с Мак-Гонагалл, сидя в удобных креслах у окна. Глаза Мак-Гонагалл были подозрительно красными. Сжимая в руках клетчатый платок, она окинула Гарри негодующим взглядом.
– Не хочу об этом даже слышать, – сурово сказал Дамблдор, а затем повернулся к Гарри:
– Входи, Гарри. Могу я поинтересоваться, что за срочная необходимость заставила тебя прийти сюда во время моей встречи с… – он внезапно замолчал, и его глаза вспыхнули. – Хорек?
– Это Драко Малфой, сэр, – выпалил Гарри, протягивая хорька Дамблдору в качестве доказательства.
Дамблдор поднялся с места. Громко шмыгнув носом, Мак-Гонагалл промокнула глаза платком и гнусаво произнесла: – Надеюсь, вы понимаете, мистер Поттер, что трансфигурировать другого ученика в…
– Нет! – быстро вставил Гарри. – Это не я! Я видел его весь этот год и только сейчас догадался, что… он анимаг, профессор!
Взгляд Мак-Гонагалл ясно показывал, что Гарри сошел с ума, но Дамблдор махнул рукой, чтобы Гарри подошел ближе. Оказавшись перед хорьком, Дамблдор осторожно тыкнул в него морщинистым пальцем.
– Очень интересно, – пробормотал он. – Посмотри, Минерва! Полагаю, ты наш лучший специалист в этом вопросе.
Мак-Гонагалл, по-прежнему недоверчиво глядя на Гарри, вытащила палочку и легонько постучала по боку животного. Внезапно выражение ее лица изменилось.
– МИСТЕР МАЛФОЙ! – воскликнула она. – Как вы…
Гарри возликовал, однако Дамблдор спокойно сказал:
– Он не может тебе ответить, Минерва.
– Естественно! – отрезала она и, выхватив хорька из рук Гарри, положила его на коврик возле камина. Направив на него палочку, она произнесла: – Animagum restituo!
На глазах Гарри хорек вырос, и, потеряв шерсть, обрел одежду. Превращение заняло не больше секунды. Насколько он помнил, трансформация Сириуса проходила даже еще быстрее – но у Малфоя не было столько практики, сколько было у его крестного. И теперь у камина лежал обездвиженный Драко Малфой, глаза которого пылали яростью.
– Добрый день, мистер Малфой, – доброжелательно сказал Дамблдор. – Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, ах да, конечно, вы ведь не сможете на них ответить в вашем состоянии… Finite incantatem!
Чары рассеялись и, на секунду распластавшись на полу, Малфой с трудом вскарабкался на ноги, пытаясь отдышаться. Его лицо покраснело от злости. Указывая дрожащим пальцем на Гарри, Малфой произнес:
– Это ложь! Поттер трансфигурировал меня, и когда мой папа об этом узнает…
– Уверен, ваш отец узнает об этом очень скоро, мистер Малфой, – добродушно сказал Дамблдор, приглашая их сесть у стола. Гарри сел, но Малфой остался стоять на месте, все также трясясь от еле сдерживаемой ярости. – А учитывая, что снять трансфигурацию заклинанием, предназначенным для развоплощения анимагов, довольно затруднительно… я прав, профессор Мак-Гонагалл?
– Вполне, – губы Мак-Гонагалл превратились в тонкую линию.
Малфой побледнел.
– Вынужден сообщить, что вы попались, Драко, – сказал Дамблдор. – Не изволите ли вы присесть и ответить на пару моих вопросов?
– Я не хочу, чтобы он был здесь! – Малфой метнул на Гарри ненавидящий взгляд.
– Он шпионил за мной весь год, профессор! – воскликнул Гарри.
– Мистер Поттер может остаться, – сказал Дамблдор, и Малфой, ни на кого не глядя, плюхнулся на стул. Мак-Гонагалл обошла стол и встала рядом с Дамблдором, все так же неверяще глядя на него.
– Как я уже говорил, у меня к вам есть несколько вопросов, мистер Малфой, – продолжил Дамблдор все тем же безмятежным тоном, но взгляд, которым он смотрел на Малфоя, был остр как бритва. – Давайте начнем с самого очевидного: когда вы поняли, что стали анимагом?
Малфой открыл рот.
– Я узнаю, если вы солжете, – предупредил Дамблдор.
Малфой закрыл рот и сглотнул. Через некоторое время он неохотно пробормотал:
– Летом после четвертого курса.
Гарри чувствовал себя так, словно его ударили пыльным мешком по голове. У Мак-Гонагалл от изумления открылся рот. Малфой был анимагом уже два года?!
И внезапно Гарри понял. Малфой обращался в маленькое юркое животное на протяжении двух лет. Такое животное вполне могло тихо и незаметно следовать за кем-то… к примеру, следить за двумя людьми, целующимися на балконе… теперь стало понятным, как он об этом узнал…
А что если Малфой про это расскажет? Что если Дамблдор спросит его о том, что он видел, пока шпионил за Гарри? Радость Гарри испарилась, как будто ее и не было. Вместо нее живот свела судорога. А Мак-Гонагалл здесь и тоже все слышит…
У стен есть глаза. И что он мог увидеть? Гарри был абсолютно уверен, что Малфой не мог проникнуть в комнаты Северуса. Или анимаги умеют проходить сквозь магические барьеры? Гарри почувствовал тошноту.
– Два года, – задумчиво сказал Дамблдор. – Смею заметить, это весьма серьезное достижение… Если не принимать во внимание законы, ограничивающие использование магии несовершеннолетними… но я полагаю, ваш отец не считает подобное зазорным… Интересно. Кто вас учил?
– Петтигрю, – с вызовом сказал Малфой. – Питер Петтигрю.
При упоминании этого имени руки Гарри сами собой сжались в кулаки.
– По моей информации, которая, смею вас уверить, достаточно надежна, – Дамблдор бросил взгляд на Гарри, и тот понял, что он говорит о Сириусе, – летом, о котором вы говорите, Петтигрю находился в Латвии вместе с Волдемортом. – Малфой дернулся, но от того ли, что Дамблдор разоблачил его ложь, или от того, что он назвал Волдеморта по имени, Гарри не знал. – Похоже, здесь возникло некое противоречие…
– Я… я говорю правду! – запинаясь, сказал Малфой. – Меня учил Петтигрю! Он… он аппарировал в Малфой-Мэнор!
– Из Латвии? В Англию? Каждый божий день на протяжении всего лета?
– Я не… он не аппарировал, он… он перемещался с помощью порт-ключа!
– Так как Петтигрю сейчас находится под надзором Министерства, – сказал Дамблдор. – То с ним вполне можно устроить встречу с применением сыворотки правды. Я должен устроить эту встречу?
Если такое было возможно, Малфой стал еще бледнее.
– Кто научил тебя, Драко? – повторил Дамблдор. Теперь его голос был таким же холодным, как его глаза.
И Малфой заговорил. Его голос вышел таким же визгливым и тонким, как у хорька, в которого он обращался.
– Рита Скитер, – выдавил он.
Гарри неверяще уставился на него. Дамблдор кивнул, не отрывая глаз от лица Драко.
– И это, разумеется, было тем самым летом, когда мисс Грейнджер запретила ей писать… – размышлял он вслух. – Полагаю, мисс Скитер решила не терять времени даром.
– Да, сэр, – бледно прошептал Малфой.
– Она оказалась хорошим учителем, не так ли?
– Да, сэр.
– Позволю себе высказать предположение, что первый раз вы познакомились с этой очаровательной леди для серии весьма любопытных интервью… Полагаю, первое интервью было о Хагриде? – Гарри видел, что за ледяным тоном Дамблдора скрывается самая настоящая ярость.
– Люди имеют право знать правду! – выпалил Малфой. – Правду о том, какие чудовища учат детей…
– Молчать! – ледяным тоном оборвал его Дамблдор. Гарри невольно поежился, а Малфой еще больше вжался в свой стул. – Также подозреваю, что ты дал еще одно интервью, уже в этом году. Это так?
Прикусив губу, Малфой все-таки ответил:
– И что?
– Если вы помните, я обещал, что, когда найду того, кто в ответе за эту статью, этот человек будет сурово наказан. «Исключен из Хогвартса», если быть точным.
Гарри не осмеливался издать ни звука. Кажется, Мак-Гонагалл тоже затаила дыхание.
– Мой отец… – Малфой запнулся.
– К сожалению, ничего не сможет сделать. Я боюсь, что в данном случае решение о том, оставлять ли вас в школе, абсолютно не входит в область его компетенции. Мистер Малфой, вы предоставили прессе информацию, наносящую серьезный ущерб репутации и доброму имени преподавателя Хогвартса, а также другого ученика нашей школы. Вы также являетесь незарегистрированным анимагом. Вы использовали свои способности для того, чтобы шпионить за своими товарищами. Вы нарушили закон о применении магии несовершеннолетними волшебниками. По всем правилам я должен исключить вас. Но… – Дамблдор помолчал. – Я знаю, к кому вы обратитесь, если я это сделаю. И я не желаю вам такой судьбы.
Гарри едва выдохнул от изумления. Малфой побледнел так, что его кожа казалась прозрачной.
– Думаю, нам нужно поговорить наедине, – продолжал Дамблдор. – А после этого, разумеется, мы должны обсудить ситуацию с главой вашего факультета.
При этих словах кожа Малфоя из белой стала ярко-красной.
– Я не магглолюбец, предавший наши традиции, – прошептал он. – Папа предостерегал меня… он говорил, что вы попытаетесь это сделать… Можете об этом забыть! Мне ничего от вас не нужно! Я Малфой, а не какой-то грязный извращенец Сне…
Мак-Гонагалл вскрикнула от ярости. Гарри едва удержался от того, чтобы выхватить палочку. Его опередил Дамблдор.
– Достаточно, – очень тихо произнес он.
– Я никогда не перейду на вашу сторону, – воскликнул Малфой. – Можете катиться к черту!
– Мистер Малфой! – с негодованием воскликнула Мак-Гонагалл, в то же самое время как Гарри тихо сказал «Сначала ты».
Обернувшись, Малфой смерил Гарри злобным взглядом. Тот вспомнил, какими хрупкими казались тонкие косточки под его пальцами.
– Можете меня исключать сколько вам угодно, – крикнул Малфой, повернувшись обратно к Дамблдору. – Мне на это наплевать! В следующем семестре я все равно поеду в Дурмштранг – отец уже пообещал меня туда отправить... – глаза Малфоя опасно сузились. – Раз вы так много обо мне знаете, вы должны догадываться, зачем мне это нужно.
В глазах Дамблдора была непонятная печаль.
– Да будет так, мистер Малфой, – тихо сказал он. – Мы все должны сделать свой собственный выбор. – Махнув рукой Мак-Гонагалл, он добавил: – Минерва, прошу вас, проводите мистера Малфоя до гостиной и проследите, чтобы он начал собираться. Попросите также профессора Снейпа подняться сюда. Я хочу видеть его немедленно. А сейчас мне бы хотелось кое-что обсудить с мистером Поттером.
Мак-Гонагалл недоуменно нахмурилась, но не стала ничего спрашивать, а резко указала Малфою на дверь. Он, шатаясь, поднялся со стула и бросил на Гарри убийственный взгляд.
– Еще увидимся, – сказал Гарри, стараясь скрыть торжествующую улыбку.
– Обязательно, Поттер, – тихо пообещал Малфой. – Не слишком-то радуйся.
– Достаточно, мистер Малфой! – прикрикнула Мак-Гонагалл. – Вниз!
Насмешливо отсалютовав Дамблдору, впрочем, избегая смотреть ему в глаза, Малфой вышел, сопровождаемый Мак-Гонагалл. Дверь закрылась, и Гарри остался наедине с Дамблдором, который молча разглядывал его со своего места за массивным столом.
– Это была поистине насыщенная неделя, – Дамблдор протянул Гарри круглую жестяную коробочку. – Лимонную дольку?
– Нет, спасибо, – Гарри с опаской посмотрел на Дамблдора. Ему мучительно хотелось узнать, зачем тот его оставил. Он был уверен, что директор захочет поговорить прежде всего с Малфоем. Да, после всех сказанных слов было понятно, что этот разговор ни к чему не приведет, но зачем ему понадобился Гарри? Именно сейчас?
Отправив в рот лимонную дольку, Дамблдор откинулся на своем стуле и задумчиво посмотрел на Гарри.
– Где вы нашли мистера Малфоя? – спросил он.
Гарри почувствовал, что краснеет и мысленно дал себе пинка.
– В… в подземельях, – запнулся он. – Я спускался на отработку и увидел… и я пошел сразу к вам.
– Вместо отработки? С профессором Снейпом? – спросил Дамблдор.
Как будто есть еще какие-то варианты, ядовито подумал Гарри, но сказал только:
– Да, сэр.
– Что ж, профессор Снейп подойдет сюда через несколько минут. Думаю, мы сможем извинить твое отсутствие.
– Я могу отработать позже, – Гарри изо всех сил постарался, чтобы в его голос не прокралась надежда.
Дамблдор поднял серебристую бровь, но сказал всего лишь:
– Ты говоришь, что мистер Малфой следил за тобой на протяжении всего года?
– Может даже больше, – пробормотал Гарри.
– Может, – согласился Дамблдор. Его взгляд опять стал печальным. – Я надеялся… – он замолчал.
Гарри не мог допустить, чтобы Дамблдор страдал из-за такого, как Малфой.
– Это было безнадежно с самого начала, сэр! – выпалил он. – Он всегда был таким, и он не стоит…
Дамблдор окинул Гарри пронизывающим взглядом.
– По моему скромному мнению, Гарри, – начал он, – все дети… также как и почти все взрослые «стоят» того, чтобы за них бороться. – Гарри опустил голову, чувствуя жгучий стыд. – Я понимаю, – мягко добавил Дамблдор, – что ты видишь все происходящее совершенно по-другому. И это правильно – каким бы был этот мир, если бы все думали одинаково? – он взял в рот еще одну дольку. – Профессор Снейп скоро придет, Гарри, – неожиданно сказал он. – Боюсь, что сейчас я вынужден просить тебя уйти. В последнее время он кажется очень рассеянным в твоем присутствии, а сейчас мне требуется его полное внимание. Но, перед тем как ты уйдешь… ты ничего не хочешь спросить… – взгляд Дамблдора опять стал острым, – …или сказать?
В голове Гарри, словно стая пчел, закружились тысячи вариантов ответа на этот вопрос: Это из-за меня Невилл окончательно съехал с катушек… Я почти убил Малфоя… дважды… Иногда у меня бывают неконтролируемые приступы ярости… Я так хочу остаться в Хогвартсе на лето…
Но он ничего не сказал. Вместо этого он задал вопрос, который вертелся у него в голове с того самого мгновения, как он обнаружил на полу слизеринского подземелья обездвиженного хорька.
– А почему Малфой превратился именно в это животное? – спросил он. – Вы знали, что такое может произойти? Это же тот же самый зверь, в которого превратил его Барти Крауч.
– Я тоже подозреваю, что то происшествие имеет к этому отношение, – сказал Дамблдор. – Мистер Малфой очевидно весьма свободно чувствует себя именно в этой форме… конечно, нахождение своей истинной анимагической формы уже полдела, так что, может быть, именно благодаря этому Драко удалось достигнуть совершенства за такое короткое время. Ну и то, что у него был учитель.
– «Истинной анимагической формы», – медленно повторил Гарри, думая о своем отце, превращавшемся в оленя, о Сириусе, чьей анимагической формой была собака, животное, славящееся своей верностью, и о Петтигрю, обращавшемся в крысу. Малфой тоже превращался в скользкую пронырливую тварь.
– Значит ли это… что анимагическая форма… то есть, отражает ли анимагическая форма внутреннюю природу человека? – Гарри сам не знал, имеет ли его вопрос какой-то смысл.
Но Дамблдор одобряюще ему улыбнулся. Выйдя из-за стола, он проводил Гарри до двери.
– Это очень интересный вопрос, Гарри, – сказал он. – И этот вопрос вызывает оживленнейшие дискуссии среди анимагов на протяжении не одного столетия. Профессор Мак-Гонагалл даже написала целую монографию на эту тему. Полагаю, ты можешь найти ее занимательной.
– А вы, сэр, вы тоже анимаг? – отважно спросил Гарри, когда они остановились у двери.
– Я? Нет, что ты, мой мальчик. Но, только между нами… – наклонившись к нему, Дамблдор подмигнул. – Я всегда считал, что если бы был, то превратился бы в утконоса.
Это были самые худшие выходные за несколько прошедших месяцев.
По всему Хогвартсу царил полный разброд. Гриффиндорцы оплакивали предательство Невилла и потерю всех своих баллов, Рэйвенкло сокрушались о том, что победу буквально выхватили у них из рук, хаффлпаффцы о чем-то постоянно шушукались, и лишь слизеринцы, казалось, успокоились – похоже, их утешила мысль о том, что у Гриффиндора еще меньше шансов выиграть кубок факультетов.
За эти два дня Невилл превратился чуть ли не в исчадие ада.
– Совсем слетел с катушек, – шептали одни.
– Тайный слуга Сами-Знаете-Кого! – вторили им другие.
И лишь два человека во всем Хогвартсе осмелились его защищать: и Джинни, и Гермиона твердо верили в то, что должны были помочь Невиллу, а Рон стоял на том, что тот сам должен отвечать за свои поступки. Что до Гарри, он старался избегать разговоров. Ему не хотелось защищать Невилла, но он не мог оставаться в стороне, когда нападки становились уж слишком абсурдными.
– Нет, Эрни, Невилл не пытался зарезать меня в кровати, – в отчаянии убеждал он Эрни Мак-Миллана.
История с покушением попала в газеты. Передовица воскресного «Пророка» гласила:
«Поцелуй иуды: Мальчик-Который-Выжил предан другом!»
Ниже шел подзаголовок: «Гарри Поттер чуть не убит одноклассником во время квиддичного матча!»
Увидев подпись Риты Скитер, Гарри отложил газету в сторону. Рон же прочитал статью от корки до корки.
– Вы только взгляните! – зачитал он Гарри и Гермионе. – «Источники, пожелавшие остаться неизвестными»… интересно, кто бы это мог быть… «сообщили, что Лонгботтом уже долгое время ненавидел Гарри Поттера. Другой источник подтвердил, что он неоднократно высказывался против него и «других гриффиндорцев, которые задирали нос»…» Не верю своим глазам! Когда это мы «задирали носы»? Когда отгоняли от него слизеринцев и помогали делать домашние задания?! Интересно, кто мог наговорить ей такой чуши…
– Малфой, – тихо сказал Гарри, глядя на слизеринский стол, за которым Драко Малфой злорадно показывал газету Крэббу и Гойлу. Увидев, что Гарри на него смотрит, Малфой торжествующе ухмыльнулся.
Гарри с удивлением понял, что вместо ожидаемой ярости – шума в ушах, красного марева перед глазами, страстного желания вскочить с места и проклясть Малфоя здесь и сейчас – его охватило холодное спокойствие. Глядя на улыбающееся лицо слизеринца, Гарри с глубоким удовлетворением знал, что его время еще не пришло, но непременно наступит. Это чувство было успокаивающим. Даже приятным. Очень приятным.
Оно давало ощущение силы.
Губы Гарри изогнулись в легкой улыбке, и улыбка Малфоя как-то увяла, а потом он и вовсе отвернулся.
– Думаю, ты прав, – согласился Рон. – Малфой известный любитель давать интервью! – Рон с негодованием глянул в сторону слизеринца, но Малфой на них больше не смотрел.
– Давайте, наконец, поговорим о чем-нибудь другом! – раздраженно сказала Гермиона, но затем улыбнулась. – Я слышала, что Джордж прислал тебе вчера сову, Гарри.
– А, да, – странный холод рассеялся, и Гарри почувствовал, что неудержимо краснеет. – Он написал, что рад, что со мной все в порядке.
– И он продемонстрировал свою радость, послав Гарри открытку с пошлыми лимериками, – с отвращением сказал Рон. – Она не заткнулась даже после того, как Шеймус запихнул ее под подушку. Мы были вынуждены ее сжечь.
Гермиона захихикала. Гарри мрачно посмотрел на учительский стол, где Северус сидел над тарелкой с кашей. Его глаза вспыхнули, на секунду встретившись с взглядом Гарри, но он тут же отвернулся.
И это была еще одна причина, по которой выходные вышли такими ужасными. За всей этой суматохой Гарри видел Северуса только за столом и уже начинал потихоньку сходить с ума, и у него были основания подозревать, что и Северус тоже. Если бы не его подарок, Гарри уже бы умер – и тяга пойти и показать Северусу, что его стараниями он до сих пор жив, с каждым часом становилась все сильнее. Но, судя по всему, ему опять придется подождать.
Отвернувшись от Северуса, Гарри обнаружил, что и Рон, и Гермиона смотрят туда же. Похоже, он начинает терять чувство опасности.
– Странно, что Снейп недоволен, – тихо прошипел Рон. – Казалось бы, он должен прыгать от счастья, что Невилла вышибли из школы. Этот ублюдок всегда его ненавидел!
Вместо того чтобы отчитать Рона за употребление грубых выражений, Гермиона покачала головой:
– Он всегда так плохо относился к Невиллу, – произнесла она. – И Невилл так его ненавидел… ты правильно сказал Дамблдору, он пытался убить тебя из-за него… Конечно, он действительно серьезно болен, но я думаю, что, если бы только Снейп обращался с ним лучше…
– Мы возились с ним шесть лет, и посмотри, к чему это привело! – оборвал ее Гарри, с излишней силой вонзая вилку в сосиску. – Он предпочел слушать не меня, а Малфоя. Снейп был прав с самого начала. – Запихнув сосиску в рот, Гарри принялся яростно ее жевать, совершенно не чувствуя вкуса. Это была чистая правда. С какой легкостью Невилл предпочел дружбу Малфоя его – даже до той судьбоносной стычки в коридоре. Как просто ему было поверить в лживые обещания. Тот, кто настолько глуп, чтобы верить Малфою, не заслуживает ничего, кроме Мунго.
– Ты не можешь так говорить, Гарри! – воскликнула шокированная Гермиона.
– Почему нет? – Гарри резко встал. Он больше не смог бы проглотить ни кусочка.
– Куда ты? – удивленно спросил Рон.
– Не знаю… в библиотеку наверное, – с тем же успехом он мог пойти куда угодно. Единственное, чего ему сейчас по-настоящему хотелось, это полетать над квиддичным полем, но на эти выходные стадион был закрыт.
– Мы пойдем с тобой, – решила Гермиона. – Я объясню вам обоим задание по астрономии…
– Хорошо, – согласился Гарри.
Но не успев выйти из Большого зала, гриффиндорская троица натолкнулась на Снейпа. В прямом смысле этого слова: Гермиона буквально налетела на него. Рон придержал ее за руку, Гарри показалось, что он пробормотал: «О, только не это!»
– Смотрите куда идете! – гаркнул Снейп, пристально глядя на Гарри.
Поняв намек, Гарри с радостью включился в игру:
– Это была случайность! – огрызнулся он. – Она не виновата!
Гермиона бросила на Гарри предостерегающий взгляд, но было слишком поздно. Северус получил, что хотел. Не спеша отряхнув мантию, он шелковым голосом произнес:
– Я ни на миг не поверю в случайность там, где дело касается вас, мистер Поттер. Как вы смеете так разговаривать с преподавателем! Дайте подумать… не вижу никакого смысла снимать с вашего факультета баллы, вполне подойдет отработка. В два часа, Поттер. Сегодня. Искренне надеюсь, что вы отыщете время! – Глаза Северуса горели. Теперь Гарри знал, что Северус получает удовольствие, играя на публику. Зная, что все окружающие принимают его игру за чистую монету. Что ж, хоть кто-то получает от этого удовольствие.
Рон мрачно оскалился вслед удаляющемуся Снейпу.
– Ну что за гад, – пробормотал Рон. – Можно подумать, он специально пошел нам наперерез, чтобы подстроить какую-нибудь пакость!
– Очень может быть, – согласился Гарри, развернувшись в сторону гриффиндорской башни и прилагая все усилия, чтобы не улыбнуться.
Кажется, день начинает налаживаться.
* * *
И Рон, и Гермиона списали нервозность Гарри на ожидающую его отработку. Что ж, по-своему они были правы. Рон предположил, что Гарри придется перечистить всех улиток, раз любимый объект издевательств Снейпа – Невилл – больше ему не доступен. Гермиона была настроена более оптимистически:
– Может, он поручит тебе подмести пол или… или подмести пол, – обнадеживающе предположила она. Второе понравилось Гарри гораздо больше: в самом деле, не может же он потом рассказывать, что часами резал улиток, даже не запачкав рук (хоть и помяв при этом одежду), – в этом отношении пол был гораздо лучшим объяснением.
Ему казалось, что два часа никогда не наступят. К полудню Гарри не мог усидеть на месте. К часу дня он разве что не кидался на стены. В четверть второго Рон и Гермиона были счастливы от него избавиться. Что ж, может быть, теперь у них появится время заняться тем, чем он сам собирался заниматься. Что бы это ни было.
Спускаясь с гриффиндорской башни, Гарри думал, по-прежнему ли Северус хочет…
Вероятно, да. Гарри твердо решил позволить ему все, что угодно – даже если ему придется потрудиться. Это чертово воскресенье вымотало ему все нервы. Ведь они опять могли потерять друг друга – на этот раз навсегда. И это все еще могло случиться – нельзя забывать о Волдеморте. Да и мало ли чего…
Странно, как быстро забывается все плохое. Как и то, что на размышления и страхи может просто не остаться времени. И Гарри забыл об этом – похоже, ему придется учить этот урок снова и снова.
С мыслями об этом Гарри спешил в подземелья. Внезапно он почувствовал неприятное ощущение, показавшееся ему очень знакомым. Так и есть – именно такое ощущение предупредило его о заколдованном снитче. Что-то было неправильно – и совсем рядом.
О нет, только не сейчас!
К сожалению, игнорирование опасности не заставит ее самоустраниться. Гарри попытался сделать вид, что ничего не происходит, на случай если кто-нибудь за ним наблюдает, и осторожно осмотрелся. В этой части подземелий находились только классы и кабинет Северуса – пустые в воскресенье. Никого не увидев, Гарри все равно вытащил палочку.
Он пытался убедить себя, что ему это только кажется. Что это чувство – результат волнений пережитой недели. Но оно не желало уходить.
Если здесь действительно была какая-то опасность, лучше уйти, но за дверью Северус, и Гарри не мог оставить его одного… неужели с ним уже что-то случилось? Может быть, именно это почувствовал Гарри?
Подавив внезапный приступ паники, Гарри направился к кабинету. Чувство опасности усилилось, под конец превратившись в настойчивый зуд, который сводил его с ума. Гарри не мог понять, что с ним, что…
Когда Гарри поднял руку, чтобы постучать в дверь кабинета, то краем глаза заметил какое-то движение.
Быстрая белая тень. Он видел что-то подобное прежде…
Не раздумывая, Гарри стремительно обернулся, направив палочку в направлении движения, и крикнул:
– "Petrificus totalus!"
Если бы это был призрак или дух, чары недвижимости не сработали бы, но Гарри услышал судорожный топот, тихий визг и затем удар. Похоже, его преследователь был вполне материален.
Приглядевшись, Гарри заметил на полу белеющее в полумраке пятно. Дверь в кабинет Северуса даже не шелохнулась – но она была зачарована на касание его руки, не на голос, а дерево было очень толстым: должно быть, Северус его просто не слышал. Страх Гарри за любимого и непонятное чувство опасности исчезли, сменившись любопытством. Не опуская палочку, Гарри поспешил к зачарованному рыцарскому доспеху, возле ног которого лежала находка. Через несколько шагов он сумел разглядеть, что это какое-то животное… а через секунду он понял, какое именно.
Гарри замер. Хорек с ненавистью глядел прямо на Гарри. Его серебристые глазки-бусинки буквально сочились злобой.
Гарри никогда не видел хорьков с глазами серого цвета.
Но Гарри не было нужды задумываться об этом. Как только он разглядел кто это, Гарри тотчас же понял, что происходит. Он поднял с пола застывшую фигурку зверька, чувствуя, как в его груди поднимается уже знакомое чувство холодной уверенности.
– Малфой, – прошептал он.
Конечно, хорек не мог ему ответить, но Гарри показалось, что в его глазах промелькнуло отчаяние. Может, это было обычное выражение для хорьков, но что-то подсказывало Гарри, что нет.
И это жалкое существо внушало ему такой страх? Драко Малфой, такой неподвижный и такой беспомощный?
Гарри не смог бы объяснить, с чего он взял, что хорек в его руках – это Малфой. Он просто знал это. Так же как знал как летать на метле или есть. Инстинктивно.
Так же как знал, что у него никогда не будет другой такой возможности.
Это ведь так легко… Гарри чувствовал хрупкие косточки под мягкой белой шерсткой. Всего лишь слегка надавить в нужном месте… Движение пальцев, хруст – останется только избавиться от крошечного тела. Драко Малфой таинственно исчезнет, и никто не будет знать, куда. Северус, Невилл, Гермиона, Рон – все те, кого Малфой когда-либо оскорбил, обидел или тем или иным образом причинил вред… Гарри отплатит ему за всех…
Он чувствовал, как внутри него разливается странное холодное тепло: это было так просто.
– Ты не должен был переходить мне дорогу, – прошептал он прямо в застывшую пушистую мордочку.
Теперь он был уверен, что в глазах хорька появилось отчаяние. Его руки стали сжиматься на беззащитном горле…
В шестнадцать лет… был вполне способен на убийство, – Гарри внезапно вспомнил слова Северуса. Я надеюсь, в тебе нет той тьмы, которая есть во мне…
Гарри разжал пальцы.
Словно очнувшись от сна, Гарри в ужасе уставился на животное в своих руках. Нет, он не мог этого сделать! Он не такой, как Невилл, не такой, как Сириус… и даже не такой, как Северус! Он хочет, чтобы Драко Малфой был наказан, чтобы страдал так же, как все те, кому он причинил зло, – но это… Это было неправильно… Гарри не был убийцей!
Чего бы он стоил, если бы скатился до уровня Малфоя? Дамблдор был абсолютно прав: люди сами принимают свои решения, за которые должны платить. И Малфой должен заплатить за все, что сделал, но Гарри не станет марать об него руки. И это был его сознательный выбор – оставить Малфоя в живых.
Когда Гарри разжал руки, странное холодное тепло отступило, и вернулся его обычный здравый смысл, который тут же сказал ему, каким идиотом нужно быть, чтобы не подумать о последствиях. А что если бы Малфой превратился обратно в человека? Гарри не смог бы спрятать труп! Его бы обязательно поймали и отправили к Невиллу в Мунго, а то и в Азкабан…
– Ты родился под счастливой звездой, подонок, – прошептал он хорьку. – Под очень счастливой звездой.
Он должен отнести Малфоя к Дамблдору. Гарри подумал, не лучше ли взять с собой Северуса – в конце концов, Малфой был его слизеринцем. Но Гарри не был уверен, что Северус не захочет разделаться с Малфоем на месте… возможно, именно тем способом, которым чуть не воспользовался Гарри. Северусу не нужно подвергаться такому же искушению. Они подождут. Они оба подождут.
Гарри отошел от двери, чувствуя острое сожаление. Он был уверен, что скоро увидит Северуса, так как Дамблдор призовет его к себе, но все равно… день был потерян. Неся хорька по коридору, Гарри слегка сжал пальцы у него на шее. Если он подарил ублюдку жизнь, это еще не значит, что тот может расслабиться.
Заработав не один косой взгляд, Гарри наконец подошел к гаргулье.
– "Тарталетки"! – назвал он, и она послушно отпрыгнула в сторону.
Пока он поднимался по лестнице, перешагивая через две ступеньки, ему пришло в голову, что Дамблдор может быть занят. Может, стоило сначала сходить к Мак-Гонагалл? В конце концов, она тоже была анимагом. Но когда Гарри постучал в дверь, та открылась, обнаружив в кабинете и директора, и декана Гриффиндора. Дамблдор беседовал с Мак-Гонагалл, сидя в удобных креслах у окна. Глаза Мак-Гонагалл были подозрительно красными. Сжимая в руках клетчатый платок, она окинула Гарри негодующим взглядом.
– Не хочу об этом даже слышать, – сурово сказал Дамблдор, а затем повернулся к Гарри:
– Входи, Гарри. Могу я поинтересоваться, что за срочная необходимость заставила тебя прийти сюда во время моей встречи с… – он внезапно замолчал, и его глаза вспыхнули. – Хорек?
– Это Драко Малфой, сэр, – выпалил Гарри, протягивая хорька Дамблдору в качестве доказательства.
Дамблдор поднялся с места. Громко шмыгнув носом, Мак-Гонагалл промокнула глаза платком и гнусаво произнесла: – Надеюсь, вы понимаете, мистер Поттер, что трансфигурировать другого ученика в…
– Нет! – быстро вставил Гарри. – Это не я! Я видел его весь этот год и только сейчас догадался, что… он анимаг, профессор!
Взгляд Мак-Гонагалл ясно показывал, что Гарри сошел с ума, но Дамблдор махнул рукой, чтобы Гарри подошел ближе. Оказавшись перед хорьком, Дамблдор осторожно тыкнул в него морщинистым пальцем.
– Очень интересно, – пробормотал он. – Посмотри, Минерва! Полагаю, ты наш лучший специалист в этом вопросе.
Мак-Гонагалл, по-прежнему недоверчиво глядя на Гарри, вытащила палочку и легонько постучала по боку животного. Внезапно выражение ее лица изменилось.
– МИСТЕР МАЛФОЙ! – воскликнула она. – Как вы…
Гарри возликовал, однако Дамблдор спокойно сказал:
– Он не может тебе ответить, Минерва.
– Естественно! – отрезала она и, выхватив хорька из рук Гарри, положила его на коврик возле камина. Направив на него палочку, она произнесла: – Animagum restituo!
На глазах Гарри хорек вырос, и, потеряв шерсть, обрел одежду. Превращение заняло не больше секунды. Насколько он помнил, трансформация Сириуса проходила даже еще быстрее – но у Малфоя не было столько практики, сколько было у его крестного. И теперь у камина лежал обездвиженный Драко Малфой, глаза которого пылали яростью.
– Добрый день, мистер Малфой, – доброжелательно сказал Дамблдор. – Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, ах да, конечно, вы ведь не сможете на них ответить в вашем состоянии… Finite incantatem!
Чары рассеялись и, на секунду распластавшись на полу, Малфой с трудом вскарабкался на ноги, пытаясь отдышаться. Его лицо покраснело от злости. Указывая дрожащим пальцем на Гарри, Малфой произнес:
– Это ложь! Поттер трансфигурировал меня, и когда мой папа об этом узнает…
– Уверен, ваш отец узнает об этом очень скоро, мистер Малфой, – добродушно сказал Дамблдор, приглашая их сесть у стола. Гарри сел, но Малфой остался стоять на месте, все также трясясь от еле сдерживаемой ярости. – А учитывая, что снять трансфигурацию заклинанием, предназначенным для развоплощения анимагов, довольно затруднительно… я прав, профессор Мак-Гонагалл?
– Вполне, – губы Мак-Гонагалл превратились в тонкую линию.
Малфой побледнел.
– Вынужден сообщить, что вы попались, Драко, – сказал Дамблдор. – Не изволите ли вы присесть и ответить на пару моих вопросов?
– Я не хочу, чтобы он был здесь! – Малфой метнул на Гарри ненавидящий взгляд.
– Он шпионил за мной весь год, профессор! – воскликнул Гарри.
– Мистер Поттер может остаться, – сказал Дамблдор, и Малфой, ни на кого не глядя, плюхнулся на стул. Мак-Гонагалл обошла стол и встала рядом с Дамблдором, все так же неверяще глядя на него.
– Как я уже говорил, у меня к вам есть несколько вопросов, мистер Малфой, – продолжил Дамблдор все тем же безмятежным тоном, но взгляд, которым он смотрел на Малфоя, был остр как бритва. – Давайте начнем с самого очевидного: когда вы поняли, что стали анимагом?
Малфой открыл рот.
– Я узнаю, если вы солжете, – предупредил Дамблдор.
Малфой закрыл рот и сглотнул. Через некоторое время он неохотно пробормотал:
– Летом после четвертого курса.
Гарри чувствовал себя так, словно его ударили пыльным мешком по голове. У Мак-Гонагалл от изумления открылся рот. Малфой был анимагом уже два года?!
И внезапно Гарри понял. Малфой обращался в маленькое юркое животное на протяжении двух лет. Такое животное вполне могло тихо и незаметно следовать за кем-то… к примеру, следить за двумя людьми, целующимися на балконе… теперь стало понятным, как он об этом узнал…
А что если Малфой про это расскажет? Что если Дамблдор спросит его о том, что он видел, пока шпионил за Гарри? Радость Гарри испарилась, как будто ее и не было. Вместо нее живот свела судорога. А Мак-Гонагалл здесь и тоже все слышит…
У стен есть глаза. И что он мог увидеть? Гарри был абсолютно уверен, что Малфой не мог проникнуть в комнаты Северуса. Или анимаги умеют проходить сквозь магические барьеры? Гарри почувствовал тошноту.
– Два года, – задумчиво сказал Дамблдор. – Смею заметить, это весьма серьезное достижение… Если не принимать во внимание законы, ограничивающие использование магии несовершеннолетними… но я полагаю, ваш отец не считает подобное зазорным… Интересно. Кто вас учил?
– Петтигрю, – с вызовом сказал Малфой. – Питер Петтигрю.
При упоминании этого имени руки Гарри сами собой сжались в кулаки.
– По моей информации, которая, смею вас уверить, достаточно надежна, – Дамблдор бросил взгляд на Гарри, и тот понял, что он говорит о Сириусе, – летом, о котором вы говорите, Петтигрю находился в Латвии вместе с Волдемортом. – Малфой дернулся, но от того ли, что Дамблдор разоблачил его ложь, или от того, что он назвал Волдеморта по имени, Гарри не знал. – Похоже, здесь возникло некое противоречие…
– Я… я говорю правду! – запинаясь, сказал Малфой. – Меня учил Петтигрю! Он… он аппарировал в Малфой-Мэнор!
– Из Латвии? В Англию? Каждый божий день на протяжении всего лета?
– Я не… он не аппарировал, он… он перемещался с помощью порт-ключа!
– Так как Петтигрю сейчас находится под надзором Министерства, – сказал Дамблдор. – То с ним вполне можно устроить встречу с применением сыворотки правды. Я должен устроить эту встречу?
Если такое было возможно, Малфой стал еще бледнее.
– Кто научил тебя, Драко? – повторил Дамблдор. Теперь его голос был таким же холодным, как его глаза.
И Малфой заговорил. Его голос вышел таким же визгливым и тонким, как у хорька, в которого он обращался.
– Рита Скитер, – выдавил он.
Гарри неверяще уставился на него. Дамблдор кивнул, не отрывая глаз от лица Драко.
– И это, разумеется, было тем самым летом, когда мисс Грейнджер запретила ей писать… – размышлял он вслух. – Полагаю, мисс Скитер решила не терять времени даром.
– Да, сэр, – бледно прошептал Малфой.
– Она оказалась хорошим учителем, не так ли?
– Да, сэр.
– Позволю себе высказать предположение, что первый раз вы познакомились с этой очаровательной леди для серии весьма любопытных интервью… Полагаю, первое интервью было о Хагриде? – Гарри видел, что за ледяным тоном Дамблдора скрывается самая настоящая ярость.
– Люди имеют право знать правду! – выпалил Малфой. – Правду о том, какие чудовища учат детей…
– Молчать! – ледяным тоном оборвал его Дамблдор. Гарри невольно поежился, а Малфой еще больше вжался в свой стул. – Также подозреваю, что ты дал еще одно интервью, уже в этом году. Это так?
Прикусив губу, Малфой все-таки ответил:
– И что?
– Если вы помните, я обещал, что, когда найду того, кто в ответе за эту статью, этот человек будет сурово наказан. «Исключен из Хогвартса», если быть точным.
Гарри не осмеливался издать ни звука. Кажется, Мак-Гонагалл тоже затаила дыхание.
– Мой отец… – Малфой запнулся.
– К сожалению, ничего не сможет сделать. Я боюсь, что в данном случае решение о том, оставлять ли вас в школе, абсолютно не входит в область его компетенции. Мистер Малфой, вы предоставили прессе информацию, наносящую серьезный ущерб репутации и доброму имени преподавателя Хогвартса, а также другого ученика нашей школы. Вы также являетесь незарегистрированным анимагом. Вы использовали свои способности для того, чтобы шпионить за своими товарищами. Вы нарушили закон о применении магии несовершеннолетними волшебниками. По всем правилам я должен исключить вас. Но… – Дамблдор помолчал. – Я знаю, к кому вы обратитесь, если я это сделаю. И я не желаю вам такой судьбы.
Гарри едва выдохнул от изумления. Малфой побледнел так, что его кожа казалась прозрачной.
– Думаю, нам нужно поговорить наедине, – продолжал Дамблдор. – А после этого, разумеется, мы должны обсудить ситуацию с главой вашего факультета.
При этих словах кожа Малфоя из белой стала ярко-красной.
– Я не магглолюбец, предавший наши традиции, – прошептал он. – Папа предостерегал меня… он говорил, что вы попытаетесь это сделать… Можете об этом забыть! Мне ничего от вас не нужно! Я Малфой, а не какой-то грязный извращенец Сне…
Мак-Гонагалл вскрикнула от ярости. Гарри едва удержался от того, чтобы выхватить палочку. Его опередил Дамблдор.
– Достаточно, – очень тихо произнес он.
– Я никогда не перейду на вашу сторону, – воскликнул Малфой. – Можете катиться к черту!
– Мистер Малфой! – с негодованием воскликнула Мак-Гонагалл, в то же самое время как Гарри тихо сказал «Сначала ты».
Обернувшись, Малфой смерил Гарри злобным взглядом. Тот вспомнил, какими хрупкими казались тонкие косточки под его пальцами.
– Можете меня исключать сколько вам угодно, – крикнул Малфой, повернувшись обратно к Дамблдору. – Мне на это наплевать! В следующем семестре я все равно поеду в Дурмштранг – отец уже пообещал меня туда отправить... – глаза Малфоя опасно сузились. – Раз вы так много обо мне знаете, вы должны догадываться, зачем мне это нужно.
В глазах Дамблдора была непонятная печаль.
– Да будет так, мистер Малфой, – тихо сказал он. – Мы все должны сделать свой собственный выбор. – Махнув рукой Мак-Гонагалл, он добавил: – Минерва, прошу вас, проводите мистера Малфоя до гостиной и проследите, чтобы он начал собираться. Попросите также профессора Снейпа подняться сюда. Я хочу видеть его немедленно. А сейчас мне бы хотелось кое-что обсудить с мистером Поттером.
Мак-Гонагалл недоуменно нахмурилась, но не стала ничего спрашивать, а резко указала Малфою на дверь. Он, шатаясь, поднялся со стула и бросил на Гарри убийственный взгляд.
– Еще увидимся, – сказал Гарри, стараясь скрыть торжествующую улыбку.
– Обязательно, Поттер, – тихо пообещал Малфой. – Не слишком-то радуйся.
– Достаточно, мистер Малфой! – прикрикнула Мак-Гонагалл. – Вниз!
Насмешливо отсалютовав Дамблдору, впрочем, избегая смотреть ему в глаза, Малфой вышел, сопровождаемый Мак-Гонагалл. Дверь закрылась, и Гарри остался наедине с Дамблдором, который молча разглядывал его со своего места за массивным столом.
– Это была поистине насыщенная неделя, – Дамблдор протянул Гарри круглую жестяную коробочку. – Лимонную дольку?
– Нет, спасибо, – Гарри с опаской посмотрел на Дамблдора. Ему мучительно хотелось узнать, зачем тот его оставил. Он был уверен, что директор захочет поговорить прежде всего с Малфоем. Да, после всех сказанных слов было понятно, что этот разговор ни к чему не приведет, но зачем ему понадобился Гарри? Именно сейчас?
Отправив в рот лимонную дольку, Дамблдор откинулся на своем стуле и задумчиво посмотрел на Гарри.
– Где вы нашли мистера Малфоя? – спросил он.
Гарри почувствовал, что краснеет и мысленно дал себе пинка.
– В… в подземельях, – запнулся он. – Я спускался на отработку и увидел… и я пошел сразу к вам.
– Вместо отработки? С профессором Снейпом? – спросил Дамблдор.
Как будто есть еще какие-то варианты, ядовито подумал Гарри, но сказал только:
– Да, сэр.
– Что ж, профессор Снейп подойдет сюда через несколько минут. Думаю, мы сможем извинить твое отсутствие.
– Я могу отработать позже, – Гарри изо всех сил постарался, чтобы в его голос не прокралась надежда.
Дамблдор поднял серебристую бровь, но сказал всего лишь:
– Ты говоришь, что мистер Малфой следил за тобой на протяжении всего года?
– Может даже больше, – пробормотал Гарри.
– Может, – согласился Дамблдор. Его взгляд опять стал печальным. – Я надеялся… – он замолчал.
Гарри не мог допустить, чтобы Дамблдор страдал из-за такого, как Малфой.
– Это было безнадежно с самого начала, сэр! – выпалил он. – Он всегда был таким, и он не стоит…
Дамблдор окинул Гарри пронизывающим взглядом.
– По моему скромному мнению, Гарри, – начал он, – все дети… также как и почти все взрослые «стоят» того, чтобы за них бороться. – Гарри опустил голову, чувствуя жгучий стыд. – Я понимаю, – мягко добавил Дамблдор, – что ты видишь все происходящее совершенно по-другому. И это правильно – каким бы был этот мир, если бы все думали одинаково? – он взял в рот еще одну дольку. – Профессор Снейп скоро придет, Гарри, – неожиданно сказал он. – Боюсь, что сейчас я вынужден просить тебя уйти. В последнее время он кажется очень рассеянным в твоем присутствии, а сейчас мне требуется его полное внимание. Но, перед тем как ты уйдешь… ты ничего не хочешь спросить… – взгляд Дамблдора опять стал острым, – …или сказать?
В голове Гарри, словно стая пчел, закружились тысячи вариантов ответа на этот вопрос: Это из-за меня Невилл окончательно съехал с катушек… Я почти убил Малфоя… дважды… Иногда у меня бывают неконтролируемые приступы ярости… Я так хочу остаться в Хогвартсе на лето…
Но он ничего не сказал. Вместо этого он задал вопрос, который вертелся у него в голове с того самого мгновения, как он обнаружил на полу слизеринского подземелья обездвиженного хорька.
– А почему Малфой превратился именно в это животное? – спросил он. – Вы знали, что такое может произойти? Это же тот же самый зверь, в которого превратил его Барти Крауч.
– Я тоже подозреваю, что то происшествие имеет к этому отношение, – сказал Дамблдор. – Мистер Малфой очевидно весьма свободно чувствует себя именно в этой форме… конечно, нахождение своей истинной анимагической формы уже полдела, так что, может быть, именно благодаря этому Драко удалось достигнуть совершенства за такое короткое время. Ну и то, что у него был учитель.
– «Истинной анимагической формы», – медленно повторил Гарри, думая о своем отце, превращавшемся в оленя, о Сириусе, чьей анимагической формой была собака, животное, славящееся своей верностью, и о Петтигрю, обращавшемся в крысу. Малфой тоже превращался в скользкую пронырливую тварь.
– Значит ли это… что анимагическая форма… то есть, отражает ли анимагическая форма внутреннюю природу человека? – Гарри сам не знал, имеет ли его вопрос какой-то смысл.
Но Дамблдор одобряюще ему улыбнулся. Выйдя из-за стола, он проводил Гарри до двери.
– Это очень интересный вопрос, Гарри, – сказал он. – И этот вопрос вызывает оживленнейшие дискуссии среди анимагов на протяжении не одного столетия. Профессор Мак-Гонагалл даже написала целую монографию на эту тему. Полагаю, ты можешь найти ее занимательной.
– А вы, сэр, вы тоже анимаг? – отважно спросил Гарри, когда они остановились у двери.
– Я? Нет, что ты, мой мальчик. Но, только между нами… – наклонившись к нему, Дамблдор подмигнул. – Я всегда считал, что если бы был, то превратился бы в утконоса.